Съел Октябрист за ужином целого поросенка, кусок осетрины с хреном и лег спать...
Но Октябристу не спалось. Вспомнилась почему-то его нелепая, бессмысленная жизнь, вся та мелкая ненужная ложь, которая сопутствовала ему с детства и которая в конце концов довела его до последней степени падения -- до октябризма, и когда вспомнилось все это -- Октябрист чуть не расплакался.
Напало на Октябриста такое жгучее раскаяние, что он не мог уснуть, ворочаясь сто раз с боку на бок...
Вот тут-то и пришел мужик. Черный, худой, весь в земле... Взял Октябриста мозолистой рукой за ухо, сказал:
-- Пойдем, паршивец!
И потащил перепуганного Октябриста за собой.
-----
Очутившись в деревне, Октябрист первым долгом решил помочь мужикам в их горькой нужде. Для этого он отыскал нескольких оборванных мужиков и вступил с ними в разговор...
-- А что, ребята, мяту вы пробовали сеять? -- спросил Октябрист.
-- Где нам!
-- Вот то-то и оно. Нужно, чтобы культура и знание пришли на помощь деревенской темноте и тому подобное. Сейте мяту!
Октябрист порылся в кармане, нашел коробку мятных лепешек, которые он ел после пьянства, и отдал мужикам на семя.
-- Вот вам! Сейте, как сказал поэт, разумную, добрую, вечную мяту!!
Посеяли мужики мятные лепешки. Год в то время был урожайный и поэтому мята разрослась пышными, большими кустами, покрытыми сплошь коробочками с лепешками.
Октябрист не почил на лаврах.
-- Чем бы еще выручить этих бедняг?
Разговорился.
-- Гигроскопическую вату сеяли?
Мужики горько улыбнулись.
-- Где нам! Прямо будем говорить -- беспонятные мы.
Октябрист, вздохнув, вынул из своих ушей вату, отдал ее мужикам и приказал:
-- Сейте вату! Сейте... спасибо вам скажет сердечное русский народ! Полушубки будете ватные делать! Жены и дочери бюсты из ваты такие сделают, что пальчики оближете.
Вата разрослась еще лучше, чем мята. Потом табак сеяли. Все, что было у Октябриста в портсигаре, все он пожертвовал мужикам на посев. Пуговицы сеяли. Хотя Октябрист после этой жертвы ходил, придерживая брюки руками, но зато на сердце его было светло и радостно.
Был у Октябриста зонтик. Очень жаль было ему расставаться с зонтиком, но долг -- прежде всего.
-- Посейте зонтики! -- сказал Октябрист, отдавая свой зонтик на семя. -- Уйдите от ликующих, праздно болтающих. Труд -- это благодеяние. Сейте зонтики!
-- Землицы больше нетути, -- признались мужики. -- Последнюю пуговицами засеяли. Нет землицы.
Октябрист поморщился.
-- Ну вот, -- уже сейчас и революция!.. Сколько у вас, у каждого, земли?
-- По две десятины.
Стал думать Октябрист, искренно желая и в этом помочь мужикам.
-- Вы говорите, по две десятины? Это сколько же пудов земли будет?
Мужики объяснили, как могли, что земля меряется не пудами, а поверхностью.
-- Да что вы! А, знаете... это остроумно! Вот что значит простая мужицкая сметка. Додумались! А сколько в десятине сажен?
-- 2400.
-- Ого! Это, значит, около пяти верст. У каждого мужика, считая по 2 десятины, десять верст, значит, одной земли! Неужели этого мало?
Октябрист возмутился.
-- Стыдитесь! Вы, верно, пьянствуете, а не работаете!..
Сконфуженные мужики оправдывались, как могли.
-- Ага! Значит, так нельзя считать? Ну ладно. Я подумаю... сделаю, что могу.
И придумал Октябрист гениальный выход.
-- Шестнадцати десятин каждому довольно?
-- За глаза, ваша честь!
-- Великолепно! Отныне вы должны считать десятиною не 2400, а 300 квадратных сажень. Таким образом, у каждого будет по 16 десятин.
Мужики в ноги повалились.
-- Благодетель!!
Проведя аграрную реформу, Октябрист вздохнул свободно.
Мужики благоденствовали.
Из окна своего дома Октябрист часто со слезами на глазах любовался на группы чистеньких поселян в ватных тулупах, застегнутых на прекрасные пуговицы, и поселянок с пышными бюстами, гуляющих об руку с мужьями под развесистыми, тенистыми зонтиками... Мужчины курили папиросы (в этом году уродились на огородах "Сенаторские"), а дамы кушали мятные лепешки и приятно улыбались друг другу.
-- Сейте разумное, доброе, вечное... -- смахивал слезу Октябрист.
-----
Во время сна у Октябриста из открытого рта текла слюна и физиономия расплылась в блаженную улыбку.
-- Вставай, лысый дурак! -- разбудила его жена.
Октябрист подобрал слюну, оделся, застегнулся на все пуговицы, заложил ватой уши, взял папиросы, коробку мятных лепешек и, раскрыв дождевой зонтик, отправился гулять.