I
Я приближался к городу Калиткину -- цели моего путешествия. И по мере моего приближения -- я начинал интересоваться им, городом Калиткиным.
За шесть станций до Калиткина я спросил одного из соседей по вагону:
-- Вы знаете город Калиткин? Что в нем находится замечательного? Есть ли там какие-либо памятники, музеи, красивые виды?
-- Доподлинно вам не могу сказать, -- поразмыслив немного, отвечал сосед. -- Кажется, что там нет ни музеев, ни памятников. Знаю только одно, -- что там живет знаменитый гражданин.
-- Какой гражданин?
-- Доподлинно вам не могу сказать. Ни имени его не упомнил, ни причины его известности... Знаю только, что очень знаменитый.
За три станции до Калиткина я, заинтересованный, обратился к другому соседу:
-- Вы не знаете, что это за знаменитый гражданин, живущий в Калиткине?
-- Знаю. Феоктист Иваныч Барабанов.
-- Да?! А чем же он, извините меня за беспокойство, знаменит?
-- Точно не могу вам сказать. Знаю только, что он, Барабанов, человек чрезвычайно знаменитый. Даже за пределами Калиткина!
За одну станцию до Калиткина я пристал с расспросами к третьему пассажиру.
-- Кто такой Барабанов?
-- Феоктист Иваныч? Он же спас Россию.
-- Неслыханно! Как же это он сделал?!
-- Доподлинно я этого не знаю. Известно только, что...
Поезд споткнулся и остановился. Это был город Калиткин -- местопребывание загадочного знаменитого гражданина Барабанова, спасшего Россию.
Я выскочил из вагона, сел на извозчика и поехал в гостиницу, самую лучшую в городе. Она же была и средняя гостиница и самая худшая в городе, потому что была она единственная во всем Калиткине.
Умывшись в номере, я позвал хозяина гостиницы и, полный лихорадочного интереса к знаменитому гражданину, спросил:
-- Барабанова знаете?
-- Господи!!!
-- Он спас Россию?
-- А как же!
-- Как же он ее спас?
-- От немцев -- вот как.
-- От каких немцев?
-- От войны с Германией он ее спас -- вот от чего!
-- Как же он это сделал?
-- Доподлинно не скажу, но что он ее спас -- так уж будьте покойны. Уж это верно. Весь город знает об этом.
-- Да он чем был в то время, когда спасал Россию? Посланником, что ли?
-- Нет, не посланником.
-- Министром?! Королем дружественной державы?!!!
-- Барабанов? Уездным землемером он был в то время, Барабанов.
-- Чудеса! Ступайте.
Хозяин с гордым самодовольным выражением лица вышел из номера, а я, наскоро одевшись и расспросив дорогу в клуб, последовал за ним.
В клубе мне необходимо было видеть нескольких лиц, а кроме того, я надеялся выяснить, наконец, полную таинственности и загадок историю землемера Барабанова...
II
Старшина записывал меня в какую-то книгу, а я в это время, горя нетерпением, спросил его:
-- Кто Барабанов?
-- Он? Спас Россию.
К этому подвигу Барабанова в Калиткине, очевидно, все привыкли и говорили о нем без тени волнения и радости. Старшина сказал эту великую громоподобную фразу таким хладнокровным тоном, каким сообщают:
-- А я только что выпил рюмку водки.
Человек быстро со всем свыкается. Я уверен, что современники и знакомые Пушкина говорили о нем приблизительно в таком тоне:
-- А Саша опять какую-то штуковину написал. Не помню, как она называется... "Борис Годунов", что ли.
Слуга великого Гоголя чистил каждый день сапоги барину безо всякого душевного трепета и даже (о, я хорошо знаю слуг) частенько поплевывал на эту существенную часть туалета творца "Мертвых душ". Ему, бедняге, и в голову не приходило, что его барину, в конце концов, поставят на каждой свободной площади по памятнику.
Я возразил старшине:
-- Спас-то он спас. Я уже слышал об этом. Но как?
-- Он? Он предотвратил войну между Германией и Россией. А в тот год эта война была бы гибельна для России. Не знаю даже, остались ли бы мы с вами живы.
-- Что же он сделал для этого?! -- с легкой нервностью в голосе воскликнул я.
-- Сделал? Он чего-то, именно, и не сделал. Не сделал чего-то такого, что, -- если бы было им сделано -- повело бы за собой ужасную войну с Германией... Согласитесь сами, что, в этом случае, -- сделал, не сделал -- одно и то же!
-- Как же вы сами не знаете, что это такое ужасное, чего Барабанов не сделал или что это героическое, что им было проделано?!
Старшина развел руками.
-- Да он сам редко об этом рассказывает. А я слышал от других.
-- Где Барабанов? -- отрывисто спросил я.
-- Он сейчас здесь, в клубе. Сидит в читальне. Он теперь почти не выходит оттуда. Читает в газетах политические известия и изучает по каким-то книгам историю народов. О войнах каких-то читает. За-ме-ча-тель-ный человек!!
Я не мог больше выдержать. Я пошел к Барабанову.
III
Передо мной сидел в низеньком кресле немолодой человек в черных очках, с бледным истощенным лицом, и внимательно читал толстую большую книгу.
Я, с весьма понятным чувством волнения и почтительности, рассматривал его, этого нового Ивана Сусанина, сидевшего так скромно и незаметно в читальне маленького провинциального клуба, вместо того чтобы греметь в столице, быть осыпанным деньгами, почестями и орденами...
Передо мной сидел человек, спасший Россию -- громадную страну, одна губерния которой по площади больше всей Франции и Италии!
Я приблизился к креслу и прерывающимся от волнения голосом спросил:
-- Бара-банов?..
-- Я Барабанов, -- сказал знаменитый землемер, опуская книгу. -- Здравствуйте. Что такое?
-- Меня интересует один вопрос... -- переступив с ноги на ногу, смущенно начал я. -- Каким образом вы спасли Россию? Об этом все говорят, трубит весь город, но как это сделано -- никто толком не знает.
Барабанов положил книгу на стол и тихо отвечал:
-- Да, я спас Россию.
-- Это так... поразительно... что я бы хотел... поподробнее.
-- О! это длинная история... В кратких словах она такова: я сделал один шаг, который предотвратил кровопролитную войну между Германией и Россией, -- совершенно тогда не подготовленной и потерпевшей бы, наверное, ряд страшных поражений, вплоть до полного падения и разрушения великого государства...
-- И вы сделали в предотвращение этого один только шаг?! Какой же это шаг?! Что это за святой, гениальный, проникновенный шаг?
Землемер Барабанов скромно улыбнулся.
-- С первого взгляда -- шаг этот очень простой: двенадцать лет тому назад, пятого сентября, я не поехал в Петербург, хотя и собирался туда. Не знаю -- что меня толкнуло, но я не поехал. Мог бы поехать, даже должен был поехать -- но не поехал!
Я оглянулся. Нас окружало до двадцати человек именитых граждан Калиткина, постепенно набравшихся в читальню и слушавших теперь наш разговор с редким вниманием и благоговением.
-- Вы не поехали в Петербург!.. -- пораженный, воскликнул я. -- А что бы было, если бы вы туда поехали?!
-- Что? А я вам скажу -- что. У меня там живет зять Дудукаев -- человек крайне любопытный, горячий и вспыльчивый. Я, признаться, к нему и ехал. Ну-с... А вы знаете, милостивый государь, что как раз в то же время в Петербург приезжал германский кронпринц, с целью нанести нашему Государю визит и ознакомиться с Россией? Знаете ли вы об этом?
Горя нетерпением, я машинально ответил:
-- Знаю. Что же дальше?
-- Дальше? А дальше было бы вот что... Как я вам уже сказал -- зять мой Дудукаев был человек истерически любопытный и грубо, до потери сознания, вспыльчивый. Кроме того, был он близорук. Если бы я в то время приехал в Питер -- он обязательно потащил бы меня смотреть кронпринца и, конечно, по своей близорукости, лез бы в самую гущу толпы, поближе к кронпринцу... Конечно, полицейские, видя его странную настойчивость и стремительность, отпихнули бы его, он, не стерпевши, дал бы кому-нибудь в ухо и, конечно, произошла бы грандиознейшая свалка, в самом центре которой оказался бы ничего не подозревавший кронпринц. Вы знаете, господа, что во время драки дерущиеся не разбирают ни сана, ни положения человека и, как всегда бывает в таких случаях, -- кронпринцу влетело бы больше всех! Остальное понятно. Возгорелся-бы крупный международный конфликт, а так как в то время русским министром иностранных дел был человек бездарный, бестактный, напыщенный и грубый, -- ненавистник немцев, -- то дело немедленно получило бы страшный для России оборот. Министр вовлек бы Россию в пагубную для нее войну, и я не знаю...
Барабанов обвел толпу калиткинцев задумчивым взором:
-- ...И я не знаю -- многие ли среди присутствующих были бы сейчас живыми и здоровыми.
-- Да здравствует Барабанов! -- крикнула толпа.
IV
Пораженный, не знающий, что подумать, стоял я перед землемером и смотрел ему прямо в глаза:
-- И это все сделали вы?!..
-- Конечно. Подумайте, если бы я поехал в Петербург...
-- Черт возьми! -- воскликнул я. -- А чем же вы докажете, что все это было бы так, если бы вы приехали?
Барабанов прищурился.
-- А чем вы докажете, что этого бы не было?
Один из калиткинских дураков подошел к Барабанову и ободряюще похлопал его по плечу.
-- Правильно, Барабанов! Под это уж не подкопаешься.
-- Да, -- сказал кто-то сзади. -- Это уж, как по писаному.
Я видел ясно, что Барабанов дурачит меня и всех присутствующих. Но как я мог уличить его во лжи? Ведь он говорил то, что могло бы быть...
Я хотел повернуться и уйти, но неожиданная, прекрасная мысль удержала меня на месте.
-- Да.... Пожалуй, вы, действительно, спасли Россию... А скажите: что же удержало вас от поездки в Петербург? Неужели только предчувствие? Или еще что-нибудь было?
Не замечая той страшной западни, которую я ему готовлю, Барабанов простодушно отвечал:
-- Отчасти предчувствие, а главным образом, то, что я не получил от матери из Киева ожидаемых денег. Она в то время попала нечаянно под какой-то экипаж, сломала руку и лежала в больнице, почему и не могла выслать денег.
-- Стойте! -- торжествующе закричал я. -- Так это, выходит, не вы спасли Россию, а я!!!
-- Почему?! -- закричали все, придвигаясь ближе.
-- Да потому, что я и есть тот самый человек, экипаж которого наехал на вашу матушку.
-- Предположим.... Но... При чем же здесь Россия? -- презрительно усмехнулся Барабанов.
-- При чем?! А при том, что, если бы я не наехал на вашу матушку, она выслала бы вам деньги, а вы бы потащились в Петербург и устроили бы там мировой скандал. Значит, я и спас Россию -- нашу великую, любимую, прекрасную родину!!
-- Постойте! -- крикнул сзади тот человек, к которому я приехал по делу. -- Постойте! Выходит, что и не он даже спас Россию, а я. Я к нему тогда собирался в Киев, но не поехал. А если бы поехал -- он, наверное, не раздавил бы матери Барабанова. Не поехал же я потому, что гулял на свадьбе дочери Бумагина.
Бумагин был тут же. Он ударил себя в грудь и сказал:
-- Значит, не ты спас Россию, а я. Дочь-то ведь моя!
-- Значит, она и спасла ее! -- сказал кто-то сзади.
-- Нет, жених! Если бы он не женился...
-- При чем здесь жених... Тетка его, после смерти...
-- Значит, тетка?!
Поднялся страшный крик и спор.
Через полчаса выяснилось, что Россию спасла та русская неграмотная баба, служанка тетки жениха, которая вкатила по ошибке несчастной тетке двойную, смертельную дозу какого-то лекарства.
Тут же решили выделить из среды калиткинцев депутацию -- с поручением разыскать эту служанку и принести ей благодарность за спасение России.
-----
Когда ее отыскали -- она оказалась существом исключительной скромности: она даже не знала о совершенном ею подвиге -- спасении от гибели великой, прекрасной, дорогой каждому из нас родины!