Милостивые государи! Я вас ни к чему не принуждаю и ничего не приказываю. Но если вы, негодяи, поступите не так, как мне нужно, то -- смотрите!..
(Из речи губернатора Имари к публике. -- Оперетка "Гейша" [Оперетта "Гейша" (музыка С. Джонса, 1869-1914, либретто О. Холла и Г. Гринбэнка) была впервые поставлена в 1896 г. в Лондоне. Вскоре она была поставлена и в России. Хотя действие ее происходит в Японии, но в каждой стране, где ставили эту оперетту, в нее вносились местные реалии. В частности, один из наиболее известных актеров, участвовавших в спектакле, Григорий Ярон, признавался, что вставил в текст понравившийся ему мольеровский диалог.])
Тульский губернатор разослал по всем земским учреждениям циркуляр, с подробным списком газет, очень рекомендуемых ("Русск. Знамя", "Колокол", "Новое Время"), терпимых ("Голос Правды", "Голос Москвы") и абсолютно недопустимых ("Речь" и "Русск. Вед."). ["Русское Знамя" (1905-1917) -- черносотенная газета, орган "Союза русского народа", Петербург; "Голос Москвы" -- орган партии октябристов (1906-1915); "Речь" ("Наш Век") -- орган партии кадетов (1906-1918), Петербург; "Русские Ведомости" -- газета, выражала интересы либеральных помещиков и буржуазии, с 1905 г. -- орган правых кадетов, Москва (1863-1918).]
-- Вас там губернатор спрашивает...
-- Какой?
-- Да наш, тульский.
-- А что ему надо?
-- Бог их знает. Скажи, говорит, этому приезжему, что хочу его видеть.
-- Гм... Ну, проси.
В мой номер вошел господин, с портфелем под мышкой, и вежливо раскланялся.
-- Чем могу служить? -- с некоторым удивлением спросил я.
-- О, помилуйте... Это моя обязанность -- служить приезжающим, что бы они не терпели никаких неудобств!.. Мы должны предусмотреть и позаботиться обо всем: не только о телесных неудобствах, но и о душевных эмоциях граждан. Позвольте вам кое-что предложить... Очень недорого, интересно и назидательно.
Он открыл портфель, вынул пачку газет и заговорил быстро-быстро:
-- Не подпишетесь ли? Прекрасные издания: "Земщина" ["Земщина" (1909-1917), Петербург, -- черносотенная газета.], "Новое Время", "Колокол". Прекрасная бумага, четкий шрифт, здравые суждения. Могу предложить также "Русское Знамя", "Южный Богатырь", "Курская Быль"... "Новое Время" с картинками! Печатается на ротационных машинах, прочная краска, по субботам приложения. Можете иметь даже в несколько красок! Могу предложить даже со скидкой... Другие фирмы не дадут вам столько скидки, сколько я! Подписывайтесь! Может быть, кто-нибудь из иудейского племени предложит вам какую-нибудь паршивую "Речь" или "Русское Слово", -- так это, я вам скажу, такой народ, что он готов у человека изо рта выхватить кусок хлеба и подсунуть дрянь. Ну? Прикажете записать вас подписчиком на "Русское Знамя"? или "Земщину"? Или на что?
-- Нет, не беспокойтесь, -- сказал я. -- Мне эти газеты не нужны... Я читаю другие.
-- Что это значит -- другие? Другие газеты скверные, а я предлагаю вам первый сорт. Умные статьи, аккуратная доставка, бандероли за счет издания. Чего вы еще хотите?
-- Да нет. Не надо.
-- Ага... Догадываюсь... Может, вы что-нибудь полевее хотите? Тогда могу предложить "Россию" ["Россия" (1905-1914), Петербург, -- полицейско-черносотенная газета, с 1906 г. -- официальный орган министерства внутренних дел.]! Замечательное издание! Чудный шрифт, печатается на самых прочных машинах, и метранпаж капли в рот не берет. Пишут генералы разные, статские советники, издание помещается в тихом деловом квартале. Очень замечательное!
-- Да нет... Что уж... -- робко сказал я. -- Я уж лучше так, как-нибудь... Не надо.
-- Что? Не надо? Нет, надо.
-- Ведь я, все равно, не буду их читать... Зачем же подписываться!
-- Нет, вам надо подписываться!
-- Да если я не хочу?
-- Мало чего -- не хочу...
Он вынул какую-то квитанционную книжку.
-- На год? На полгода? "Колокол", "Знамя"?
-- Ни то, ни другое.
-- Шутить изволите. Эй, кто там есть!..
В комнату вошел коридорный и еще один неизвестный.
-- Подержите-ка за руки подписчика. Он подписаться хочет. Вот так... Засунь-ка ему эти газеты в карман... Вот так... Еще, еще... Вот эту пачку! Это что? Бумажник? Прекрасно!.. Вот видите -- я беру отсюда -- за "Россию" и "Русское Знамя" 15 рублей... Вот вы уже и подписались. Видите, как просто. Пусти ему руки, Агафонов.
-- А я их все-таки не буду читать! -- упрямо сказал я.
-- Вот тебе раз! Как не будете читать? Зачем же вы тогда подписывались?
* * *
Мы сидели молча, недовольные друг другом.
-- На велосипеде катаетесь? -- спросил неожиданно мой гость, увидев в углу комнаты велосипед.
-- Да.
-- Что это за система? Люкс? Жидовская система. Хотите, могу предложить вам нашей тульской работы -- Захара Панфилова -- он председателем здешнего отдела состоит. Хорошие велосипеды, тяжелые такие. За те же деньги купите, а в нем пуда четыре будет. Ручная работа.
-- Зачем же, когда у меня уже есть.
-- Ну, что это за велосипед? Жиденький -- ни рожи, ни кожи. Завтра Панфилов вам привезет -- давайте-ка задаток.
-- Не хочу я Панфилова!
-- Ну, как же не хотите! Завтра получите. Прекрасные велосипеды... Колеса, можете представить, совершенно круглые, сам человек почти непьющий, сын околоточным служит. Будете кататься да похваливать. А этот на слом можно.
-- Оставьте меня! Пустите... Я не хочу...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
-- Вот-с. Видите, как просто. Получите квитанцию на задаток. Да... А то -- Люкс!..
* * *
Через полчаса я оказался подписчиком двух газет, владельцем велосипеда фирмы Захара Панфилова, обладателем керосиновой кухни и какой-то машины "Истинно-русский самовоз".
-- Наша фирма, -- говорил, уходя, мой гость, -- может предложить вам, что угодно -- граммофоны, готовое платье, кондитерские изделия, галантерею, и все это будет не какой-нибудь Жорж Борман ["Жорж Борман" -- крупная швейцарская кондитерская фирма, отделение которой находилось в России. ], а самое русское, настоящее. Конечно, вас никто не принуждает, но если вы только захотите...