Во-первых, этот рассказ не заключает в себе ничего такого, что принято называть "внутренней политикой". Первое его несомненное достоинство.
Во-вторых, хотя главное действующее лицо в рассказе и партийный человек -- кадет [Кадет -- член Конституционно-демократической партии (сокращенно к.-д., кадеты), созданной в России в середине октября 1905 г. на съезде земцев-конституционалистов и членов "Союза освобождения". Партия кадетов занимала главенствующее положение в 1-й и 2-й Государственных думах, находясь гам в оппозиции к царскому самодержавию. Партия выражала главным образом интересы либеральной буржуазии, стремившейся к дележу власти с царизмом.], тем не менее его убеждения не имеют никакого отношения к тому, что с ним случилось. Рассказанное ниже могло произойти со всяким другим человеком. С адвокатом, профессором, живописцем -- мало ли с кем. А раз подвернулся кадет -- все произошло с кадетом. Таким образом, рассказ не тенденциозен. Второе его ясное, бесспорное достоинство.
В-третьих, я слишком ленив для того, чтобы самому сочинить такой прекрасный интересный рассказ. Передаю его со слов одного веселого человека, который куда-то вчера уехал. Не знаю -- куда. Поэтому, если бы даже кто-нибудь и пришел в восторг от рассказа, пусть он не разыскивает автора, не шлет ему благодарственных телеграмм -- это совершенно лишнее. Автора нет. Случай такой был. Это третье его несомненное, ясное даже для лиц, обделенных мозгами, достоинство.
Так-то-с.
-----
Кадет жил на даче. Пошел он раз в лес собирать грибы и заблудился. Такая досада.
Начало уже темнеть, когда он усталый, разочарованный в жизни набрел на какое-то дерево, под которым спал человек.
Кадет деликатно дернул его за пиджак и сказал:
-- Вот удача! Не можете ли, милостивый государь, указать мне дорогу из этой проклятой трущобы?
Спавший человек проснулся.
-- Доро-огу? А который час?
-- Да семь.
-- Дай-ка мне свои часы...
-- Извольте. Вы, вероятно, хотите собственными глазами убедиться в том, о чем я сейчас вам сообщаю на словах? Извольте видеть -- семь часов.
Незнакомец взял часы и дернул их к себе так сильно, что цепочка лопнула.
-- Осторожнее, -- мягко заметил кадет. -- Вы, вероятно, насколько я догадываюсь, не рассчитали движения, которое хотели сделать с целью приблизить часы к своим глазам?
-- Эк тебя разворачивает... Просто взял у тебя часы -- вот и все.
Кадет задумался.
-- Виноват... Я не могу себе точно уяснить, каким юридическим термином можно охарактеризовать акт перехода моего имущества (в данном случае -- часов) в ваше пользование? Это не есть акт дарения, потому что для такого акта требуется прежде всего наличность воли и согласие дарителя. Нельзя назвать также это и куплей-продажей, ибо в таком случае кроме согласия владельца последний имеет также право на получение эквивалента, иными словами -- стоимости запроданной вещи, выраженной в конкретных денежных знаках.
-- Держи карман шире, -- пробормотал незнакомец. Кадет отвернул борт сюртука, оттопырил двумя пальцами карман и доверчиво сказал:
-- Держу.
-- Те-те-те... Что это у тебя там? Бумажник? А позвольте...
-- Мне непонятно, -- после некоторого раздумья сказал кадет, -- зачем вы взяли мой бумажник с деньгами? Как и в первом случае, я не усматриваю здесь признаков дарения, а тем более купли-продажи, ибо денежные знаки, как имеющие абсолютную ценность, не могут служить продажным товаром. Если же рассматривать происшедший казус как обыкновенное взятие ценностей на хранение...
-- Надоел ты мне хуже горькой редьки, -- нетерпеливо сказал неизвестный. -- Просто я у тебя отнял бумажник и часы! Вот и все.
Кадет изумился.
-- От-ня-ли? Но... позвольте... Ведь это незакономерный насильственный акт! Таким образом выходит, что вы присвоили себе чужую собственность. Это несправедливо. Это было бы все равно, если бы я отнял вашу шапку Вы имели бы полное право тогда заметить мне: "Во-первых, шапка эта не твоя. Я тебе ее не дарил и сам ощущал в ней нужду, как в обычной защите от зноя и непогоды". Видите, что бы вы имели право сказать, если бы я отнял у вас шапку.
-- Попробуй! Я тебе дам такого леща, что на карачках полезешь.
-- Леща? Простого леща? Но разве он, по своей стоимости, как скоропортящийся пищевой продукт, может служить компенсацией того материального ущерба, который терплю я, лишившись часов и бумажника.
-- Какая там рыба, -- усмехнулся незнакомец. -- Просто, если ты не перестанешь ныть, я тебя трахну по затылку.
-- Как?! Вы стоите на почве насилия, физической расправы -- этого печального пережитка и наследия варварских времен? Закон ясно говорит, что отдельные личности не могут присваивать себе функций расправы и возмездия. Это дело суда, избира... кик!
Кадет упал на траву и внушительно сказал:
-- Что вы делаете? Драться противозаконно.
-- Скидавай сюртук. Суконце, кажется, добротное. Скидавай с лап сапоги.
-- Я не могу дать вам своего согласия на переход упомянутых вами вещей в ваше пользование без моего на то согласия. Станьте на мое место, станьте на точку зрения простой элементарной справедливости и -- вы меня поймете. Я первый согласился бы с вами, если бы вы указали мне статью Т. X. части I, по которой...
-- Запонки золотые?
-- Золотые.
-- Дай-ка.
Кадет с обиженным лицом в одной рубашке сидел на траве и угрюмо говорил:
-- Уверяю вас -- вы неправы. Скажу больше -- я усматриваю здесь наличность злой воли, выразившейся в нанесении мне побоев... И я -- как это вам ни неприятно -- оглашу ваш поступок в печати, чтобы мыслящая часть общества могла дать должную оценку моральной стороне ваших шагов в отношении моей личности и имущества. А юридически, уверяю вас, я не сомневаюсь, что закон будет на моей стороне.
Незнакомец, насвистывая марш, собирал и связывал в узел брюки, ботинки и сюртук.
Темнело.
-- Даже и с этической стороны, -- говорил кадет, зевая, -- и то вы не имели права.... если вдуматься...
Темнело.