ПАРИЖ. 12.IX. В Гельсингфорсе скоропостижно скончался Леонид Андреев. Перед смертью он собирался отправиться в Америку, где предполагал прочесть ряд лекций о большевизме и роли Германии.
Смерть приписывают сердечному припадку.
Когда Муза поэта скорбно прошептала, закусив нижнюю губу:
"...У счастливого недруги мрут,
У несчастного друг умирает" --
она, Муза эта, будто бы о России сказала.
Россия -- очень несчастна, и у нее только друзья умирают.
Пожалуй, не было у России более искреннего, более пламенного друга, чем Леонид Андреев.
Он умер теперь, умер в угрюмой неприязненной Финляндии; это было крепкое сердце громового трибуна, кулачного бойца, сердце, могущее вынести самые сокрушительные удары врагов России и своих собственных.
Но, очевидно, был нанесен такой тяжкий, такой страшный удар, что пошатнулся смелый боец, побледнел как смерть, и, как прекрасный, лучший русский цветок, упал, подкошенный, на чужую суровую каменную землю.
Леонид Андреев умер.
Разве мы сейчас, в эти суетливые, полные беготни и хлопот минуты, понимаем, что случилось и кого мы потеряли?
Подождите: вот войдет русская Россия в Москву, осмотрится немного, успокоится, да как вспомнит, что "Леонид Андреев умер", схватится за голову и закричит страшным голосом, как мать о самом любимом сыне.
Ах! Ведь он был не только замечательным писателем. Он был самым верным сыном Родины, и когда многие не выдержали -- поплелись в стане упоенных победителей, он остался в ужасном одиночестве, голодный, истощенный лишениями, но по-прежнему грозный, обличающий, проклинающий.
Его слова и призывы звучали, как гулкая медь московского колокола, и теперь еще плывет во взбудораженном воздухе гудящий медный отзвук, а колокол уже умолк, и никогда не грянет бодрый, мощный призыв его.
Умолк Леонид Андреев, смежив зоркие очи.
Спи, дорогой.
Пусть о тебе как о писателе скажут литературные критики, как о человеке -- вспомянут друзья, а я плачу о тебе сейчас как о самом любящем сыне матери-России, положившем на ее дрожащую исхудалую руку лучшее, что у тебя было: твое горячее сердце.
Впервые: Юг, 1919, 17 сентября. No 42. Печатается впервые по тексту газеты.