Orientalia
Не весь сборник" Мариэтты Шагинян "Orientalia" соответствует своему заглавию: наряду со стихотворениями ярко восточного колорита, он содержит и такие, которые совсем не отличаются расовой окрашенностью, а проникнуты общим чувством и особенно общей мыслью - тем, что по преимуществу, но не исключительно характеризует нашего умного автора. Ее стихи далеко не "глуповаты", как этого от поэзии требовал Пушкин, но они и не рассудочны, и много красивых образов, точно лианы, обвивают ствол их интеллектуального содержания. Может быть, впрочем, и ту, и другую - и образность, и мудрость - поэтесса действительно получила от своего родного востока. Она оказалась достойной дочерью его. Все чары и пламень экзотики и эротики вдохнула она в свои строки, звучащие музыкой, дышащие негой, горящие страстью. "Кто б ты ни был, - заходи, прохожий", - зовет у нее женщина, откровенная в своих желаниях; и в этом есть какая-то простота и величие и восточная покорность мужчине: "кто б ты ни был - будешь господином". Дыхание многих ароматов передано в сладострастных, но и простодушных зовах, какие женщина востока посылает своему властителю: "пахнут руки чебрецом и тмином"; "душистый сок из лучших роз" ожидает счастливца, и "благовонен сад сераля", и "цветет миндаль в саду" влюбленной. Не скуднее пиршество, приготовленное глазам: "земле не счесть цветов и злаков; луна - как розовый орех, темней вина небесный полог". А слух услаждают самые стихи поэтессы, сосуд чарующих звукосочетаний. И в тишине и тайне затихшей природы, как только "последний луч на минарете крылом тяжелым стирает ночь", свершается великое таинство любви. Ибо для любви созданы жены султана и жены и невесты человеческие вообще.
Словно птичьих крыльев трепет
Шевелится тень платанов;
Робок ропот, странен лепет
Разговорчивых фонтанов.
И под ропоты фонтана
В сад, луной обвороженный,
Тихо сходят ждать султана
Со ступеней белых жены.
Томный шелк шуршит и прячет
Затаенные желанья.
Ах, кого пророк назначит
Для блаженного закланья?
Но любовь не только страсть: она - и святость. В ней - чистота и религия. Священна невеста. И вот как она молится, прежде чем станет женою:
Нисходят с неба звездные дороги;
В вечерний час по ним гуляет Бог,
Глядится вниз, - а лунный серп двурогий
За ним плывет, как огненный челнок.
Взгляни туда, сквозь кружева черешен:
Господь считает горние цветы...
Чтоб был мой день, чтоб был мой сон безгрешен,
Ему молюсь, - молись Ему и ты.
Бог дал мне жизнь, тебя, кто всех дороже;
В Его руке - твоя с моей сплелись.
Чтоб Он помог принять тебя на ложе,
Ему молюсь, - и ты Ему молись.
Если, однако, для искупления восторгов и грехов страсти мало той молитвенной чистоты, в какой пребывает невеста, то вот уже на неоспоримой и сияющей высоте безгрешности находится мать:
Она бледна; по нежной коже,
Блестя, бежит жемчужный пот.
Губа прикушена... И тот,
Кто дал ей боль, склонен у ложа,
..............................................
Часы в томлении великом
Текут, текут... и наконец
К ее груди с гортанным криком
Припал горячий сосунец.
Кто любит, тот близок Богу и сердце свое ощущает как Божью чашу:
Уж ночь. Земля похолодела,
С горы торопятся стада;
И у Господнего предела
Моргнула первая звезда.
Там, в голубой исповедальне,
Ночной монах зажег свечу...
За нашу встречу, друг мой дальний,
Слова молитвы я шепчу.
Блаженный ветер, пролетая,
Колышет кружево дерев... -
Душа, как чаша налитая,
Полна тобою до краев.
Полна тобою и Тобою...
Цитаты - осколки. Надо прочесть стихотворения Шагинян в их цельности, для того чтобы воспринять их красоту, их яркость, их образность. Можно было бы указать в них кое-какие изъяны, но делать этого не хочется, потому что они несущественны. А существенно то, что ее восточные пьесы напоминают цветы в саду сераля; ее стихотворения - розы, ее стихи - лепестки.
Но в ее сборнике, где обнаружено столько понимания пленительной женственности, где столько неподдельного ориентализма, есть и другое - есть философия. В нескольких словах наметим несколько мыслей ее.
Душа - Божья чаша. И сквозь жизнь надо пронести ее так, чтобы не пролить ни капли из ее драгоценного вина. "Час не повторяется", и оттого в каждом часе необходимо отпечатлеть себя всего, необходимо до конца запечатлеть себя в своем. Не растратить своих сокровищ, не потерять напрасно ни одного дыхания своей души. Живи так, чтобы в "священной череде" дней и годов ни один не оказался лишним.
Умей забыть, что день - стрелы короче.
И, как и он, зайди на лоне ночи,
Не погасив огней сторожевых.
Как ни короток твой день, как ни коротка твоя жизнь, пусть они продолжают гореть в вечности сторожевыми огнями и после того, как твои собственные зрачки погаснут и ты погрузишься в мировую ночь. Оставь после себя слепительные следы. Но - и здесь, кажется, центр в мировоззрении Мариэтты Шагинян - есть сомнения и трудность в том, какой сделать выбор в жизни: идти ли по ее общей, по ее большой дороге или блюсти свою отдельную линию, свою частную тропинку. Иными словами, к чему склониться - к сходствам или к различиям? Пантеизм или индивидуализм? Согласиться ли благодарно на то, чтобы бессмертное, всеединое небо "утопило" меня "в своей лучезарности", "поглотило своей синевой" (это - из другого сборника нашей поэтессы, "Первые встречи"), чтобы я был только частицей единой космической души и ослепил, заглушил в себе прихотливые желания своего личного сердца, чтобы я принял себя и других лишь за "геометрические схемы задачи, заданной Творцом"? Или же, наоборот, всей своей отдельной душой, носительницей моего собственного имени, помнить и настаивать, что Бог - это "Создатель всех различий", что не зря дал он, "мудрейший Судия из судей", "имена и зверю, и цветенью", что, при Его благосклонности, я могу и смею в мировой толпе, во вселенской массе никогда не терять из виду "лик любимый меж чужих обличий"? Одни и те же ли существуют Божьи чертежи и планы для всех земных странствий, единая общая карта, и мы все "одни пространства мерим, одни минуем рубежи", и одна душа повторяет другую душу, и "однообразен узор судеб"? Или же, подобно тому как "в хлебном поле колос не похож на ближайший колос тонкий", так и я могу и должен отдаться своей избирательной любви, выделить из общей населенности мира себя и свое любимое существо, остановить предназначенный мне "бег времен" на личности одного человека? Законны ли в мире отдельные карьеры и субъективные любви?
Я Божьего завета не нарушу,
Трудов и дней я выполню наказ, -
но для этого нужно от милых глаз отвести свои глаза и взять назад свою душу, отданную было кому-то одному, единому, незаменимому, и в горестной разлуке с ним, разведя свои взоры в грустной покорности, совершать свой крестный путь, "как текут светил покорных хоры в лучезарной высоте небесной".
Если же все-таки в пафосе религиозного чувства или в проникновенном служении красоте возможно найти ту целостность духа, где примиренно соединяются общее и частное, угождение единому и угождение многообразному, где одинаковые приносятся жертвы Богу сходств и Богу различий, то в эту сферу высоких примирений открыта дорога и для Мариэтты Шагинян, потому что она обладает творческой душою, а где творчество, там - гармония.