...Склонив жалостливо на бок голову, генерал Лиман фон-Сандерс [Отто Лиман фон Сандерс -- германский генерал, военный советник в Османской империи во время Первой мировой войны.] поглядел на турка.
-- Жалко мне вас, турки, -- печально прошептал Сандерс. -- То есть, так жалко, что и сказать даже невозможно. Сердце разрывается, глядя на вас.
Он утер кулаком сухой глаз.
-- Кровью сердце обливается, на вас глядючи. Все вас били, кому не лень.
-- Ну, уж и все, -- возразил Турок.
-- Русские били?
-- Ну, били.
-- Итальянцы били?
-- Предположим.
-- Чего там предполагать? Предположение должно еще превратиться в уверенность. Болгары били?
-- Тоже -- народ нашли!
-- А, все-таки, били. И сербы били. И вот -- гляжу я на тебя Махмудка -- и слезы жалости застилают мои глаза.
Сандерс вынул платок, потер им глаза, потом сделал вид, что выжимает мокрый платок. Развесив на трубке кальяна платок, якобы для просушки, Сандерс продолжал:
-- Надо вам помочь, Махмудка. Мы не можем допустить, чтобы немецкое сердце разрывалось от ваших страданий.
Турок повел в воздухе длинным носом, будто учуяв еле уловимый аромат жареного, и согласился:
-- И не допускайте. Еще сердечную болезнь наживете.
-- Ну, вот видишь. Надо помочь. Согласись сам, что ты живешь на вулкане. Русские били -- еще будут бить; болгары, итальянцы били -- еще будут бить.
-- Румыны... тоже...
-- Что румыны?
-- Тоже могут бить, -- вздохнул турок.
-- Могут. Еще как, братец ты мой, могут. Вот видишь! А у нас, у немцев, сердце болит.
-- Невозможно этого допустить, чтобы у вас сердце болело, -- воскликнул хитрый турок.
-- Мы и не допустим. Возьмем -- и прямо поможем! Господи! Нешто ж мы, немцы, звери какие, что ли, или что?..
-- Аллах керим [Господь милостив (арабск., тюркск.).], -- воскликнул турок.
-- Именно что керим. Не иначе. Первым долгом, должен вам сказать -- ты меня извини, Махмудка, -- но крепости у вас никуда не годятся.
-- Иль-Алла, Россуль-алла [Нет бога, кроме бога и его единственного пророка! (арабск., тюркск.).]! -- вздохнул турок.
-- Не знаю. По-вашему, может, россуль, а по-нашему, по-немецки, это хуже. Впрочем, как говорится: не вздыхай глубоко, не отдадим далеко. Крепости мы вам выстроим новые. Потом пушки: ведь я тебе друг, Махмудка, но ты меня извини -- я прямо должен сказать: пушки ваши дрянь. В такой пушке горох можно толочь, а не стрелять из нее.
-- Да, -- согласился турок, -- для стрельбы они неудобны.
-- А снаряды? Ведь вы, извините меня, кочнами капусты стреляете, а не снарядами.
-- Уж вы скажете тоже -- капуста... Капусту едят, а наших снарядов есть нельзя.
-- Еще того хуже. Значит они уж решительно ни на что не годятся. Итак -- мы присылаем своих инженеров для крепостей, присылаем пушки и снаряды.
-- Аллах керим!
-- Да уж все будет, как следует. Все, все дадим. И Керим будет, и все что нужно. Уж мы обо всем подумаем. Офицеров для команды над солдатами пришлем, броненосцы дадим. Потому нам очень вас жалко.
Сандерс взял платок, потер им где-то около уха, всхлипнув, сказал "хоть выжми!" и ушел.
Оставшись один турок потер руки и пробормотал:
-- Ловко я немца обкрутил.
А Сандерс, шагая по стамбульской улице, думал:
-- А ловко я обтяпал дельце. Обмишулил долгоносого. Ни сучка, ни задоринки.
* * *
Махмудка попытался спорить с Сандерсом.
-- Я еще понимаю, что пушки наши. Но почему же все крепостные офицеры ваши! Пусть уж немножко будет и наших.
-- Бог знает, что ты говоришь, Махмудка! Наши офицеры лучше ваших?..
-- Лучше.
-- Армия наша опытнее?
-- Ну, опытнее.
-- Так вам же лучше, если у вас будут офицеры первый сорт, а не второй.
-- Ну, да... я понимаю. А, все-таки, оно как-то неловко.
-- Странно даже, -- скривил губы Сандерс и в его голосе задрожала дежурная слеза обиды. -- Для них же стараешься, хлопочешь, тратишься, а они...
-- Ну, ладно, ладно... Пусть. Только, чтобы они получше крепости делали.
-- Да уж будьте покойны. Собаку съели.
-- Аллах керим!..
-- Тонко изволили подметить. Керим самый настоящий. Без обману.
* * *
-- Послушайте, Сандерс, это как будто и неудобно: ну то, что вы броненосцы дали -- за это спасибо, но зачем же вся команда немецкая?..
-- Чудак ты, Махмудка: да ведь мы на них фески наденем!
-- Нет, это что -- фески... А мы бы хотели, чтобы и турок немного на броненосцах было. Пусть поплавают.
-- Да зачем же?
-- Ну, что вам стоит покатать их немножко.
-- Ладно. Так и быть: кок будет у нас турецкий и штук пять кочегаров тоже турецкие...
-- Хорошо б если бы и командир...
-- Что командир?
-- Чтобы... наш...
-- С ума ты сошел! Да ваш турок штирборта от бакборта [Штирборт (голладск.) правая сторона судна, если смотреть с кормы на нос. Бакборт (голландск.) -- левая сторона корабля.] не отличит. Ведь он кабестан с ватерлинией путает! Впрочем, конечно... Мы вам, может быть, не нужны?.. Так, так... Сделали доброе дело. Вооружили людей, облагодетельствовали, -- а теперь и -- вон?.. Где мой платок? Опять -- хоть выжми...
Турку сделалось стыдно.
-- Ну, ладно, ладно. Нет Бога, кроме Бога, а Магомет -- пророк его!
-- "А ты дурак"", -- подумал Сандерс.
* * *
-- Послушайте... Зачем же вы крепостные пушки наводите на султанский дворец? Это нельзя. Вдруг нечаянно выстрелит? Ведь защищать нужно здесь, а не здесь.
-- Мы и броненосную артиллерию навели на султанский дворец, -- пожал плечами Сандерс. -- А часть пушек навели на Айя-Софию [Один из наиболее значительных памятников архитектуры и истории храм св. Софии (532-537 гг.), построенный еще в Византии. Позже во времена владычества Турции превращен в мечеть. В настоящее время используется как религиозное сооружение и христианами и мусульманами. Находится в центре Стамбула.].
-- Аллах керим! Зачем же?
-- Ничего там не "керим". Раз не понимаешь, так молчи. Ведь если неприятель нападет на Константинополь и возьмет его -- куда он первым долгом бросится? На самые драгоценные для турков здания!.. Ну, вот мы и защищаем их. Мы, немцы, все должны предусмотреть.
-- Да ведь, вы же их, -- здания эти, -- можете разрушить!!
-- Лучше разрушить, чем отдать неприятелю.
-- Да, ведь, неприятеля пока нет?
-- Нет -- так будет! Нет дождя перед дождем. Послушай, не вертись тут, только мешаешь.
-- Странно вы со мной стали разговаривать...
-- Обожди, скоро иначе с тобой поговорю.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
* * *
-- Эй, Махмудка! Пойди-ка сюда!
-- Послушайте... Нельзя ли повежливее...
-- Я тебе покажу вежливость. Вот смотри: это что? Пушки?
-- Пушки.
-- Куда они наведены?
-- На султанский дворец.
-- И еще куда?
-- На главные здания города.
-- Так-с. Какие солдаты у пушек?
-- Немецкие.
-- Верно. Там в бухте что стоит?
-- Броненосцы.
-- Какие?
-- Нем... Ту... Турецкие.
-- Ты думаешь? Гм... Ну, ладно. Какая на них команда?
-- Немецкая.
-- Пушки там видишь?
-- Вижу.
-- Куда наведены?
-- На султанский дворец и Айя-Софью.
-- Правильно. Теперь слушай, Махмудка, своими длинными ушами: если сегодня вы не нападете на русские черноморские города -- я махну вот этим самым пла т ком -- видишь?
-- Вижу. Совсем сухой платок.
-- Да, брат. Высох. Так вот: махну только этим платком -- и моментально крепостная и корабельная артиллерия в кусочки размечет весь Константинополь с Айя-Софьей и султанским дворцом в придачу. Видал-миндал? Видишь, я тоже умею говорить по-турецки!!
-- Аллах-керим!
-- Это уж ваше дело. Вам видней. Я свое сказал.
Турок почесался.
-- Эх-ма!
Кругом засмеялись.
* * *
Ввиду того, что сведения о вышеизложенном автор имеет из самых верных источников -- рассказанная история может послужить первой главой для будущей "желтой", "зеленой" или "лиловой" книги -- собрания официальных сообщений о причинах русско-турецкой войны.