Общий друг и благоприятель Саша Кувырков вошел в комнату, оглядел снисходительно всю компанию и очень бодро воскликнул:
-- Ну, вы! Червяки дождевые! Что сидите, нахохлившись? Нужно быть радостными, бодрыми и здоровыми! Спортом нужно заниматься.
Это было что-то новое...
Все подняли головы и вопросительно поглядели на Сашу.
-- Это ты с каких же пор стал спортсменом? -- осведомился долговязый Бачкин.
-- Я-то? Меня, братцы, всегда к этому тянуло. Что может быть лучше гармонически развитого тела... И теперь... Вы знаете, я будто снова на Божий свет народился...
-- Господи! Еще раз? Нам тебя и одного было довольно.
-- Вы -- лошади! Поймите вы, что с тех пор, как я стал изучать джиу-джитсу, я хожу, дышу и говорю по-новому.
-- Чего-о?
-- Что "чего"?
-- Как ты сказал, какое слово?
-- Джиу-джитсу. Японская борьба.
-- Ага. Очень приятно. Садитесь.
-- Эх вы, деревянные мозги! Вы все готовы высмеять, над всем вы издеваетесь, а того не знаете, что джиу-джитсу такая борьба, в которой маленький хрупкий человек расшвыряет трех больших верзил.
-- Что ты говоришь, Саша?!
-- Вправду, Саша?
-- А, что мне с вами говорить! Я вас просто отошлю к Ганкоку!
-- Хорошо, что не дальше.
-- Кто же этот удивительный Ганкок?
-- Ганкок? О, это, братцы, человек! Он систематизировал и привел в порядок весь огромный материал по истории борьбы джиу-джитсу.
Раздались восторженные восклицания:
-- Какой молодец!
-- Тебе бы так.
-- Обязательно запишу его имя в поминание за здравие.
-- Боже, как вы омерзительны своей самовлюбленной тупостью. Я вам говорю серьезно, я раскрываю перед вами одно из лучших сокровищ великого японского народа, а вы хрюкаете, как меланезийские дикари над граммофоном!..
-- Слава Богу! Наконец-то Кувырков вышел из себя.
-- Да право! Я, может быть, и сам раньше думал, как вы, но, когда приступил к изучению джиу-джитсу, я благоговейно преклонил голову.
-- Ну, не волнуйся, чудак. Расскажи лучше, в чем там дело?..
-- Понимаете, это все основано на изучении мускулов и нервных центров человеческого тела. Нажатием известного места на тыльной части кисти руки можно, например, парализовать всю руку и привести человека в беспомощное состояние...
-- А ну, покажи.
-- Хорошо. Дай-ка ты, Володя, свою руку. Да не бойся, чудак. Джиу-джитсу тем и хорошо, что без злой воли не наносит членовредительства. Давай руку, Володя, не бойся.
-- Я не боюсь, -- простодушно сказал Володя, протягивая руку.
-- Ну вот... Видите это место? Тут, между двумя суставами. Ну вот -- я нажимаю это место... больно?
-- Нет, ничего. Только ты ногтем не дави.
-- Я не давлю, Боже меня сохрани. Больно? Чувствуешь ты, как рука постепенно немеет?
-- Нет, как будто ничего.
-- Постой... Ах, да, я не ту руку взял. Дай другую.
-- На.
-- Ну, вот. Больно?
-- Да, как будто немножко больно, -- сказал добряк Володя, сжалившись над пыхтящим, измученным Сашей Кувырковым.
-- То-то и оно. Это еще ничего. А то есть страшные вещи: ребром ладони, если ударить наискосок, можно переломить руку.
-- Чью? -- робко спросил кто-то.
-- Понятно, чужую. Что за дикий вопрос. А вы знаете, например, лучший способ обезвредить противника, не трогая его пальцем?
-- Нет, нет. Покажи, Саша.
-- Ну вот, скажем, возьмем Бачкина. Пойди сюда, Бачкин. Вот, например, Бачкин подходит ко мне с намерением напасть на меня. Подходи, Бачкин, с намерением напасть на меня.
-- Ну, подходи же, Бачкин, -- поощрительно зашумела заинтересованная компания. -- Подходи, не бойся.
-- Подходить, значит, нужно с намерением напасть?-- переспросил добросовестный Бачкин.
-- Ну да!
Бачкин выпучил самым злодейским образом глаза, растопырил руки и, рыча, стал приближаться к мужественно ожидавшему его Кувыркову.
-- Ну вот, смотрите, господа: он приближается, я хватаю его за лацканы пиджака, дергаю их вниз и... Постой, черт! Чего ж ты лезешь? Где у тебя лацканы? Где пиджак?..
-- А разве нужно пиджак? -- смутился Бачкин. -- Ну, извини, пожалуйста. У меня рабочая блуза.
-- Так же нельзя, господа... В блузе человек, а туда же -- на джиу-джитсу лезет. Дайте ему кто-нибудь пиджак сверх блузы. Вот так! Надевай, Бачкин... Подкрадывайся с целью напасть.
-- Ну вот, глядите... Постой... ты только не поднимай руки; держи их так вот, опущенными. Ну, глядите: раз, два, три!
Кувырков схватил Бачкина за лацканы и дернул их вниз, спустив пиджак с плеч до половины. Руки у того действительно оказались ущемленными спустившимся пиджаком, что привело всех в восторг.
Поаплодировали.
Кувырков торжествующе держал Бачкина за лацканы.
-- А дальше что? -- кротко спросил Бачкин.
-- Дальше ничего. Я тебя обезвредил.
-- Но ведь ты меня должен так держать все время.
-- Почему?!
-- Да стоит тебе только выпустить мой ворот из рук, как я на тебя нападу.
-- А ты не нападай, -- благоразумно возразил кто-то.
-- Позвольте, -- сказал Кувырков. -- Но если он на меня нападет, у меня явится другой прием. Ну вот, я тебя выпустил, нападай на меня.
Бачкин поднял руку и нерешительно схватил Кувыркова за горло.
-- Постой, постой... Так нельзя. Ты пусти. Видишь ли, ты должен поднять обе руки кверху и напасть на меня. Ну, нападай! А я приседаю, подныриваю под твои вытянутые руки, одной рукой схватываю за ближайшее колено, и... дальше я, кажется, забыл, что нужно делать... Пусти-ка... Да постой! Я посмотрю, в чем там дело?
Кувырков вылез из-под долговязого Бачкина, вынул из кармана книжечку в кирпичного цвета обложке и стал усердно ее перелистывать.
-- А, вот: "Нападающий часто пускает в ход такую проделку: прыгнув вперед и выпрямившись, он тотчас же приседает под вытянутые руки противника, одной рукой схватывает его за ближайшее колено, а другой -- возможно выше наносит удар. Во время удара надо тянуть охваченное колено вперед или в сторону, и у противника, приготовившегося отразить атаку на другой высоте, остается только один свободный выбор: падать или на спину, или на бок". Ну вот. Давай сначала! Ну, нападай. Руки вверх, как можно выше, ради Бога! Ну вот. Гоп! гоп! гоп! Чего ж ты не падаешь?
-- А разве нужно упасть? -- удивленно спросил Бачкин.
-- Ну как же! Вот дикое существо! Я его и за колено тяну и в живот ударил, а он стоит, как колокольня Ивана Великого!
-- Да там как сказано, в книжке-то?
-- Просто сказано: "Противнику остается только один свободный выбор: падать или на спину, или на бок". А ты не падаешь.
-- Просто Бачкин бездарный парень, -- сказал Володя. -- Если бы он изучил джиу-джитсу, он знал бы, когда нужно упасть. Охота тебе, Кувырков, со всяким бороться.
-- Вот ты, Володя, смеешься, а на самом деле, ей-Богу, джиу-джитсу -- замечательная вещь. Вы знаете, господа, знаменитый прием с нажатием основного сустава безымянного пальца?
-- Нет... Откуда же нам знать!
-- Мы люди темные.
-- Прекрасный, так называемый "джентльменский" прием. Вам стоит только повернуть противника к себе вполоборота, захватить его руку и, нажав своими двумя пальцами верхний сустав безымянного пальца противника, совершенно обезвредить его. Володя, дай руку.
-- На! Здравствуй, как поживаешь?
-- Не шути. Сейчас тебе будет не до шуток. Ну вот. Видите? Я надавливаю на твой сустав. Теперь, -- торжествующе закричал Кувырков, -- бей меня по чем хочешь -- по голове, по затылку, по груди -- посмотрим, как тебе это удастся.
-- Изволь, -- сказал Володя и ударил Кувыркова по затылку довольно сильно.
-- Постой, я, кажется, не тот сустав надавил... А ну-ка, дай этот! Ну? Теперь попробуй. Ой! Ну это уже свинство... Я тебе ведь только показываю, а ты обрадовался! Дерется, болван, что есть силы...
-- Так ты же ведь говорил, что ударить нельзя!
-- Конечно, нельзя. Вот тут и в книжке сказано: "В этом положении противник ни в коем случае не может коснуться ни одной части тела нападающего". Понял? " Ни в коем случае".
-- Ну, извини. Других приемов там нет?
Саша Кувырков погас, увял и тон его сделался лениво-покорным.
-- Да, конечно, есть и другие приемы. Это ведь замечательная борьба. Еще древние самураи боролись.
-- Земля им пухом, -- благоговейно прошептал Бачкин.
А проворный Челябинский упругим прыжком вскочил на стол, принял позу и манеру старого профессора-лектора и сказал:
-- Милостивые государыни и милостивые государи! Искусство японской борьбы джиу-джитсу очень сложное и трудное искусство. Постольку, поскольку наш известный молодой чемпион Кувырков познакомил нас с этой борьбой -- джиу-джитсу требует многого. Во-первых, при нападении враг должен быть в пиджаке; если же оного у него нет, он должен пойти домой, или к приятелю, или в магазин готового платья и там таковой пиджак приобрести. Во-вторых, противник должен быть вежлив, и, если вы утверждаете, что рука у него вашим приемом парализована, он должен немедленно согласиться с вами -- иначе он хам и мытарь. В-третьих, если по учебнику джиу-джитсу после одного из ваших приемов противник должен лежать на земле, то пусть он, каналья, ложится, а не стоит, как каланча. И наконец, в-четвертых, если тебе нажимают на сустав, не смей драться, раз тебя уверяют, что в этом положении ты не можешь "ни в коем случае коснуться тела противника"! Резюмируя все вышесказанное и подводя, так сказать, итог, я должен сказать, что японская борьба джиу-джитсу -- борьба замечательная, дающая вам бесценные преимущества, но только в том случае, если изучали ее не вы, а ваш противник... За здоровье самурая Кувыркова! Ура!
Все сделали вид, что растроганы, и принялись утирать платками сухие глаза.
И только по виду Кувыркова было заметно, что он не прочь заплакать по-настоящему.