ШКОЛА
Преподаватель 17-й пролетшколы встретил запоздавшего ученика Чижикова очень сурово:
-- Ты почему, каналья, опять опоздал. Опять будешь отговариваться тем, что в очереди стоял.
-- Я не мог сразу пройти по нашей улице, товарищ учитель. Очень большая толпа стояла.
-- Откуда она взялась?
-- Они на сумасшедшего смотрели. Очень было смешно.
-- Какой там еще сумасшедший?
-- Там такой был. У ворот. Все прямо за животики держались.
-- Что же он, плясал, что ли?
-- Эка невидаль -- плясал. Теперь все пляшут. Он делал такое, что я на него полчаса смотрел. Очень комично.
-- Ну?
-- Взял он доску, положил ее на козлы и ну по ней деревянной штучкой елозить. А в этой штучке внутри железка. Он, наверное, товарищ учитель, хотел зарезать доску и содрать с нее шкуру. Ей Богу! Куски доскиной шкуры так и летели во все стороны!
-- Что за осел!
-- Не осел, а сумасшедший по-моему.
-- Не он осел, а ты! Зарезать доску! Содрать с доски шкуру! Экая ты дубина! Он просто строгал доску рубанком.
-- Так почему ж толпа собралась?
-- Очень просто: давно не видели, как человек работает.
-- Чего?!
-- Ра-бо-та-ет. Что, ты этого слова не знаешь?
Ученик замялся.
-- Боже, -- с отвращением сказал учитель, оглядывая свою паству. -- В жизни мне не приходилось видеть более тупых физиономий. Вы что же, не знаете, что такое -- работать? Ну, вот, например, я... Что я делаю с вами?
-- Ругаете нас, -- кротко отвечал Чижиков.
-- Рм... "Ругаете"... Да разве можно вас не ругать? Ну вот, например, ты, Огурцов... Что делает твой отец?
-- Мамины платья и мои башмаки на улице продает.
-- Ну, это, брат, не работа, а спекуляция... А что делает твой отец, Белоглазов?
-- В чрезвычайке сидит.
-- А твой, Усиков?
-- В пролетарской танцульке, танцами дирижирует.
-- Гм... да. Ну, вот что, ребята. Есть у кого-нибудь деньги?
-- Вот у меня. Две десятитысячных.
-- Прекрасно. Надо было их напечатать или нет? Надо. Так, как же называются те люди, которые их сделали? Как называются? Ра... Ра... Ну... Петров?
-- Мошенники, товарищ учитель.
-- Трижды болван! Крутинов. Скажи ты! Как называются такие люди?
-- Фальшивомонетчики.
-- Почему?
-- Так ежели бы были настоящие деньги, на десять тысяч можно бы дом купить. А на эти и курицы не продадут. Значит фальшивые.
-- Ну, например, что делают рабочие на фабриках?
-- Ничего не делают. Бастуют.
-- Фу-у. Ну, скажем, ты, Сывачев, когда встаешь утром и начинаешь чистить себе ботинки, это как называется?
-- Да у меня ботинок уже второй год нет. Я в калошах хожу.
-- Хорошо-с. А предположим, у тебя оторвалась от курточки костяная пуговица... Что ты с ней делаешь?
-- Несу ее на толкучку и продаю за пятьсот рублей. А если металлическая, так и две пятисотки возьму.
-- Видели же вы, канальи, когда-нибудь, чтобы какие-то люди что-нибудь делали?! Отвечайте! Видели?!
-- Я вчера видел, -- встал веснушчатый Кукулевич.
-- Ну, слава Богу! Один нашелся. Что же ты вчера видел? Эти люди, очевидно, работали. Что же они делали?
-- У нас из окна видно в чужой двор. Трое поставили двух к стенке и палили в них, двое в это время автомобильный мотор заводили, а еще двое играли в чет-нечет на сапоги тех двух, что у стенки стояли.
Учитель смертельно устал.
Ему надоело вдалбливать в тупые головы то, что ему самому казалось таким ясным.
Поэтому он ничего не возразил на пример работы, виденной Кукулевичем...
Только потер лоб ладонью руки и вяло пробормотал:
-- Ну, вот видите. Есть же, которые работают...