-- Эй, вы, рвань коричневая! Чего толпа толпится?

-- А чего ж ей... Послухать каждому лестно.

-- Да тут что -- драка?

-- Протри глаза! Видишь -- эшафотик? Оттелева разговор будет.

-- Об чем?

-- Об этом самом. Депутат перед почтеннейшей публикой отчитываться будет.

-- Ответит он за это!

-- Чего ответит? Разрешение, можно сказать, вина и елея, дадено.

-- Пойдем, Кучерявый. Я эти разрешения знаю. Я, брат, уже в девятьсот пятом, после такого разрешения, две недели в больнице отлеживался.

-- Попало?

-- Почему попало. А от городской головы разрешение есть?

-- Будьте без сумления. Всеми дозволено: Господин губернатор разрешили, палицмейстер, городской голова, архиерей и мещанский староста... Гуляй душа!

-- Вот оно, вот... Смотрите!

-- Чего ж цепей на ем нет?

-- Дура! Нешто он арестант... С ним сам господин пристав за ручку. Вишь ты, хлопают ему как.

-- Бра-а-во!! Бис!

-- Господа граждане! Будучи почтен избранием в народные представители, я...

-- Ой! Кто это окурок за шиворот бросил?!

-- Пренебреги!

-- Да ежели он с огнем...

-- Дьяволы! Тут разговор сурьезный, а он с окурком.

-- Ты-то хорош!

-- Тссс...

-- После роспуска второй Государственной Думы... [3 июня 1907 года был выпущен указ царя о роспуске II Государственной Думы. Инициатором указа был П. А. Столыпин. По сути, произошел государственный переворот, поскольку нарушался Манифест 17 октября 1905 г. и Основные государственные законы, утвержденные 23 апреля 1906 г., согласно которым принятие любого закона невозможно без участия Думы. В соответствии с новым положением вдвое сократилось представительство рабочих и крестьян и соответственно увеличилось представительство имущих классов.]

-- Г. депутат! Я просил бы вас не касаться действий правительства.

-- А как же сказать?

-- Говорите -- "после третьего июня"...

-- Хорошо. После третьего июня, когда было это самое, мы съехались, хотя с тяжелым сердцем...

-- Виноват, я критики правительства не могу допустить...

-- Я и не критикую!

-- Нет, вы говорите "с тяжелым сердцем". Это порицание...

-- Извините!.. Мы съехались с легким сердцем, веря, что при наступившем успокоении, правительство даст нам возможность работать без помехи. Но...

-- Я прошу вас без "но" в этом месте.

-- Помилуйте, г. пристав! Вы меня перебили... Я хотел сказать слово "нося". Нося в себе эту уверенность...

-- Как же ты, косолапый, говорил, что дозволено?

-- Так он, вишь ты, с рельс все соскакивает...

-- А от господина врачебного инспектора разрешение есть?

-- Загалдели... Тише!

--...При рассмотрении законопроектов, внесенных министром...

-- Я вас покорнейше прошу прибавлять в таких случаях: "г. министром".

-- Слушаюсь!.. внесенных его высокопревосходительством господином министром, мы нашли некоторые из них не соответствующими...

-- Г. депутат! Я серьезно предупреждаю...

-- Но, позвольте...

-- Именно, я не могу позволить!

-- Слушаюсь! Гм!.. Мы нашли их превосходными. Таким образом, общая конъюнктура момента, зафиксированная теми обстоятельствами, кои, не являясь ни одной из желательных равнодействующих, могли до известной степени укрепить те ветхие устои...

-- Чтой-то он, ребята!?

-- Н-да... Закрутил!

-- Памороки ему забили! [Старое областное выражение; означает примерно: "задурили голову", "напустили туману".] Известно, с отчаянности чего не скажешь...

-- Ему бы от господина брандмейстера бумажкой какой запастись...

-- Много ты понимаешь! Причем тут брандмейстер?

-- Дикие мы. А только я тебя ушибить всегда могу!

-- То есть, это за что же?

-- Вообще.

--... Грядковая культура хлебов, милостивые государи, заключается в том, что в разрыхленную почву кладутся зерна, приблизительно на такой глубине, чтобы...

-- Виноват... Вы это о чем же?

-- Разве нельзя?

-- Нет, но вы имеете разрешения на беседу по поводу Думы, а это что же такое?.. какая-то культура... Хлеба...

--... Зерно в разрыхленной почве...

-- Послушайте, об этом не надо!

-- Хорошо-с. Население Австралии состоит, преимущественно из мужчин и женщин. Волки в диком состоянии очень опасны и коренное население Галиции...

-- В силу предоставленного мне права, я, находя изложение г. депутатом предположенной программы не по существу каковое носит характер насмешки над администрацией -- закрываю собрание.

-- Так.

-- Наговорился!

-- Отвел душеньку...

-- Ловко это насчет бюрократического режима прокатился. Волки, говорит, жрут, не разбирая мужчин и женщин, а мужики на грядках без хлеба сидят на манер Австралии.

-- То-то и оно. Жена, дети, а рискует чем!

-- Кучерявый, бежим, чичас бить почтейнейшую публику будут.

-- Господи ты мой! Дураков не сеют, не жнут...

-- Пойду это я сейчас и нарежусь -- до полного омертвления... Ей-Богу! И завалюсь до завтра... И завтра нарежусь! И послезавтра.

-- Эй, дядя!

-- Ну?

-- Ты не забудь и в среду нарезаться.

-- Будьте благонадежны.