Тем временем шуцману наскучило расхаживать по шоссе, и он свернул в лесок. При этом он случайно прошел мимо того места, где спрятаны были костюмчики, и заметил на дереве записку Лотара.
— Что такое? — вскрикнул он и прочитал еще раз: он не верил своим глазам. На записке было написано: «Рот фронт!»
На записке было написано: «Рот фронт!»
Шуцман стал озираться, чтобы найти следы преступника. Тут он заметил спрятанные под кучей хвороста ботинки.
— Ага! — воскликнул он, — эти гусаки купаются где-то здесь. А тут ведь запрещено купаться. Постойте же, я вам покажу!
В эту самую минуту Эвальд громко командовал:
— Эй, поворачивайтесь, одеваться! Марш! У отца сегодня день рожденья, — добавил он. — В шесть часов у нас соберется много гостей. Мне говорить стихотворение, — это будет гвоздь всего вечера. Ну, марш на берег!
Тут до них донесся с берега густой и не слишком дружелюбный голос:
— Эй, вы, мерзавцы! Босяки вы эдакие! Сейчас же выходите из воды. Я вам покажу, как купаться в запретных местах!
— Ай, ай! — закричал один. — Я говорил, не нужно здесь купаться.
— Не бойся! — гордо отозвался Эвальд и погладил себе макушку, как это делал его отец. (Он хотел произвести впечатление на шуцмана.) — Только не бойся! Когда мы ему скажем, кто мы такие, он сразу замолчит.
И он вышел первым, а те двое ковыляли за ним. Но едва он вступил на берег, как шуцман схватил его за ухо.
— Купаться в запретном месте?! — рычал он. — Да еще листовки вешать! — Тут он схватил за ухо второго.
— Пустите меня! — кричал Эвальд. — Мы пимфы!
— Хороши пимфы! Листовки клеить? Да еще обманывать полицию? Будете вы у меня помнить, пока уши торчат! — орал шуцман и так крепко дергал мальчишек за уши, что они подняли вой. А третий прыгнул обратно в воду и со страху нырнул поглубже.
— Пустите! — ревел Эвальд. — Мой отец — капитан, он вас велит наказать…
— Рассказывай! — кричал шуцман. — Идемте со мной. Мы уж там поговорим, какие пимфы, какой капитан.
И шуцман потащил воющих мальчишек за уши к дереву, на котором висела записка.
— Это что такое, а? — орал он. — «Рот фронт», а? Коммунистическую агитацию разводить? Красные паршивцы! Вот уж вам достанется!
— Неправда! Это не мы повесили записку. Мы настоящие гитлеровские пимфы. Вон тут под хворостом наша форма…
— Где?
— Тут, тут! — кричал Эвальд. — Сейчас вы увидите. И я скажу своему отцу, как вы с нами обращались. А его отец — директор банка.
Он стал поспешно разгребать ветки. Второй ему помогал, и даже третий присоединился к ним, потому что шуцман перестал кричать. А шуцман потому притих, что ему стало неспокойно: а может, и вправду отец этого мальчишки капитан, а того — директор банка? Тогда ему здорово достанется за грубость…
— Отец сообщит начальнику полиции, как вы нас били! — кричал Эвальд, лихорадочно раскидывая хворост.
— Я вас не бил, — пробурчал шуцман, понизив голос.
— Где же наша форма? — тревожно прошептал сын директора банка.
Но шуцман услыхал его.
— Ну, где же форма? — спросил он погромче, но все еще осторожно: а вдруг из-под веток покажутся костюмчики?
— Сейчас увидите! — кричал Эвальд. — Вот, вы видите, ботинки с чулками…
— Да, но форма, где ваша форма?
— Одну минуточку! — откликнулся Эвальд. Теперь он шарил руками прямо по голой земле.
— Ну, где же она? — снова спросил шуцман, громко и нетерпеливо.
— Сейчас, сейчас… — бормотал Эвальд. — Она же здесь была. Она должна здесь быть…
И — шлеп! — попал рукой во что-то мягкое. Когда он отдернул руку, она была зеленая до локтя, и на его голые ноги стекала жирная краска.
— Ах вы, голодранцы! — снова заорал полицейский. — Так вы обманывать полицию? — И он снова схватил Эвальда и директорского сынка за уши.
— Но, право же, наши костюмы были здесь, господин шуцман!
И все трое сделали последнюю отчаянную попытку найти костюмы там, где их уже не было. При этом они попали в ведерко и опрокинули его, так что у всех по рукам так и потекла жирная зеленая краска.
— У нас украли костюмы! — разревелись они и стали тереть глаза руками.
Теперь у них и лица были зеленые. Толстые красные щеки Эвальда все были в пятнах. У пимфов был вид, совсем как у клоунов в цирке, — да нет, еще смешнее. Они бы рады были убежать, но разве эти неженки могли бегать босиком по камням и колючкам?
— Где вы живете? — спросил шуцман.
Эвальд ответил сквозь слезы.
— Ну-ка, марш! — скомандовал шуцман. — Посмотрим, правду ли ты говоришь. А там потолкуем.
Шуцман сложил записку Лотара и сунул в свой большой блокнот.
— Мы только наденем ботинки и чулки, — попросил Эвальд. — Мы не привыкли босиком, тут очень колко.
— Так вам и надо! Пойдете босиком. По крайней мере не убежите. Марш вперед!