Зачем я выпускаю "Кипящий котел"?
Человеческая память - очень странная машина, почти всегда действующая с перебоями...
Один юмористический философ разрешился такой нелестной для человеческой памяти сентенцией:
- Никогда не следует (говорил он) доверять человеческой памяти... Память моя сохранила одно очень яркое воспоминание: однажды в детстве я, гуляя, свалился в глубокую яму. Я это твердо помню. Но как я из этой ямы выбрался - решительно не помню... Так что, если доверяться только одной памяти - я должен был бы до сих пор сидеть в этой яме...
Нас было несколько сот тысяч человек, которые сидели в огромной яме, но с нами случилось не совсем так, как с моим философом: мы очень хорошо помним, как мы попали в яму и как из нее выбрались, но период нашего сидения (знаменитый, потрясающий период!) начал постепенно изглаживаться из нашей памяти, и - еще год-полтора - вся эта эпопея "сидения" станет бледным, серым, расплывчатым пятном без красок, фактов и очертаний.
Я хочу этой книгой закрепить период нашего годового кипения в раскаленном котле, в этой горячей яме, дно которой жгло пятки, - одним словом, я хочу, чтобы все, уплывающее из нашей памяти, расположилось ясными, прямыми, правдивыми строками на более прочной, чем мозг человеческий, - бумаге.
Мой кипящий котел - это Крым эпохи "врангелевского сидения".
Что это за удивительный, за умилительный период: в одном котле кипели и шуки, и караси, и букашки, и таракашки, и "едоки первой категории", - и все это, кипя, ухитрялось пожирать друг друга: мелких букашек поедали караси, карасей - щуки, щук - едоки первой категории, а кипящий распад "едоков" снова поедался букашками, червячками и таракашками.
Пройдет два-три года - и до дырок будет русский человек протирать лоб, вспоминая:
- А сколько это я платил в Крыму за бутылку лимонаду? Не то 15 целковых, не то полторы тысячи? Помню, дом на Нахимовском я купил до войны за 30 тысяч... Но почему я потом за гроб для отца заплатил 800 тысяч? Как случилось, что я, имея на пальце бриллиантовое кольцо, ночевал на скамейке Приморского бульвара? Почему селедки мне заворачивали в энциклопедический словарь? А кто были наши рабочие? Большевики? Меньшевики? Как они понимали рабочий вопрос? Почему они, живя во сто раз лучше других, - бастовали?
И не будет ответа! Все чудесное, курьезное, все героическое, все ироническое стерлось, как карандашная надпись резинкой...
Книгой "Кипящий котел" я все это хочу закрепить.
Может быть, мои очерки иногда гиперболичны, иногда неуместно веселы, но в основе их всегда лежит факт, истина пронизывает каждую строчку своим светлым лучом - и это моя скромная заслуга перед историей.
Наши будущие дети! В заброшенной отцовской библиотеке вы найдете эту пыльную с пожелтевшими краями книгу, развернете ее - и глазенки ваши от изумления выкатятся из орбит сантиметра на два: бред сумасшедшего графомана?!
Нет, дорогие детишки! Это все правда, и мы, герои, полубоги, гомеровские отпрыски, - пережили дикий "Кипящий котел" на своих многострадальных боках!..
А. Аверченко