Сотрудник московского журнала "Весы" ["Весы" (1904--1909) -- научно-литературный и критико-библиографический ежемесячник, орган русских символистов; редактор-издатель С. А. Поляков, владелец издательства "Скорпион". Руководил журналом В. Я. Брюсов; сотрудничали в нем К. Д. Бальмонт, А. Белый, А. Блок, М. Волошин, М. Кузмин и многие другие поэты, прозаики, публицисты из лагеря символистов и близких к нему кругов.], декадент Эллис [Эллис (наст. фамилия -- Кобылинский) Лев Львович (1879--1947) -- поэт и литературовед, один из ведущих деятелей русского литературного символизма; активно сотрудничал в журнале "Весы", выпустил книгу "Русские символисты" (1910). После 1913 г. покинул Россию и поселился в Швейцарии.], уличен в похищении листов и порче книг в публичной библиотеке.
(Газетная хроника)
I
-- И вам не стыдно? -- укоризненно спрашивал судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента, -- ну, скажите: пара ли она вам?
-- Она из хорошей семьи, -- ответил, моргая глазами, Декадент. -- Отец ее был предводителем стада, и потом жил несколько лет на городской конюшне, а мать получила на выставке медаль.
-- Да, но ведь она же -- коза!
-- Коза, господин судья.
-- Так как же вы так?! А?..
-- Я не из расчета, господин судья. Я по любви.
-- Что же вы нашли в ней хорошего? Коза -- козой и останется. Вот вы говорите, что хотите узаконить вашу любовь браком. Намерение в своем первоисточнике -- почтенное. Не спорю. Но подумали ли вы о тех тяжелых осложнениях и инцидентах, которые должны возникнуть потом? Вы из хорошей семьи, у вас есть престарелые родные... Того ли ожидали ваши папа и мама, когда растили вас и качали на коленах, маленького, с кудрявой головкой, о такой ли партии для своего первенца думала ваша уважаемая матушка? Уж не говоря о том, что ваш брак, как противный каноническим правилам, будет только гражданским, подумали ли вы о том, что будет, если ваши родственники, ваши друзья захотят познакомиться с вашей... супругой? Сможете ли вы ввести ее в порядочное общество равноправным членом и не заставит ли она своим бестактным поведением краснеть вас, с первых же шагов ее светской жизни? Я понимаю, конечно, вы скажете: я молод, я ее перевоспитаю, с милым рай в шалаше, ну... и прочее там... Хорошо-с! А о старости... О старости своей подумали ли вы, молодой человек?! Кто вам -- хворенькому, седенькому, слабенькому подаст напиться?! Кто поправит вам подушку и даст в чайной ложечке лекарство? Коза? Коза пригреет вас, приголубит, утешит и облегчит в жизненных неудачах и передрягах?
На глазах престарелого судьи стояли слезы.
Декадент плакал навзрыд.
-- Что же мне делать, господин судья? Теперь я и сам вижу, что она мне не пара.
-- Гоните ее от себя!
-- Она будет очень страдать, -- прошептал Декадент, сморкаясь в носовой платок. -- Мы так любили друг друга...
-- Вы должны ее возненавидеть!
-- Спасибо, господин судья. Возненавижу. А тут еще у моего приятеля была собака... Очень красивая. Ее звали -- Леди. Если бы...
-- Нельзя, -- твердо сказал судья. -- Тоже нельзя. Гнать и ненавидеть!
-- Тут еще кошку на днях я одну видел, -- признался Декадент. -- Препикантное создание!..
-- Ни-ни! Гоните от себя всякие соблазны... Поселите в своем сердце вместо любви -- ненависть.
-- Поселю, господин судья, -- обещал растроганный Декадент.
II
-- И вам не стыдно? -- укоризненно спрашивал судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента. -- Ну, скажите, разве для воспитанного молодого человека подходящее занятие -- давить кошек веревками и травить собаками?
-- А мы потом этих собак кипятком обливали, -- попытался оправдаться Декадент.
-- Тоже нехорошо. Нет в вас меры. То вы хотите козу осчастливить предложением руки и сердца, то собаку кипятком шпарите. Ведь собака вам ничего дурного не сделала?
Декадент подумал.
-- Ничего.
-- Так зачем же вы ее кипятком обливаете?
-- Да, теперь я и сам вижу, господин судья, что это было лишнее.
-- Вот видите. А зачем кошек давить? Существо она чистенькое, никому вреда не приносит, а, наоборот, в хозяйстве полезное -- мышей ловит -- за что же ее убивать?
-- На днях у тети моей, -- оживился Декадент, -- во какую мышь поймала!
-- То-то и оно. И тетенька ваша, наверное, ее любит, молочком за это, печенкой кормит. А вы взяли ее, да веревкой удавили! Покличет ваша тетушка свою Машку: Машенька, Машенька, где ты? Ан нет Машеньки... На веревке удавлена... Померла! Не нужно ей уже ни молочка, ни печеночки...
Старый судья прослезился. Декадент тоже плакал.
-- Не буду больше, господин судья.
-- То-то и оно. Вы бы лучше книжки читали, чем животных мучить...
-- Буду книжки читать, господин судья, -- пообещал Декадент.
III
-- И вам не стыдно? -- укоризненно спрашивал старый судья, смотря на стоявшего перед ним Декадента. -- Что дурного сделали вам книжки в Публичной библиотеке, что вы из них выдирали страницы?
-- Я полюбил чтение, господин судья.
-- Так зачем же страницы выдирать?!
-- Я не все. Несколько страничек... И то в толстых книжках. Если тоненькая -- я понимаю, что нельзя. Она оттого еще тоньше будет. А толстая -- что ей сделается?
-- Ну, поставьте вы себя на место другого читателя... Приходите вы, берете книгу, разворачиваете, ан от 16-й до 86 страницы -- и нет!
-- Как нет? Есть! -- возразил Декадент, полез в карман и вынул несколько измятых листков. -- Вот они!
-- Так это у вас! Поймите, у в_а_с, потому что вы их тайком вырвали... А возьмите вы другого читателя... Ну, ученого какого-нибудь, профессора, скажем, медицины. Нужно ему пополнить какой-нибудь пробел в теории, которая приведет его к открытию лекарства, скажем, от чахотки, поедет он в Публичную библиотеку, возьмет нужную книгу и -- что же! Необходимые страницы вырваны. Что тогда получится: средство от чахотки не открыто, больные будут умирать по-прежнему, -- и все это сделали вы!
Декадент заплакал.
-- Когда вы так хорошо все объяснили, то я, действительно, вижу, что был не прав. Я больше не буду, господин судья! Но что же мне делать, посоветуйте?!
-- Боюсь вам и советовать, -- сказал судья. -- Советовал вам гнать от себя козу, вы стали давить кошек, посоветовал читать -- вы стали драть страницы... Разве вот что... начните писать что-нибудь!
-- Это невозможно! -- рыдая, воскликнул Декадент.
-- Почему?
-- Я уже пишу! В "Весах"!!