-- Пустите меня! -- кричал жалобно Цацкин, упираясь. -- Что это за в самом деле за такое?
-- Иди, иди, чертова голова! Вот господин околоточный тебе покажет...
Человек, тащивший Цацкина, ступал неуверенно, пошатывался и изредка икал.
-- Что такое? -- спросил околоточный, выходя в пустую комнату, в которой происходила борьба Цацкина с конвоиром. -- Кто такие?
-- А-а... г-с-ин ок-л-точный! Здрассс... Торговец ее... скобенных товаров Терентий Чугунов.
-- Хорошо, хорошо... А это кто?
-- Это?
Чугунов наклонился к уху околоточного и с застывшим от ужаса лицом прохрипел:
-- Ритуальный убийца! [В начале 20 в., царское правительство с целью разложения революционного движения в России, использовало методы разжигания религиозной и национальной вражды между представителями различных национальных групп. В частности, после обнаружения в марте 1911 года неподалеку от Киева тела убитого двенадцатилетнего православного мальчика Андрея Ющинского, сразу же в черносотенной прессе была запущена версия, что мальчика убили жиды, выпустив из него кровь для приготовления мацы, еврейской лепешки. Так возникла версия ритуального убийства, преступления, совершенного с определенной религиозной целью. В убийстве был обвинен мещанин Менахем Мендель Бейлис. В конце концов следствие установило непричастность Бейлиса к убийству, он был оправдан судом присяжных. Однако шум вокруг этого дела продолжался долго, и русское население пугали ритуальными убийцами-евреями.]
-- Кого же он хотел убить?
-- Г-с-ин ок-л-точный -- меня! Меня хотел убить, пр-клятый хасид [В 18 веке среди евреев Польши и России возникло религиозное учение и движение, выражавшее недовольство наиболее бедных слоев засильем раввинов и всякого рода денежных воротил в еврейских общинах, оно получило название хасидизм (евр. благочестие). Основателем его был Израиль Бешт (1700-1760). Согласно этому учению, кроме бога ничего не существует, и главная цель человека -- слияние с богом, которого можно достичь исполняя все заповеди божьи и предаваясь страстным молитвам. Секты хасидов получили значительное распространение на юго-западе России и в Польше.].
-- Господин околоточный! -- жалобно вскричал Цацкин. -- Он же идиот! На что мине ему убивать? Он же еле ногами ворочает!
-- М-лчи, убийца! Г-с-ин ок-л-точный! Вот... вы, господа, рассудите. Вот вас тут двое околоточных...
-- Каких двое! Я один.
-- Ну, один. Харр-шо. Допустим. Но вы мне скажите: допускается употребление евреями христианской крови?.. Ась? Есть разрешение от начальства?
-- Ну, конечно... Какое же начальство разрешит это?
-- Ага! Видишь, жидюга. А ты что хотел сделать?
-- А что я хотел?
-- Что? Хотел ты христианскую кровь употребить или нет... Хотел?
-- Ви же, господин Чугунов, совсем дурак. Господин околоточный! Позвольте мне...
-- Помолчите! Что вы расскажете мне, Чугунов?..
-- Хор-ршо-с! Рассудим по справедливости: пусть один околоточный из вас допросит меня, а другой его.
-- Какой другой околоточный? Я здесь один.
-- Ага... Один? Допустим!. Ну-с, так я вам скажу: этот хасид уже третий день заманивал меня в свою лавочку. Спрашивается -- с какой целью?
-- С какой же целью?
-- Убить! Они, ваше благородие, кровь христианских детей в мацу кладут.
-- Так зачем же он вас хотел убить?
Торговец Чугунов покачнулся, оперся о стену и горько усмехнулся.
-- Зачем... Даже и очень странный вопрос. Говорят же вам, что христианскую кровь в мацу, черти, льют.
-- Послушайте... Вы рассказываете ерунду. Сами же говорите, что им нужна детская кровь, а потом утверждаете, что они хотели убить вас. Хорошее дитя! Таким дитем можно сваи заколачивать.
-- Па-азвольте-с! Какая им разница, ежели кровь, скажем, будет уже выпущена: нешто разберешь по ей, взрослая это кровь или махонькая. Все-дно, слопают.
-- Ваше благородие! Что вы его слушаете, когда он даже не может стоять...
-- Молчи, хассид! Г-с-дин ак-л-точный! Вы должны меня выслушать... Так же нельзя. Что же это такое, -- убивают среди бела дня. Заманивают и убивают. Вы, может, думаете, что мне приятно попасть в мацу, чтобы всякий жиденок меня лопал? Желаю я этого?
Он треснул себя кулаком в грудь и гаркнул:
-- Не желаю!
-- Расскажите толком... У вас есть какие-нибудь улики?
-- Улики? Есть. Он меня, ваше благородие, схватимши за рукав, два дня тащил в свою лавку. Я, говорю, не желаю. Зайдите. Не желаю. Зайдите, вы только инструмент посмотрите. Какой такой инструмент? Не желаю! А нынче он меня затащил. Как посмотрел я, что у него делается -- так сердце у меня и упало! Ну, думаю -- конец!
-- Что же вы увидели?
-- Что? Черт его знает, что, вот, что. На столе маца лежит черная-пречерная, круглая, а посередке кровью вымазана...
Цацкин всплеснул руками и завопил:
-- Господин околот...
-- Помолчите! А ваши слова я запишу. Дело это не шуточное.
-- Видали вы? -- скорбно сказал Цацкин. -- Теперь они будут портить бумагу.
-- Что вы еще видели?
Чугунов наклонился к околоточному и с дрожью в голосе прошептал:
-- Трубку!
-- Какую?
-- Для стока крови. Когда делается рана, то через эту трубку тикет кровь.
-- Трубку? Запишем трубку.
-- Господин окол...
-- Молчите! Я вас после спрошу... Больше вы ничего не заметили, господин Чугунов?
-- Заметил, -- сказал Чугунов, с ужасом глядя на Цацкина.
-- Что же вы заметили?
-- То самое, о чем в газетах писали. Когда оны убивают.
-- Ну?
-- Иголочки такие.
-- Какие иголочки?
-- А вот -- махонькие. Штоб кровь текла бойчей, так они натычут эти иголочки... Черти вы, черти! Нету на вас пропаду. За что христианские душеньки губите?
Чугунов вытер кулаком слезу.
-- И вы видели такие иголки?
-- Видел! Штук сто видел, ваше благородие.
-- Гм... Ну, запишем пятьдесят. Больше ничего?
-- Ничего? А то, что он меня три дня в лавку к себе заманивал -- это ничего?
-- Господин околот...
-- Молчите! Будете говорить, когда вас спросят... Итак, значит, Терентий Чугунов доносит на вас, что вы занимаетесь ритуальными убийствами и что у вас есть для этого все приспособления. Ну, что вы на это скажете?
Околоточный опустился на стул и сладко зажмурился: ему ярко вырисовывались три вещи: чин пристава, орден и еще кое-что, от чего так приятно оттопыривается мундир на груди.
-- Ну, что вы скажете?
-- Ой, Господи! -- сказал иронически, пожимая плечами, Цацкин. -- Хорошая наша страна, если тут нельзя даже заниматься продажей подержанных граммофонов в рассрочку!. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .