1
Одесская городская дума сначала долго думала. Потом поморщилась. Потом сказала:
-- Не нравится мне это!
-- Что не нравится?
-- Которые евреи.
-- Ну?
-- Чтоб не было их участия в выборах.
-- Да разве можно их устранить?
-- Так они ж, ведь, евреи!
-- Ну, так что же?
-- Они ж Христа распяли.
-- Ну?
-- Так вот, чтоб турнуть их с выборов.
-- Нельзя.
-- Почему нельзя? Будем церемониться?..
-- А закон?
-- Это которые книжки, такие толстые?
-- Ну, да! Основные законы.
-- Которые в переплетах?
-- Есть в переплетах, есть без переплетов.
-- Видали. Книжки основательные!
-- То-то и оно.
-- А изменить нельзя?
-- Да как же их менять, если они основные?
-- Може какую книжку без переплета взять и изменить... штоб не так жалко.
-- Дело не в переплете... А законов основных менять нельзя.
-- Довольно странно. А мы похадатайствуем... А?
-- Не имеете права. Это не подлежит вашей компетенции.
-- Чего-с?!
-- Компетенции, говорю, вашей не подлежит!
-- Вы, однако, не очень... этими словами. Решено было возбудить ходатайство:
-- Об устранении лиц иудейского вероисповедания от участия в выборах от города Одессы в Государственную Думу.
Написали. Послали.
2
Мышкинскому исправнику Крушилову в последнее время очень не нравилось поведение Испании в мароккском вопросе [В 1911 гг. ряд стран Европы участвовали в вооруженной борьбе за земли в Марокко, в том числе Испания, в результате чего часть страны в 1912 г. оказалась под протекторатом Франции, а другая -- под протекторатом Испании.].
-- Дождутся они, кажется, у меня... -- говорил он сурово.
-- Чего дождутся?
-- Молчу я, молчу, да и лопнет же наконец мое терпение!!
-- А что вы сделаете?
-- Что? Объявлю им войну!
-- Как -- войну?
-- А так. Возьму, да от имени России и объявлю.
-- Да какое же вы имеете право?
-- А разве я не имею? Ведь, я исправник.
-- Ну, конечно. По закону -- только правительство может объявить и начать войну с иностранным государством.
-- А исправнику нельзя?
Поведение Испании продолжало не нравиться Крушилову. Он ходил бледный, задумчивый и, наконец, решил:
-- А я все-таки объявлю!
-- Да поймите же вы, что это противозаконно.
-- И даже мобилизации нельзя объявить?
-- По закону -- и думать не можете.
Крушилов вздохнул.
-- Тогда нечего делать -- придется просить об изменении закона...
-- Да разве основные законы можно менять? Ведь это же государственный переворот!
-- Ну, вот! Одесской думе можно, а мне нельзя? Подумаешь!
В тот же день исправник Крушилов написал ходатайство:
-- О предоставлении исправникам права объявлять и вести войны с иностранными державами, а также с предоставлением им, исправникам -- объявления, как частичной, так и общей мобилизации...
3
Чиновник Стулов пришел к священнику и заявил ему о своем желании вступить в брак.
-- Благое дело, -- одобрительно сказал священник. -- Холост? Вдов?
-- Женат, батюшка.
-- Ка-ак женат? Так чего же вы говорите, что хотите жениться?
-- Еще раз хочу, батюшка. Очаровательная девушка!
-- При живой жене?!
-- Да она уже старая!
-- Нет, это невозможно... По нашим законам многоженство не разрешается!
-- Батюшка! Очаровательная девушка!
-- Нельзя. Нет такого закона.
-- А какой же есть?
-- Можно быть женатым только на одной живой жене.
-- Странный закон. Изменить нельзя?
-- Что вы!!
-- Ну вот -- "что вы!" Одесской думе можно, исправнику Крушилову можно, а мне нельзя? Тоже не левой ногой... простите -- облегчаю нос.
Чиновник Стулов пришел домой и написал ходатайство:
-- О предоставлении всем чиновникам, служащим на государственной службе -- права вступать в брак до... (он призадумался) ... до четырех раз, со внесением оных шагов в формуляр.
4
Сашка кривой зарезал на проезжей дороге богатого еврея. Когда его арестовали, он, пораженный до глубины души, спросил:
-- За что, братцы?
-- За то. Нет такого закона, чтоб евреям по дорогам головы отпиливать!
-- Очень жаль, -- сказал Сашка огорченно. И, сидя в тюрьме, возбудил ходатайство:
-- О предоставлении на проезжих дорогах всем Сашкам Косым права -- отделять голову от туловища, принадлежащего лицам иудейского вероисповедания, независимо от возраста и пола потерпевшего.