(Святочный рассказ)
Сначала кто-то долго пытался нашарить ключом замочную скважину.
Человек, пытавшийся сделать это, применял такой способ: откачнувшись, он падал на дверь, с приставленным к животу ключом, в надежде, что ключ случайно проскользнет в замочную скважину.
Но это было похоже на лотерею-аллегри, где на сто пустых билетов -- только один выигрышный: общая площадь двери была громадная, а замочная скважина маленькая.
Но случай -- великое дело; на сорок седьмой попытке ключ попал в замочную скважину, при тихом торжествующем смехе хозяина квартиры.
Он повернул ключ в замке, но сейчас же забыл об этом и, когда после его толчка дверь распахнулась, удивился: как это он с утра оставил дверь открытой.
-- Может быть, пришел ко мне кто-нибудь? -- нерешительно подумал он.
Предположение его оказалось справедливым: когда он зажег электричество -- в большом зеркале, вделанном в стену и украшенном драпировкой, отразилась чья-то фигура в шубе и шапке, нерешительно на него поглядывавшая.
Он тоже бросил на неизвестного человека робкий взгляд, шаркнул ногой, притопнул и поклонился.
Неизвестный ответил вежливым поклоном.
-- Здрасс...те! -- сказал хозяин квартиры. -- Какими судьбами? А я, представьте, так и догадался: смотрю -- дверь открыта, ну, значит, кто-нибудь... на огонек. Раздевайтесь!
Хозяин снял шубу, бросил ее на диван; потом повернулся к гостю, чтобы помочь ему разоблачиться, но гость был уже без пальто.
-- Садитесь! -- сказал хозяин. -- Очень рад, что вссс... помнили! Хе-хе. Сядьте.
Гость, однако, стоял, ухмыляясь.
-- Ну, право, сядьте. Наверное, устали, взбираясь по лестнице. Садитесь! Не хотите?.. Вот чудак! Хе-хе... Вырасти хотите? Да? Ну, я сам покажу пример, хотя это, мила-ай мой, со стороны хозяина и невежливо. Верррно?
Хозяин опустился на стул; тогда и гость последовал его примеру.
-- Веселое нынче Рождество, не так ли? -- спросил хозяин, помолчав.
Гость ответил легким помахиванием руки.
Хозяин, в сущности, не знал, о чем и как беседовать с неразговорчивым гостем, но правила гостеприимства, которые он твердо помнил, несмотря на отуманенную, отягченную вином голову, заставляли его поддерживать пустой бессодержательный разговор.
-- Моррозы! Да?
Гость ответил неопределенным жестом руки.
-- Уж-жа-сные! Представьте, вышел я на улицу, а калоши -- трах! Моментально примерзли к тротуару. Хочу поднять одну ногу -- не могу! Хочу другую -- не могу! Хочу треть... Гм! Да... Очень сильные морозы.
Помолчали.
-- Это очень хорошо, что вы пришли. Нужно, знаете ли... духовное общение... Подъем!..
Хозяин сочувственно взглянул на гостя; вглядевшись попристальнее, он заметил в одежде гостя беспорядок: галстук был развязан и воротничок, петля которого оборвалась, торчал одним концом у самого уха.
-- Что это, голубчик, с вами? Воротничок-то подгулял, а? Хе-хе.
Оба долго смеялись, плутовски подмигивая друг другу.
Потом тема разговора иссякла.
-- Сильные морозы, а? Пре-же-сто-кие. Во!
Гость сжал руку в кулак с таким видом, будто хотел иллюстрировать крепость мороза, но ничего не сказал.
-- Да... Очень, очень большие морозы. Вот вы заметьте -- летом не бывает морозов -- почему? Потому что -- смешно! В июне снег! В июле -- мороз! Как так? Засмеют!! Ей-богу. Дико!
Снова собеседники замолчали, неприязненно поглядывая друг на друга.
-- Пришел и молчит, -- подумал хозяин. -- И еще -- одну калошу снял, а другую не снял. Как не стыдно, право... Свиньи, а не люди! Черт с ним! Закурю лучше...
Он полез в карман, вынул портсигар, взял одну папиросу и протянул портсигар гостю, но тот тоже достал портсигар и уже протягивал его хозяину.
-- Благодарю вас! Свои курю, -- сухо сказал хозяин. -- Позвольте прикурить только.
Он вытянул голову, прикоснулся папиросой к папиросе гостя и затянулся.
-- Кой черт! Ведь у вас не горит. Чего же вы даете мне закуривать?.. Эх вы! Сейчас!
Хозяин встал, нашел спички, зажег папиросу, дал закурить от своей папиросы гостю, и оба они, окружив себя облаками табачного дыма, погрузились в молчание.
-- Да, -- сказал хозяин. -- Очень большие морозы...
Гость иронически промолчал, очевидно, недовольный однообразием темы разговора и будто выжидая, не скажет ли хозяин что-нибудь более интересное...
-- Свирепые. Я на одном доме нынче видел -- градусник к стене примерз. Чесссн... слово.
Гость дипломатично промолчал.
-- Может, коньяку выпьете, -- неожиданно предложил хозяин. -- Чрезвычайный коньяк есть! Совсем забыл за этими разговорами. Хе-хе.
Хозяин оживился и заметил, что при упоминании о коньяке оживился и гость.
-- Любит, наверно, дрызнуть, -- с легким укором подумал хозяин. -- Ишь, как глазки сразу заблестели...
Он вышел в столовую, натыкаясь на стулья и тихонько посмеиваясь. Достал бутылку коньяку, рюмку и, вернувшись, сказал:
-- Вот коньячок и две рюмочки. Ни-ни -- и не отказывайтесь! Дело праздничное...
Гость облизнулся и потер руки.
-- Любишь, каналья, -- с ласковой укоризной подумал про себя хозяин.
Он наполнил единственную рюмку, отодвинул горлышко бутылки на вершок влево, налил немного вина на скатерть и подмигнул гостю:
-- Ну... ваше здоровье! Выпьете, может, развеселитесь...
В руках гостя уже была рюмка. Оба звонко чокнулись и, опрокинув головы, выпили.
-- Ну, как дома у вас... все благополучно? -- спросил хозяин, снова садясь на стул.
Гость ни слова не ответил на этот простой вопрос.
-- Слушайте! Вы! Я вас спрашиваю, -- с легким раздражением возвысил голос хозяин. -- Вы все время молчите -- нельзя же так! Я могу это счесть за нас...мешку! За презрение к хозяину дома! Или -- хе-хе -- вы уже так набрались, что и говорить не можете?
Гость усмехнулся, но по-прежнему остался безмолвен, как дерево.
Хозяин горько засмеялся.
-- Конечно! Мы люди маленькие... Разве нас удостоят разговором эти большие господа... Они нас, видите ли, презирают... Нисходят до нас! А в наш дом, -- крикнул он, -- они приходят! Наш коньяк пьют! Зачем тогда было приходить -- шли бы к себе домой...
Голос хозяина принял оттенок язвительности.
-- А знаете что? Наплевать мне и на вас и на ваши разговоры! Идите домой и -- надеюсь -- никогда не встречусь с вами. Тоже... гость!.. Пришел, когда хозяина дома нет -- это разве можно! А может, я тебя не желаю принять? "Илья Чепцов нынче болен и никого не желает принимать!" Слышишь! А ты лезешь. Потрудитесь уйти, я спать хочу -- вот что-с!
Но гость и не думал об уходе; наоборот, он развалился в кресле и бросал на хозяина вызывающие взгляды.
-- Слушш... Уходите отсюда! Довольно-с. Пора спать, милоссс... государь! А то я поговорю с вами иначе!
Ярости и возмущению хозяина не было границ, когда гость вдруг ни с того ни с сего погрозил хозяину кулаком и уперся руками в бока.
Хозяин, дрожа от злости, встал со стула... Встал и гость.
Чувствовалось, что сейчас произойдет что-то ужасное.
-- Вон! -- крикнул хозяин, размахнулся и -- получил сильнейший удар по своему сжатому кулаку.
-- А-а, -- слабо улыбаясь, сказал бледный хозяин. -- Драться? Да? Пришел в гости и дерется?
Рука его горела от удара, а обида на сердце скопилась в целое бушующее море...
-- Его коньяком угощаешь, разговар... как с порядочным человеком, а он -- драться!..
Было жалко себя, своей загубленной молодости, сердце щемила обида и унижение.
-- Хоррошо! -- неожиданно сказал хозяин. -- Черт с тобой... Ты не уйдешь -- уйду я. Ха-ха-ха! Видали, люди добрые? Хозяина выгоняют из его же собственного дома... Прекрасно! Я уйду, милый... Уйду... Пусть! Человечество меня гонит, у меня нет крова -- пойду и усну, как собака бездомная под забором. Замерзну... (он заплакал). И кто будет виноват? Ты! Что ж... Мало ли нас, бездомных странников... умирает... под забором. Эх! Доехали... Доехали Илью Чепцова!
Он поднял с полу свою шубу, надел ее, нахлобучил на уши шапку и, не глядя на грубого человека, оскорбившего его, ушел с великой тоской в растоптанной душе...