МОКРИЦА

I

Когда я дочитал до конца свою новую повесть, все присутствующие сказали:

-- Очень хорошо! Прекрасное произведение!

Я скромно поклонился. Сзади кто-то тронул меня за плечо.

-- Послушайте... извините меня за беспокойство... послушайте...

Я обернулся. Передо мной стоял маленький человек средних лет, ординарной наружности. Глаза скрывались громадными синими очками, усы уныло опускались книзу, бороденка была плохая, наполовину как будто осыпавшаяся.

-- Что вам угодно?

-- А то мне угодно, милостивый государь мой, что повесть ваша совершенно неправильная! Уж я-то знаток этих вещей...

Он самодовольно засмеялся.

-- Вы... что же критик?

-- Бухгалтер.

-- А... так... -- нерешительно протянул я. -- Но вообще-то вы: знаток литературы?

-- Бухгалтерии! -- упрямо сказал он, глядя на меня громадными стеклами.

-- Уж в бухгалтерии-то, батенька, меня не поймаешь!

Он поежился и кокетливо захохотал с таким видом, будто я собирался его ловить.

-- Вам не нравится моя повесть?

-- Нет, ничего. Повесть как повесть. Только неправильная.

Заинтригованный, я отвел его в угол, сунул ему в руку рукопись и сказал:

-- Укажите мне неправильные места.

Такое доверие польстило ему. Он вспыхнул до корней волос, застенчиво перелистал рукопись и, найдя какое-то место, отчеркнул его ногтем.

-- Вот! Это неправильно: "Корчагин не показывал виду, что знает о проделках жены, но втайне все ее вольности, все измены и оскорбления записывал ей в кредит. Дебет же ее, в который он решил записывать ее ласки и поцелуи, -- был пуст". Вот!

-- Вам не нравится это место?

-- Присядем, -- сказал маленький бухгалтер.

Мы сели.

-- Видите ли... Я взял на себя смелость сделать вам замечание, потому что вы впали в громадную ошибку... Вы знакомы с двойной итальянской бухгалтерией?

-- Н...нет...

-- Двойная итальянская бухгалтерия изобретена несколько сот лет тому назад монахом Лукой Пачиоло. Принцип ее заключается в двойной записи каждого счета, чем достигается механическое контролирование правильности записи. Если баланс счетов не сходится в цифрах, -- это показатель неправильности в частных записях. Записи в счетовых книгах отмечаются на двух сторонах развернутой книги: на левой и правой. На левой стороне счета или лица записывается так называемый дебет -- это счет или лицо должны владельцу книги; на правой стороне записывается так называемый кредит -- это владелец книги состоит в долгу у лица или счета. Поняли?

-- Да... пожалуй...

-- Теперь ясно, что вы совершили колоссальную, непростительную ошибку: Корчагин должен был измены и оскорбления жены записать ей не в кредит, а в дебет! А ласки ее -- наоборот -- не в дебет, а в кредит! У вас это перепутано.

Я горячо пожал бухгалтеру руку.

-- Я вам очень, очень признателен. Я сейчас же исправлю эту досадную погрешность.

Моя горячая благодарность смутила его. Он махнул рукой и сказал:

-- Помилуйте! Я всегда рад... Конечно, нужно хорошо знать бухгалтерию... Дебет -- это, что нам должны, кредит -- то, что должны мы счету.

Я еще раз пожал ему руку и отошел. Он озабоченно крикнул мне вслед:

-- Так не забудьте же: дебет -- нам должны, кредит -- мы должны.

-- Не забуду, не забуду.

II

Мы сидели в укромном уголку обширного кабинета и тихо разговаривали.

Ольга Васильевна положила свою руку на мою и ласково, задушевно, сказала:

-- Эта повесть -- ваша лучшая вещь. Громадная изобразительная сила, яркие краски причудливо смешиваются на этих страницах с волшебными, лирическими полутонами, мощный голос зрелого мужа сплетается с полудетским лепетом влюбленного юноши...

-- А, вы здесь, -- сказал бухгалтер, подходя к нам. -- Ну что... исправили?

-- Исправил, -- сказал я. -- Спасибо.

-- Что такое? -- удивилась Ольга Васильевна.

Бухгалтер усмехнулся, снисходительно подергав плечом.

-- Ах, уж эти писатели... Представьте, какую он штуку написал... Ну хорошо, что я был тут, указал, исправили... А то что бы вышло? Неприятность! Скандал! Можете себе вообразить: он дебет написал там, где нужен кредит, а кредит -- где дебет!

Укоризненно покачав головой, он прошел дальше, но потом круто повернулся и крикнул нам:

-- А разница называется -- сальдо!

-- Что-о?

-- Я хочу вас предупредить -- если будете писать еще что-нибудь: предположим, что в дебете 100 рублей, а в кредит -- полтораста; разница -- 50 рублей -- и называется сальдо! Сальдо в пользу кредитора.

-- Ага... хорошо, хорошо, -- сказал я, -- запомню.

Бухгалтер снисходительно улыбнулся и добавил:

-- А измены и оскорбления ваш Корчагин в кредит ее счета не мог записывать... Он записал их в дебет.

Он кивнул головой и исчез; вслед за ним ушла и Ольга Васильевна. Оставшись один, я побрел в гостиную.

В одном углу происходил оживленный разговор. До меня донеслись слова:

-- Как услышал я -- так будто бы меня палкой по голове треснули. Как-с, как-с, думаю? Она же его оскорбляла, она же ему изменяла, да он же ей это и в кредит пишет? Хорошая бухгалтерия... нечего сказать! Хорошо еще, что спохватились вовремя... исправили...

Один из гостей, заметив меня, подошел и сказал:

-- Вы неисправимый пессимист. В вашей повести вы показываете такие бездны отчаяния и безысходности...

-- Это что! -- раздался сзади нас вкрадчивый голос. -- Он еще лучше сделал: его Корчагин дурные стороны жены заносил в кредит ей, а хорошие -- в дебет. Помилуйте-с! Да я бухгалтерию как свои пять пальцев знаю. Как же... Вот если бы здесь была книга -- я бы вам наглядно показал... Вот, предположим, этот альбом открыток: тут, где Кавальери -- это дебет... А тут... вот эта... Типы белорусов -- это кредит. Я-то уж, слава тебе Господи, знаю это как свои пять пальцев.

-- Да, да, -- нетерпеливо сказал я. -- Хорошо. Ведь я уже исправил.

-- Хорошо, что исправили, -- добродушно согласился он. -- А то бы... Ведь таких вещей никак нельзя допустить!.. Помилуйте... Дебет и кредит -- это небо и земля.

-- Пожалуйте ужинать, -- сказал хозяин.

III

Все усаживались, шумно двигая стульями. Бухгалтер сел против меня... Посмотрел на меня, как заговорщик, сделал правой рукой предостерегающий знак и засмеялся.

-- Да-с! -- сказал он. -- Бухгалтерия -- это штука тонкая. Ее нужно знать. Я вам когда-нибудь дам почитать книжку "Популярный курс счетоводства". Там много чего есть.

Я сделал вид, что не слышу.

Сосед с левой стороны спросил меня:

-- Если я не ошибаюсь, в основу вашей повести заложена большая отвлеченная мысль, но она затемнена повествовательной формой, которая...

-- Была затемнена, -- согласился бухгалтер. -- Но теперь все исправлено. Все, как говорится, в порядке. Вы... вот что... Если еще что-нибудь будете писать и вам встретятся на пути какие-нибудь такие бухгалтерские штуки и экивоки -- вы, пожалуйста, ко мне... без церемоний! Обсудим: как и что. Я выложу вам как на ладонке!

-- Нет, зачем же, -- сухо возразил я. -- В этом, вероятно, не представится надобности. Ведь беллетристика и бухгалтерия -- это две совершенно разные вещи.

Огорченный бухгалтер притих. Съел какую-то рыбку, подумал немного, потом приподнялся и, ударив меня через стол по плечу жестом старого знакомого, спросил:

-- А вы знаете, что такое транспорт?

-- Знаю.

-- Нет, не знаете! Вы думаете, это просто собрание разных подвод для перевозки кладей? Да? Но в бухгалтерии это совсем другое: транспортом называется обыкновенный перенос итога с одной страницы на другую. Внизу подписывается итог страницы и переносится на следующую.

-- Почему вы думаете, -- спросил я левого соседа, -- что повествовательная форма произведения должна затемнить общую отвлеченную мысль?

-- Потому что художественные детали разбивают это впечатление.

-- Это верно, -- согласился бухгалтер, делая мне ободряющий жест. -- Разбивает впечатление. Ведь это, если сказать какому-нибудь бухгалтеру, -- он помрет со смеху. А? Хе-хе... Дебет поставить в кредит? А? Что такое, думаю? Это же невозможно!

-----

Не дождавшись сладкого, я извинился и встал:

-- Я пойду на минуту к письменному столу. Хочу не забыть исправить два-три места в повести.

Я сел и исправил.

Когда сзади раздался голос: "Ну что, исправили? Теперь уж не спутаете дебет с кредитом?" -- я нахмурился и сказал:

-- Да-с, я исправил. Вот слушайте: "Корчагин не показывал виду, что дебет жены записан ему в сальдо. Он перенес большой кредит в транспорт, который вместе с сальдо давал перенос дебета на счет того лица, которому пришла идиотская затея заняться бухгалтерией; это заносим ему в кредит".

С жалобным криком, простирая дрожащие руки, бросился он ко мне, но я с отвращением отшвырнул его и, сунув рукопись в карман, ушел.