Пред заседанием, посвящаемом полугодовой памяти приснопамятного Василия Осиповича, мы почтили его церковным поминовением, что вполне отвечает его нравственному образу. Ведь еще в раннем детстве он стоял в алтаре и видел службу своего отца, воспитался в духовных школах; уже профессором университета читал часы пред литургией; уже в преклонных летах ходил в храм Божий за тем, чтобы обновить и возгреть в себе религиозные впечатления своей юности, а, провожая на тот свет свою супругу1, о погребальных песнях сказал, что в них много глубокой психологии. Помянув его сердцем, по церковному, мы приблизили дух его к себе и сами стали к нему ближе. И, быть может, это уже последние часы в нашей жизни, часы сердечного, непосредственного и наиболее осязательного единения нашего Общества со своим почившим председателем.

Теперь нам надлежит почтить его нашими умами и воспоминаниями. Жизнь есть непрерывная цепь впечатлений воспринимаемых и производимых, а потому оценка лица современниками, особенно же оценка великого человека, а тем более именитого историка, всегда может отражать в себе условности и односторонности; истинная оценка его принадлежит векам грядущим, когда глубже и шире разовьется в народе историческое самосознание и когда потомству предстанет его нравственный образ в одних лишь высоких неизменных идеальных очертаниях.

Ответственность пред грядущей историей нравственно обязывает и наше Общество, по мере сил и разумения, почтить достойно память того, кто много лет был его действительным членом и десять лет руководил им в качестве его председателя. Уже в качестве действительного члена, в председательство С. М. Соловьева2, Василий Осипович подал в Общество свое мнение, коим приглашал заявить протест против сооружения около Архива министерства иностранных дел и Румянцевского музея опасного для них здания в пожарном отношении; и когда, по справке, директор Архива просил Общество выступить с печатным протестом, председатель С. М. Соловьев заявил, что достаточно напечатать лишь мнение такого члена, как Ключевский, чтобы оно имело полную свою силу в административных сферах.

Десять же лет председательства Василия Осиповича представляют целую эпоху в истории нашего Общества, эпоху многоплодную и незабвенную.

Как председатель, он выполнял заветы своего учителя, также бывшего председателем Общества, С. М. Соловьева.

"С гордостью сажусь на кресло председателя того Общества,-- говорил Соловьев, -- с трудами которого связано развитие исторической науки за все текущее столетие; готов быть руководителем Общества, к составу которого принадлежал Карамзин". При этом высказал, в числе первых, желание, чтобы Общество покончило начатое при его предшественнике составление устава и затем выразил надежду, что члены Общества оживят заседания учеными беседами и не откажут сообщать отделы из своих трудов, назначаемых к печати, требуя замечаний ученого собрания столь иногда нужных и молодому человеку, и старику.

Но все эти пожелания и чаяния остались в области мечтаний, пока не стал руководителем Общества и затем фактическим его председателем покойный Василий Осипович.

Ему именно Общество обязано прежде всего тем уставом, по которому оно живет и действует доныне. За составление его принялся было действительный член Нил Александрович Попов3. Он составил проект, в который внес ╖╖ и правила из разных ученых Обществ и не только археологических и исторических, но и географических и естественных. Но этот проект был решительно отклонен Василием Осиповичем как совершенно не применимый к составу нашего Общества. Устав ученого Общества, по его мнению, должен быть краток, ясен и представлять лишь общие формальные положения; внутренняя же организация должна принадлежать самому Обществу; излишняя регламентация здесь менее всего уместна, она может плодить лишь нарушения и порождать лишь неприятности. Старый устав нашего Общества в этом отношении прекрасен; стоит только выкинуть статьи устаревшие, вроде того, что члены должны сидеть в порядке хронологического избрания, начиная от правой руки председателя; что члены должны быть хорошего благоповедения, что никто из них не может выехать за город без разрешения председателя и т. п. Стоит изменить некоторые статьи соответственно новым требованиям времени,-- и старый устав будет действовать, как собственный устав Общества истории и древностей Российских, не нуждающейся ни в каких образцах других ученых учреждений. В нашем Обществе нужно пробудить и поднять научный интерес, а этого не может дать никакая регламентация устава.

Какие же изменения внес в старый устав Василий Осипович? Прежде, в какое заседание новые члены предлагались, в том же заседании они и избирались. По новому уставу выборы могут происходить лишь в следующее затем заседание.

Для избрания новых членов прежде было нужно присутствие 30 членов; теперь же это присутствие ограничено 10 членами.

Прежде штат действительных членов состоял из 30 кресел; по новому уставу число их, вместе с иностранцами, не должно превышать более ста.

Почетные члены прежде трактовались бесправными, как и соревнователи. Но что за почет, говорил Василий Осипович, если почетные члены не имеют в собраниях прав действительных членов. По новому уставу им предоставлено и право голоса, и право выбора в должностные лица.

По прежнему уставу председатель был избираем пожизненно, что ставило его в привилегированное и даже начальственное положение по отношению к другим должностным лицам; Василий Осипович настоял, чтобы председатель, как и прочие должностные лица, избираем был только на три года.

Далее, был сделан опыт издавать "Чтения" не в виде периодического журнала, а в виде отдельных книжек Сборников, так что всякий член мог сделаться редактором той или другой книги "Чтений"; но опыт этот оказался неудачным: были изданы только две таких книги и в них не оказалось единства. Поэтому Василий Осипович настоял, чтобы в новом уставе прямо было сказано, что секретарь есть главный и ответственный редактор "Чтений" пред Обществом.

Наконец, он безусловно стоял на том, чтобы все заседания и всегда были закрытыми. "Улице быть здесь не место; а для ученых людей существуют издаваемые Обществом "Чтения"". В этом взгляде он точно следовал мнению своего учителя, Сергея Михайловича Соловьева.

Устав этот был редактирован мною как секретарем, по его указаниям; в собрании же при обсуждении каждой статьи, весь устав в целом был проведен именно им решительно и твердо, и в петербургских сферах не встроишь ни малейших изменений.

До Василия Осиповича заседания Общества носили чисто канцелярский характер; в них читались входящие и исходящие бумаги; читались протоколы со сведениями из тех же бумаг и хозяйственных дел. Заседания не представляли научного интереса, а потому членами посещались неохотно; бывали случаи, когда в заседании присутствовали одни только должностные лица: председатель, секретарь, казначей и актуарий.

Сделавшись председателем, С. М. Соловьев не мог мириться с канцелярским характером заседаний и, как мы сказали, желал придать им строго-научный характер. Но то, чего не удалось достигнуть учителю, осуществил блистательно его ученик, Василий Осипович. Прежде всего он невольно привлекал членов в собрания своими собственными чтениями; ведь совестно каждому быть членом Общества и не послушать чтения Ключевского. Ведь его воспоминания о старых историках -- Татищеве и Болтине4 -- широко и глубоко захватывали всю русскую историографию. А его речь о Стефане Пермском6 как просветителе целого края, как и речь его о преподобном Сергии6 в Московской духовной академии, совершенно выделяла его из ряда историков, тупо верующих в одно только социально-экономическое начало в истории. Его речь, произнесенная в Обществе об императоре Александре III7, под впечатлением всеобдержного российского горя и под воздействием идеалов своего учителя, превосходит широтою политического миросозерцания и глубиною мыслей все, что было сказано и писано по поводу кончины этого государя самыми умными монархистами. А что касается чтений других членов, то Василий Осипович, согласно завету своего учителя, завел беседы по окончании каждого ученого доклада. Он сам готовился к этим беседам: по поводу объявленного реферата он предварительно наводил нужные справки и обдумывал с своей стороны поставленный вопрос. По поводу одного реферата о дипломатических сношениях России с Востоком Василий Осипович дал такие широкие разъяснения, что референт воскликнул: "Господа! То, что я услышал от председателя, гораздо интереснее того, что я вам доложил!" И нельзя не сказать, что весьма и весьма многие референты чувствовали то же самое, хотя на словах этого не выражали.

Немало, конечно, кроме личного ученого авторитета развитию в собраниях научных интересов содействовало и то дружество, которое он закрепил в Обществе благодаря своему добродушию, обходительности и хлебосольству. Никакие взаимные неудовольствия и трения в Обществе при нем были невозможны. Полный мир царствовал в Обществе целых 10 лет.

Однажды, когда мы с ним после заседания возвращались за Москву-реку по своим домам, он вдруг внезапно спросил меня: "А что будет с Обществом, если кто-нибудь из нас (должностных лиц) уйдет?" -- Догадываясь, что он имеет в виду самого себя, я сказал, что "плохо будет с Обществом, если Вы уйдете; Вы должны послужить до тех пор, пока в Обществе не укрепится заведенный Вами порядок; поддержите завет своего великого учителя".-- "Пожалуй,-- сказал он,-- всем нам надо послужить".

Чрез 10 лет он оставил председательство и увидел, что своим служением он создал в Обществе крепкое предание.

И если бы мы в данную минуту могли слышать от него слово, то, без сомнения, услышали бы только одно: "Стойте и держите предание".

Барсов Елпидифор Васильевич (1836-1917) -- русский фольклорист, этнограф, исследователь древнерусской литературы. Секретарь Общества истории и древностей российских при Московском университете (1891-1907).

1 Ключевская (урожд. Бородина) Анисья Миха й ловна (1837-1909) -- жена В. О. Ключевского.

2 С. M. Соловьев был председателем Общества истории и древностей российских при Московском университете с 1877 по 1879 г. В. О. Ключевский возглавил Общество в 1893 г.

3 Попов Нил Александрович (1833-1892) -- русский историк, славист, зять С. М. Соловьева.

4 Речь В. О. Ключевского о В. Н. Татищеве была прочитана на заседании Общества 19 апреля 1886 г., а речь "Памяти И. Н. Болтина" -- 21 декабря 1891 г.

5 24 апреля 1896 г. Ключевский произнес "Речь о просветительской деятельности св. Стефана Пермского" (Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских. 1898. Кн. II. Протоколы). В 1897 г. B. О. Ключевский представил отзыв о сочинении на степень кандидата богословия студента Московской духовной академии Модеста Вишерского "Значение просветительской деятельности св. Стефана Пермского в связи с движением русской колонизации Заволжского Севера в XIV в." (Журнал заседаний Московской духовной академии за 1897 г. Сергиев Посад, 1898. C. 110-111).

6 Речь "Значение преподобного Сергия для русского народа и государства" была произнесена 26 сентября 1892 г. в торжественном собрании Московской духовной академии в связи с 500-летием со дня кончины Сергея Радонежского. Впервые опубликована в "Богословском вестнике" (1892. No 11).

7 Речь В. О. Ключевского "Памяти в бозе почившего государя им. Александра III" была прочитана на заседании общества 26 октября 1894 г. (Чтения в Императорском Обществе истории и древностей российских. 1894. Кн. IV. С. 1-7). Тогда же опубликована отдельной брошюрой.

В. О. Ключевский - как председатель Общества

КОММЕНТАРИИ