* Этот фельетон написан за 2 недели до начала войны с Турцией. (Примеч. автора.) [Война началась 28 июня 1914 г. военными действиями Австро-Венгрии против Сербии. Турция присоединилась к австрийско-германскому блоку 29 октября 1914 года. Следовательно, фельетон написан в середине октября 1914 года.]
Один турецкий министр спросил другого турецкого министра:
-- Все сделано?
-- Все.
-- Французские пароходы задерживали?
-- Задерживали.
-- И обыскивали?
-- Ну, конечно. Как вы просили.
-- И отобрали все припасы?
-- А что ж, любоваться будем на эти припасы, что ли?
-- К команде придирались?
-- Придирались.
-- Посланник ихний заявлял протест?
-- А как же. Заявлял.
-- Что ж вы?
-- А я подмигнул, засмеялся и убежал.
-- Прекрасно. И английские пароходы задерживали?
-- Как вы велели, так и сделали.
-- Обыскивали?
-- Еще как. Живого места не оставили.
-- Отобрали все припасы?
-- Даже деньги.
-- А к команде...
-- Придирались! Конечно, придирались. Все, как было велено.
Министр, довольный, потер руки.
-- Превосходно. Не может быть лучше. Значит, объявили войну?
-- Кто?
-- Да они же?
-- Ничего подобного. Никто не объявлял войну.
-- Позвольте... Да вы что же... их пароходы задерживали?
-- Задерживал.
-- Придирались? Обыскивали? Припасы отбирали?
-- Придирались. Обыскивали. Отбирали.
-- Ну, значит, война объявлена?
-- Кем?
-- Ими!!!
-- Ничего подобного.
-- Тьфу!! Почему ж они не объявляют войну?!
-- А не хотят, вероятно.
-- Как не хотят? Вы пароходы задерживали?
-- Надоели вы мне с вашими пароходами!! Ну да, мы их пароходы задержали, обыскали, конфисковали, а они нам войны не объявляют. Понимаете? Не хотят и не объявляют.
-- Какое же они имеют право не объявлять войны?! Ведь, вы пароходы...
-- Да! Да! Все: и задержали, и обыскали, и придирались -- а они все-таки войны не объявляют!
-- Черт знает, что за дурацкое положение!! Не знаю, что теперь и делать?!.
-- Да очень просто: объявите вы им войну!
-- Мы? Турция? Им?
-- Да!
-- С ума вы сошли! Никак мы этого не можем. Поймите, что если всю историю затеем мы -- на нас мусульмане всего мира плевать захотят. А если объявят войну нам другие -- все встанут на нашу защиту, и загорится священная война всех мусульман против европейцев.
-- Так бы вы и сказали. Тогда есть прекрасный выход!
-- ?!?!
-- Отмените капитуляции.
-- Милый! Идея! Селям Алейкюм!
-- Шалтай-балтай -- не стоит!
* * *
-- Получили?
-- Что?
-- Объявление войны союзными государствами.
-- Ничего мы не получали.
-- Тьфу! Да, ведь, вы капитуляции отменили?
-- Неделю тому назад.
-- Ни у кого об этом не спросившись?
-- Ни у кого.
-- И иностранные почтовые конторы упразднили?
-- Целиком.
-- Ну? Значит, вы ноту с объявлением войны должны получить?!
-- Не получал.
-- Подохнуть можно с такими делами. Знаете, что? Закройте проливы [По русско-турецкому союзному договору 1799 г. Россия получала право проводить свои суда через черноморские проливы (береговая зона которых принадлежала Турции). Это право подтверждено в договоре 1905 г. По Ункяр-Искелесийскому договору 1833 г. Турция обязалась закрыть проливы для прохода иностранных судов.].
-- Как -- закрыть проливы? Да ведь мы по договору не имеем права?!
-- Это-то и хорошо, что не имеем права. Союзники обидятся и объявят нам войну.
-- Но ведь тогда повод будет с нашей стороны?
-- Ничего подобного. Скажем, что войну объявили они, а что мы, дескать, закрыли проливы нечаянно, и что готовы даже извиниться.
-- Хе-хе... Ну, и хитрая же вы голова.
-- Турок я.
* * *
-- Вы знаете новость? Союзная эскадра французов и англичан обстреливает наши берега.
-- Чудесно! Добились мы таки своего. Значит, война объявлена?
-- Кем?
-- Да ими же, Господи!
-- Никем она не объявлена.
-- Но, ведь, они же в нас стреляют! Это нарушение мирных отношений!
-- Я им говорил. Заявлял, что они нарушают мирные отношения.
-- А они?
-- А они говорят, что мы еще раньше нарушили мирные отношения, закрыв проливы!
-- Но почему же вы не уговорили их объявить войну?
-- Уговаривал. Именем Аллаха просил, умолял их. Не хотят.
-- Никогда я не был в таком дурацком положении. Обстреливали, вы говорите, берега?
-- Очень. Все побережье испортили.
-- А что же посланник их?
-- Сегодня и французский и английский посланники были у нас в министерстве... Уверяли в своем нейтралитете, что Франция и Англия очень миролюбиво настроены к Турции...
Министр горько улыбнулся.
-- Настроены. А стреляют!
-- Я им говорил. А они мне в ответ: а вы проливы не закрывайте!
Министр сдвинул феску на лоб и почесал затылок.
-- А русские пароходы задерживали?
-- Неоднократно.
-- А отбирали...
-- Все делали! Отбирали, конфисковывали, придирались.
-- Не объявляют?
-- Чего?
-- Да войны же!
-- Нет. Имеются слухи, что их флот потопил нашу канонерку.
-- Ну? И что же их посланник?
-- Да был сегодня у нас. Уверяет, что они держат в отношении нас нейтралитет... Что они миролюбиво настроены...
-- В могилу они меня сведут! Вот что... сегодня же телеграфируйте, чтобы наши посланники в Петрограде, Париже и Лондоне явились в соответствующие министерства и энергично...
-- Ну?
-- Что "ну?"
-- Что -- энергично?
-- И энергично, чтобы заявили представителям России, Франции и Англии, что...
-- Ага! Что же заявить?
-- Что Турция... по-прежнему соблюдает нейтралитет, и настроение по отношению к державам тройственного согласия [Имеется в виду Тройственный союз (Германия, Австро-Венгрия и Италия), созданный в 1882 г. и направленный против Франции, Англии и России.] очень миролюбиво.
-- А как же насчет того, что их суда бомбардируют наши крепости?
-- Позвольте, не перебивайте! Это я вам дал распоряжение по министерству иностранных дел. Теперь запишите другое, по военному министерству: двинуть завтра же два корпуса в Египет и пять корпусов на Кавказ!
-- Ну, и голова мы с вами, я вам скажу!
-- Турки мы. Иначе не проживешь.
* * *
-- Дождались!
-- А что?
-- На Кавказе русские разбили три наших корпуса, а в Мраморном море англичане потопили два наших крейсера.
-- Да что вы мне крейсерами да корпусами в нос тычете! Вы мне скажите: войну-то они объявили?!
-- Войны не объявляли.
-- Но ведь это же противоречит всяким международным правилам.
-- Они согласны с этим. Однако, говорят, ежели Турция, которая первая всю кашу заварила, ничего нам не объявляет, -- чего ж нам объявлять.
-- В гроб они меня вгонят! Да посланники-то ихние, посланники -- что говорят?
-- Сегодня были у нас в министерстве...
-- Ну, и что же?
-- Заверяли в миролюбии. Говорили, что, по-прежнему, держат нейтралитет.
-- Какое же они имели право говорить это?
-- Говорят, что имеют. Говорят, что турецкие посланники то же самое говорят в неприятельских столицах.
-- Боже мой! Что за положение! Топят наши крейсера, разбивают наши корпуса, -- а о войне ни гу-гу.
-- Они говорят: не нами такой порядок начат, не нами и кончится.
-- Нет! Это нужно прекратить!! Пошлите сегодня же телеграммы нашим представителям в Петрограде, Париже и Лондоне, чтобы они...
-- ...Объявили войну?
-- С ума вы сошли?! Чтобы они заявили о турецкой лояльности, и что турки по-прежнему строго держат нейтралитет, устремляя все внимание на порядок, спокойствие... и... как это называется?
-- Самоопределение?
-- Ну, черт с ними, пишите -- самоопределение...
-- А по военному ведомству никаких приказаний не будет?
-- Есть. Прикажите нашим судам попытаться высадить около Одессы десант, а в казначейство пошлите распоряжение, чтобы оно перевело 15 рублей на русский Красный Крест.
-- Однако!
-- Что же поделаешь -- турок я.
-- Не турок ты, -- подумал министр, -- а так только... немного притурковат.
* * *
Министр с искаженным лицом влетел в кабинет другого министра и вскричал:
-- Допрыгались?!
У другого министра лицо тоже исказилось:
-- Ну, что еще?
-- А то, что русские уже идут на Константинополь, а англичане потопили весь наш флот!!
Даже феска на лице другого министра побледнела, а кисточка стала дыбом.
Долго он безмолвствовал, наконец, сказал:
-- Пошлите телеграммы нашим представителям при союзных дворах... Пусть они явятся в министерства Петрограда, Парижа и Лондона и заявят, что Турция, по-прежнему, мирно совершенствуется... этого, как его: самоопределяется, соблюдая нейтралитет, и что...
-- Чепуха!!
-- То есть, как это -- чепуха?!
-- То, что вы говорите -- все чепуха!! Наши явятся к ним, ихние явятся к нам, будут друг друга уверять в миролюбии, в соблюдении нейтралитета, а через три дня русские и французы, все-таки, будут в Константинополе...
-- Позвольте! Придумаем! Предложим им мир.
-- Придумали...-- горько рассмеялся рассудительный министр.-- Три копейки стоит эта ваша идея!
-- ?!
-- "Мир"! Мир можно предлагать тогда, если была война, а теперь они скажут: "да войны никакой и не было!". Мальчики они, что ли?
-- Чем же это кончится?!
-- Чем? А явятся они в Константинополь, погонят нас в Малую Азию, а в это время их посланники заявят о своем миролюбии и нейтралитете. Наша же система, ничего не поделаешь...
* * *
И долго сидели оба, похудевшие, бледные, осунувшиеся, на турецких диванах.
И перешли оба в эту тяжелую минуту с дипломатического французского на свой турецкий язык.
-- Рахат-лукум, -- тихо прошептал противник объявления войны.
-- Шалтай-балтай, -- согласился его рассудительный товарищ, повесив, пока что, собственную голову на грудь.
Смеркалось...