-- Там спрашивают вас, ваше пр-во.
-- Кто спрашивает?
-- Говорит: Бакст [Бакст Лев Самойлович (1866--1924) -- крупный художник, член художественного объединения "Мир искусства"; много работал для театра.].
-- Жид?
-- Не могу разобрать.
-- О, Господи! Доколе же... Ну, проси...
-- Что вам угодно, молодой человек?
-- Я художник Бакст. Здравствуйте. Мне хотелось бы получить право жительства в столицах.
-- А вы кто такой?
-- Еврей. Художник. Рисовал костюмы для императорской сцены, работал за границей; в Париже и Лондоне обо мне пишутся монографии.
-- Монографии? Это хорошо. Пусть пишутся.
Бакст переступил с ноги на ногу, проглотил слюну и сказал:
-- Так вот... Нельзя ли мне... право жительства?
-- Нельзя.
-- Почему же?
Его пр-во встало и сказало значительно, с выражением человека, исполняющего долг:
-- Потому что! Правом жительства! У нас! В России! Пользуются! Только! Евреи-ремесленники!
-- Ну-с?
-- А какой же вы ремесленник?
Снова Бакст переступил на первую ногу; снова проглотил слюну -- и, после минутной борьбы с самим собой, сказал:
-- Ну, я тоже ремесленник.
Его пр-во прищурилось.
-- Вы? Ну что вы! Вы чудесный художник!
-- Уверяю вас -- я жалкий ремесленник! Ей-богу! Все мои эскизы, костюмы и картины -- жалкое ремесло.
-- Ну что вы! Можно ли говорить такой вздор? Милый мой, вы великолепны! Вы гениальный рисовальщик и колорист. Какое же это ремесло?
-- А я все-таки чувствую себя ремесленником. Возьмите мои костюмы для Шопенианы, мои эскизы для Шехеразады -- ведь это самое ничтожное ремесленничество.
Его пр-во потрепало Бакста по плечу.
-- Оставьте, оставьте. Я, милый мой, тоже кое в чем разбираюсь и люблю искусство. Ваши эскизы -- это откровение! Это подлинное, громадное искусство!! Вам нужно памятник поставить.
-- Значит... я могу надеяться на право жительства?
-- Вот именно, что не можете!! Будь вы ремесленник -- тогда, пожалуйста. Вот, например, если бы Бодаревский, или Штемберг, или Богданов-Бельский были евреями -- пожалуйста. Им -- хоть три права жительства! Где угодно. А вы, мой милый... Нет, это было бы оскорблением святому искусству. Что? Вот ваша шляпа... До свиданья!
-----
Усталый, Бакст поплелся домой.
Вошел в мастерскую. Чудесные, ласкающие глаз рисунки и эскизы смотрели на него вопросительно. В их причудливых линиях и пятнах читался вопрос:
-- Дали?
В ответ на это Бакст погрозил им кулаком и бешено заревел:
-- Будьте вы прокляты! Из-за вас все!!