"Ты мной любима, одалиска!
Нарядъ убралъ я въ перлы твой;
Рабы почтительно и низко
Чалму склоняютъ предъ тобой.
Никто на ложѣ нѣги, Зема,
Никто не мялъ моихъ ковровъ,--
Лишь ты, красавица гарема.
Ты роза лучшая садовъ.
Какая жь грусть тебя тревожитъ.
Какая тайная печаль,--
Быть-можетъ я... или, быть-можетъ...
Зачѣмъ ты ночью очи вдаль
На море синее подъемлешь?
Кругомъ тебя и сонъ и тишь,--
А ты задумчиво глядишь,
И все глядишь, и грустно внемлешь?"
-- Люблю я, добрый мой паша,
На морѣ ночью звѣзды эти:
Природа спитъ, едва дыша;
Онѣ жь, на брегъ съ волной спеша,
Шалятъ и прыгаютъ какъ дѣти.--
"Пріятно мнѣ твое признанье
И за него благодарю;
Прійми жь подарокъ... до свиданья
Я море звѣздъ тебѣ дарю!.."
И въ эту ночь, межь дикихъ скалъ
Брандеръ хіосскаго пирата.
Кровавымъ пламенемъ объятый.
По морю синему бѣжалъ.
И въ эту ночь со стѣнъ гарема
Мѣшокъ тяжелый сброшенъ былъ,
И шумный валъ кипучей пѣной
Его мгновенно охватилъ;--
И стихло все при лунномъ блескѣ,
Но долго вѣтеръ кочевой,
Гуляя грустно надъ водой,
Писалъ струями арабески.
"Отечественныя Записки", No 5, 1841