Человек в европейском платье остался в этом доме на ночь. Он знал, что злодеи вернутся, и ждал встречи с ними. Дом был переполнен женщинами и детьми, не осмеливавшимися сомкнуть глаз и с тревогой прислушивавшимися к малейшему шуму на темной улице. Кругом было тихо. Изредка выли лишившиеся крова собаки да вспыхивали снопы искр от догоравших домов.
В глухую полночь на улице села послышался конный топот. Бряцая оружием, перекидываясь словами своего гортанного наречия, разбойники приблизились к дому. Один из них постучал в дверь и потребовал, чтобы ее отворили. Хозяин переглянулся с человеком в европейском платье, и когда тот шепнул ему несколько слов подошел к двери.
-- Я не могу впустить каждого проходящего! сказал хозяин, -- скажи, кто ты, и я отворю!
-- А! Ты еще торгуешься, собака! крикнул разбойник, -- погоди же! Знай, что начальник отряда требует у тебя постоя!
-- Пусть сам начальник войдет сюда! Я ему отворю! отвечал хозяин.
Закутанный в плащ начальник сидел неподвижно на своем черном коне. Солдат передал ему слова домохозяина. Молча бросив поводья солдату, начальник отряда слез с коня и направился к дому..
-- Отворяй! крикнул он, -- да поскорее!
Дверь распахнулась. На пороге стоял человек в европейском платье, опираясь на плечо хозяина.
Взгляды мрачного всадника и человека в европейском платье встретились; в одном сверкала демонская злоба, -- в другом лучезарно светилась кроткая любовь к ближнему.
И мрачный всадник, не выдержав взгляда своего противника, отступил.
-- Опять на моей дороге! глухо пробормотал всадник, -- этот дом мне нужен! Я хочу расположиться в нем!
-- Ты не можешь этого сделать потому, что этот дом -- мой! спокойно отвечал человек в европейском платье, -- уходи!
И всадник и все, бывшие с ним люди, исчезли из селения...