Несколько лет тому назад по разным странам, по разным городам, а преимущественно по мелким, захудалым городишкам чуть ли не всего света бродил с ящиком марионеток старый итальянец, который называл себя Иеронимо и с гордостью прибавлял: "из Падуи"...
Он давал представления и этим зарабатывал кусок хлеба. Труд -- тяжелый и неблагодарный, но итальянец не унывал, был бодр и даже весел. За исключением одной замужней дочери кажется, у него не было родных даже в той самой Падуе;, о которой он с гордостью упоминал, как о месте своего рождения.
Многие знали итальянца, привыкли к его оригинальной, сухощавой, маленькой фигурке, и там, где он бывал чаще, ждали его.
Но вдруг итальянец исчез. В последний раз его видели где-то на границе; такой же подвижный, моложавый, хотя немного странный, он сидел в скверном трактире и пил скверное местное пиво. Всем бросался в глаза его растерянный вид, он как будто чего-то боялся. Несколько раз он наклонялся к своему ящику, стоявшему подле стула, и дергал висячий замок, как бы желая убедиться в том, что он заперт и сокровища его -- марионетки -- целы.
Может быть, это странное поведение итальянца объяснялось тем случаем, который: только что произошел с ним в одном заброшенном, забытом и Богом и людьми, городишке, как знать, но состояние итальянца нельзя было назвать нормальным.
Случилось же с ним вот что.
В городишке, насчитывавшем всего около двух тысяч жителей, Иеронимо на Рождестве решился дать представление. Для этого нужно было съездить к начальнику города, представить программу, просить разрешить печатать анонсы, затем нанять какую-нибудь залу.
Дело было, хотя зимою, но погода стояла скверная, сырая, с утра до ночи сеял мелкий дождь, превративший немощеные улицы в сплошное болото; холодный ветер пронизывал насквозь, и бедному старику в его суконном синем плаще и войлочной шляпе приходилось плохо. Об извозчиках нечего было и думать уже по той причине, что тот десяток, который был в городе, был подряжен с утра, по случаю приходившейся в этот вечер свадьбы, одного богатого местного коммерсанта, да, кроме того, извозчик был бы не по карману бедному и, кстати сказать немного скупому итальянцу.
И Иеронимо решился обделать все свои дела пешком. Вооруженный мужеством и терпением, старый итальянец надел огромные галоши, взял широкий парусинный зонтик и направился к начальству.
Его ввели в темную и узкую переднюю и велели ждать. Иеронимо сел на стул и, сжимая в костлявой ладони свернутое в трубку прошение, стал терпеливо смотреть на улицу. Там ничего не было интересного. Дождь, слякоть, унылые хмурые фигуры пешеходов.
И итальянец от скуки и усталости слегка вздремнул.
Громкий окрик разбудил его.
Перед ним стоял слуга, и, дергая его за рукав, спрашивал:
-- Вы хотели видеть г. начальника? Что вам нужно?
-- Да, да! Я хотел видеть г. начальника! подтвердил Иеронимо, -- можно к нему войти?
Слуга внимательно оглядел его.
-- Ступайте! -- сказал он видимо удовлетворенный осмотром, -- оставьте только ваш плащ! Плащ оставьте!.. Слышите!
Итальянец скинул плащ на руки лакея и, стараясь ступать возможно тише, вошел в приемную.
Там, за широким, письменным столом, сидел среднего роста плотный мужчина с длинной, седой бородой и держал в руке сиверок, который итальянец предварительно отдал слуге.
-- Это вы Иеронимо из Падуи? -- спросил начальник,
-- Я самый, эччеленца! -- поклонился Иеронимо, -- я самый Иеронимо из Падуи.
-- Вы хотите дать представление в нашем городе?
-- Да, я хотел бы... по примеру прежних городов -- пробормотал итальянец.
-- Это театр марионеток!
-- Да, эччеленца, это театр марионеток.
-- Я никогда не видал марионеток! -- сознался начальник, -- это должно быть интересно.
-- очень интересно, эччеленца! воскликнул итальянец и глаза его заблестели, -- очень, очень интересно! Просмотрите программу!
И, указывая на программу, Иеронимо протянул черный, заскорузлый палец.
-- Да, да, я вижу! -- сказал начальник.
Но так как он имел похвальное обыкновение в некоторых делах советоваться с супругой, то встал и пошел на её половину.
Супруга начальника была немного моложе своего мужа, но, как большинство женщин, не лишена была некоторой доли кокетства, что и обнаружила тотчас же, при рассмотрении программы.
-- У него тут есть очень интересный номер! -- сказала она, возвращая афишу мужу.
-- Какой именно? -- спросил тот.
-- Парижские модницы! Какие это модницы: нынешние, или старинные? А может быть всё это одна насмешка, может быть, под названием модниц он покажет каких-нибудь оборванных уродов?
-- Каше пустяки! -- отвечал муж -- если сказано: модницы, значит это -- настоящие модницы, как следует быть. Конечно, ты там увидишь шляпки самого последнего фасона, и платья такие, какие носят только в Париже. Меня смущает более серьезное обстоятельство; я хотел бы знать, что это за "торжественное шествие знатных особ", каких именно и как оно, вообще, поставлено? Придется посмотреть предварительно, пусть комедиант устроить репетицию!..