Однажды на обеде в память Чехова несколько критиков говорили речи. Один сказал:
-- Чехов был поэтом сумерек, изобразителем безвольной интеллигенции...
-- Браво! -- зааплодировали присутствующие.
Другой критик заявил, что и он тоже хочет сказать речь...
Подумав немного, он сказал:
-- Изобразитель российских сумерек, Чехов в то же время был певцом интеллигентского безволия.
Третий критик объявил, что если присутствующие ничего не имеют против, то и он готов возложить скромный словесный венок на могилу "певца сумерек".
-- Браво!
Критик поклонился и начал:
-- В дополнение к прекрасным характеристикам Чехова, сделанным моими коллегами, я скажу, что талант Чехова расцветал в сумерках русской жизни, в которых текла и жизнь безвольной интеллигенции... Да, господа! Чехов, если так можно выразиться, поэт сумерек...
И встал четвертый критик.
-- Говоря о Чехове, многие забывают указать на ту внешнюю обстановку, в которой жил великий писатель. Время тогда было серенькое, и это отражалось на героях его произведений. Все они были серенькие, сумеречные, ибо то время было время сумерек, и Чехов был его поэтом. Безвольная, рыхлая интеллигенция того времени нашла в нем своего бытописателя; и, подводя итоги деятельности Чехова, о нем можно выразиться в заключительных словах: "Чехов был настоящим поэтом сумерек, изобразителем безвольной интеллигенции..."
* * *
Я отозвал этого четвертого критика в сторону и спросил:
-- Откуда вы узнали, что Чехов был поэтом сумерек?
Он тупо посмотрел на меня.
-- Я знаю это из достоверных источников.
-- Изумительно! Так-таки -- поэт сумерек?
-- Ей-Богу. И еще -- певец безвольной интеллигенции.
-- Да?!
Я потихоньку подводил его к открытому, по случаю духоты, окну и в то же время с интересом говорил:
-- Как вы все это ловко и оригинально подмечаете!..
Опершись на подоконник, он сказал:
-- Интеллигентское безволие, расцветшее в сумерках чеховск...
Кивая сочувственно головой, я неожиданно схватил его за ноги и выбросил в окно.
Оно находилось на высоте четвертого этажа.
Одним глупым критиком сделалось меньше.
Это была моя жертва на алтарь прекрасного, чуткого писателя...
Певца сумерек...