(Матеріалы для психологіи).
У дѣтей всегда бываетъ странный часто недоступный пониманію взрослыхъ уклонъ мыслей. Мысли ихъ идутъ по какому-то с_в_о_е_м_у пути; отъ образовъ, которые складываются въ ихъ мозгу, вѣетъ прекрасной дикой свѣжестью.
Вотъ нѣсколько пустяковъ, которые запомнились мнѣ:
I.
Одна маленькая дѣвочка, обнявъ мою шею рученками и уютно примостившись на моемъ плечѣ, разсказывала:
-- Жилъ-былъ слонъ. Вотъ однажды пошелъ онъ въ пустыню и легъ спать... И снится ему, что онъ пришелъ пить воду къ громадному-прегромадному озеру, около котораго стоитъ сто бочекъ сахару. Большихъ бочекъ. Понимаешь? А сбоку стоитъ громадная гора. И снится ему, что онъ сломалъ толстый-претолстый дубъ и сталъ разламывать этимъ дубомъ громадныя бочки съ сахаромъ. Въ это время подлетѣлъ къ нему комаръ. Большой такой комаръ -- величиной съ лошадь...
-- Да что это, въ самомъ дѣлѣ, у тебя, -- нетерпѣливо перебилъ я. -- Все такое громадное: озеро громадное, дубъ громадный, комаръ громадный, бочекъ сто штукъ...
Она заглянула мнѣ въ лицо и съ видомъ превосходства пожала плечами.
-- А какже бы ты думалъ. Вѣдь онъ же слонъ?
-- Ну, такъ что?
-- И потому, что онъ слонъ, ему снится все большое. Не можетъ же ему присниться стеклянный стаканчикъ или чайная ложечка, или кусочекъ сахара...
Я промолчалъ, но про себя подумалъ:
-- Легче дѣвочкѣ постигнуть психологію спящаго слона, чѣмъ взрослому человѣку -- психологію дѣвочки.
II.
Знакомясь съ однимъ трехлѣтнимъ мальчикомъ крайне сосредоточеннаго вида, я взялъ его на колѣни и, не зная съ чего начать, спросилъ:
-- Какъ ты думаешь: какъ меня зовутъ?
Онъ осмотрѣлъ меня и отвѣтилъ, честно глядя, въ мои глаза:
-- Я думаю -- Андрей Иванычъ.
На безсмысленный вопросъ я получилъ ошибочный, но вѣжливый, дышащій достоинствомъ отвѣтъ.
III.
Однажды лѣтомъ, гостя у своей замужней сестры, я улегся послѣ обѣда спать. Проснулся я отъ удара по головѣ, такого удара, отъ котораго могъ бы развалиться черепъ. Я вздрогнулъ и открылъ глаза.
Трехлѣтній крошка стоялъ у постели съ громадной палкой въ рукахъ и съ интересомъ меня разглядывалъ.
Такъ мы долго, молча, смотрѣли другъ на друга. Наконецъ, онъ съ любопытствомъ спросилъ:
-- Что ты лопаешь?
Я думаю этотъ поступокъ былъ просто вызванъ вотъ чѣмъ: бродя по комнатамъ, малютка забрался ко мнѣ и сталъ разсматривать меня, спящаго. Въ это время я во снѣ, вѣроятно, пожевалъ губами. Все что касалось жеванія, вообще, и пищи, въ частности -- очень интересовало малютку. Чтобы привести меня въ состояніе бодрствованія, малютка не нашелъ другого способа какъ сходить за палкой, треснуть меня по головѣ и задать единственный вопросъ, который его интересовалъ.
-- Что ты лопаешь?
Можно-ли не любить дѣтей?