Прочтя известие о казни Ферреро [Имеется в виду не Ферреро, а Франсиско Феррер Гуардия (1859-1909), видный испанский просветитель и педагог, в 1901 г. основал в Барселоне светскую школу, которая вскоре стала антиклерикальным центром. Во время восстания в Барселоне в 1909 г. против колониальной политики правительства в Марокко Феррер был арестован, осужден без всяких оснований и казнен. Протест против этой казни прокатился по всему миру, что вынудило уйти в отставку испанское правительство.], Василий Скрежетов нахлобучил на голову шапку и выбежал на улицу.
В его душе кипело негодование против иезуитов, возмущение против испанского правительства и скорбь за безвинного мученика.
Стремясь облегчить свое сердце, Василий Скрежетов вспомнил о приятеле Мухине и решил забежать к нему -- излить всю желчь и негодование...
-- Здравствуй! -- сказал Мухин, увидя Скрежетова. -- Вот проклятый конкурс в журнале! Два часа бьемся с Ложкиным и Шестипаловым -- никак он не разрешается. Господа, познакомьтесь! Ложкин, Шестипалов -- Скрежетов... Слушай: двенадцать человек собралось на лужайке! Из них четыре бабушки, семь сестер, две тещи, один шурин...
-- Ферреро казнили! -- вскричал Скрежетов.
-- Неужели? -- удивился Ложкин. -- Это знаменитый экспроприатор?
-- Нет, -- сказал Шестипалов. -- Это, кажется, персидский реакционер, которого бахтиары изловили и повесили!
-- Да нет же! -- нервно перебил Скрежетов. -- Ферреро -- свободный мыслитель, заподозренный совершенно ошибочно в барселонском восстании. Он испанец!
-- Испа-анец? Так вы-то чего волнуетесь: мало ли испанцев на свете!?
-- Ну, все-таки, -- солидно вступился Мухин, -- явление возмутительное! Казнь невинного человека не может быть допустима в правовом государстве... это верно. Но, ведь, его уже казнили?
-- Казнили! -- простонал Скрежетов.
-- Ну, раз казнили -- мы уже ничем помочь не можем. Если бы не казнили -- тогда другое дело.
-- Вы помочь не можете! -- вскричал Скрежетов. -- Но вы должны выразить свой протест!! Весь культурный мир поднялся против этой бессмысленной казни. Англичане, итальянцы, французы -- все они под крики возмущения устраивают демонстрации против черных иезуитов и справляют поминки по погибшем борце! Всюду митинги протеста, шествия... устраивают забастовки! Объявлен всеобщий бойкот испанских товаров!.. Мэр Шербурга вернул испанскому послу орден, пожалованный этому мэру Альфонсом [Имеется в виду Альфонс XIII (1886-1941), испанский король в 1902-1931 гг. И Барселонское восстание, и казнь Феррера произошли в годы его правления.].
-- Да что вы! -- сказал Ложкин. -- Если так, то я тоже буду бойкотировать испанские товары. Этакие наглецы, а? Отныне я ни на копейку не куплю испанских товаров. Хорошо же! Они увидят у меня...
-- Жаль, что у меня нет ордена, пожалованного Альфонсом, -- поддержал его Шестипалов. -- Я бы сейчас же вернул ему. При письме каком-нибудь, вроде того, что, мол, "Милостивый государь!" и тому подобное.
-- Дело не в том, господа, -- страдальчески поморщился Скрежетов. -- Мы должны немедленно выразить самым ярким образом наше возмущение и протест. Лучший способ -- это активная демонстрация перед домом испанского посольства. Пусть видит официальная Испания, как смотрит на ее деяние независимая часть русского общества!
-- Так что же нам делать?
-- Наш долг, господа, быть там, где сейчас тысячи русских людей с сердцем, переполненным негодованием и жалостью, демонстрируют отношение великой России к позорному делу монахов... Господа! К испанскому посольству!
-- А, в самом деле, господа... -- сказал Мухин. -- Отчего бы нам не пойти?.. Погода хорошая, дождя нет.
-- А конкурс после решим? -- спросил Ложкин. -- Я бы хотел получить за отгадку прибор из термо-ткани.
-- Успеется!
-- Давненько я не видел демонстраций, -- сказал Шестипалов, надевая пальто.
* * *
Когда шли по затихшим после дневной сутолоки улицам, Скрежетов рассказывал о последних минутах Ферреро. Мухин был растроган. Шестипалов с Ложкиным шагали сзади и тихонько напевали:
-- Вы жертвою пали...
Когда до посольства осталось две улицы, Ложкин дернул Скрежетова за рукав и сказал:
-- Я на минутку забегу к себе домой. Вспомнил, что нужно кое-что экстренно сделать. А вы идите вперед -- я вас догоню.
-- Да, ведь, вы нас не найдете в толпе.
Втроем пошли дальше.
Когда завернули за угол, Шестипалов заинтересовался витриной с открытками и при свете электрического фонаря стал их внимательно рассматривать.
-- Да идите! -- тащил его Скрежетов. -- А то будет поздно.
-- Сейчас, господа, сейчас. Идите -- я вас догоню. Право, я сейчас. Что это такое? "Маленькие шалуны"? Хе-хе... А это? "Поцелуй любви"... Право, догоню!
Скрежетов взял под руку Мухина и, покачав головой, зашагал дальше.
Повернули в следующую улицу.
-- Вот здесь испанское посольство, -- указал Мухин на большой темный дом. -- Видишь, никакой толпы нет. О какой же ты говорил демонстрации? Где же крики?
Пустынная улица тихо дремала, освещенная лучами выкарабкавшейся из-за тучи луны.
Скрежетов остановился и печально посмотрел на большой темный дом.
-- Что же нам делать? -- спросил Мухин.
-- Давай покричим им в окна и уйдем, -- сурово предложил Скрежетов.
-- А нас с тобой не арестуют?
-- Все равно.
-- Ну, ты кричи, а я посторожу, чтобы кто-нибудь не помешал.
-- А ты разве не хочешь кричать? -- грустно спросил Скрежетов.
-- Вот чудак человек! Тебе же лучше, если я сторожить буду. Ну, кричи!..
Мухин отошел от него и стал невдалеке, на углу. Скрежетов вздохнул, переступил с ноги на ногу и, открыв рот, закричал неуверенно:
-- А-а-а!!!
Подождал немного и опять закричал:
-- О-о-о!!!
С другой стороны улицы послышались шаги, и показался запоздалый прохожий в фуражке, с поднятым воротником пальто.
Услышав крик, он подошел к Скрежетову и изумленно взглянул на него.
-- Чего вы кричите?
Крадучись, к ним приблизился Мухин.
-- Чего он кричит?
-- Испанца тут одного казнили... -- шепотом сказал встревоженный Мухин.
-- Какого испанца?
-- Школы он разные устраивал, издавал книжки... Ну, его и казнили.
-- А этот-то чего кричит?
-- Да обидно, все-таки...
-- Он, что ж, тоже испанец?
-- Зачем испанец? Русский.
-- Тогда -- чего ж он кричит?
-- Да как же -- человека ни за что, ни про что казнили.
Прохожий, сбитый с толку, посмотрел в рот Скрежетову.
-- Он всегда так кричит, когда казнят испанца?
-- Первый раз сегодня.
Прохожий застегнул пальто на все пуговицы, нахлобучил фуражку на лоб и, проворчав под нос:
-- Вот дурачье! -- зашагал дальше.
Мухин поежился и дернул Скрежетова за руку:
-- Пойдем брат. Скучно.