В тюремную башню, под сводом...
(Стихотворный перевод М.В. Нечкиной)
... В тюремную башню, под сводом,
Вселилась безжалостность рока.
Одна лишь волна мимоходом
Тревожит покой одинокой.
В темницах - ни пенья, ни смеха,
Ни света полдневного даже,
И будит унылое эхо
Лишь голос безжалостной стражи,
Прижавшись к решетке холодной,
Я слышу, смятения полный,
Как мчатся легко и свободно
Вперед невозвратные волны.
Вот так и судьба моя дивно
Уносится в вечность покоя,
Но жизни моей непрерывно
Стремление грозовое.
Смотрю из темницы я душной,
Прижавшись к решетке железной,
Как волны реки равнодушной
Уносятся в хладную бездну.
Вот так и с друзьями моими!
Их друг, по превратности рока,
Как этой волной, так и ими,
Оставлен, навек одинокой.
О волны! К чему укоризны?
Зачем я пою о страданье?
К ногам угнетенной Отчизны
Мое отнесите дыханье.
Но ветер попутный, о волны,
Моим напоите рыданьем
И бросьте, презрения полны,
Друзьям моим крик и стенанье.
Пусть гнев поражающей силой
Пронзит благородство угрозы
Снесите ж и матери милой
Печальных очей моих слезы.
Но тише! К чему бушеванье?
У матери слезы во взоре:
Надежды обманным сияньем
Согрейте смертельное горе:
Но если потоком безбрежным
К другому придете пределу, -
К любимым, чьи ласки так нежны,
Чье счастье делил я несмело,
То светом той радости полны,
Где счастье не знает препоны,
Сокройте в глубинах, о волны,
Мои одинокие стоны.
О БОГЕ
Восседающий на молниях этот бог, исполненный гнева,
Вдыхает испарения дымящейся повсюду крови...
- Да, у всех народов, в древнейшие времена
Лилась всегда кровь во имя твое, пугающее всей.
- Это ты создал это всеобщее стремление, -
Ты сам пил без конца кровь беспомощной жертвы.
Но мало этого. Чтобы насытить алчущего Титана,
Вооружилось, чем могло, всякое живое существо.
Это ты заострил огромный коготь льва
И вытянул клыки у черного вепря.
Видишь ужасную змею, свернувшуюся клубком?
Это ты напоил ядом ее жало!
Это ты зубами бешеного пса
Сеешь повсюду смерть, пылающую в крови.
Часто мрачный дар твоей красоты
Превращается в палача из самого нежного друга.
Это ты для обмана беззащитной жертвы
Спрятал в вероломный бархат кошачий коготь.
Сколько страдания на земле, в волнах, в воздухе!
Акула пожирает сонмы морских живых существ,
Остроглазый ястреб кровавыми когтями
Разрывает в воздухе дрожащую голубку,
А голубка своим невинным клювом
Безотчетно давит стонущее насекомое,
А оно, силой того же стремления, своим крохотным жалом
Уничтожает живой атом, незаметный взору.
Отвратительный паук в серой бархатистой шерсти
Соизмеряет свою ловкость со своею прожорливостью...
Прозрачная паутина, сотканная им,
Обманывает беспечный полет насекомого -
Чудовище, прыгнув на него, сжимает его в своих объятиях
И, не внемля его стонам, упивается его медленной смертью,
Острыми зубами грызет его, и медленный яд
По капле выпускает и кровь его, и жизнь.
Пусть мудрец видит божество в этом переплетеньи -
Но сердце мое отвергает его за такую жестокость.
Воистину, - какая слава для небесного владыки,
Что живое существо может жить лишь за счет другого!
И вот, - когда солнце, поднявшись на небо,
Заливает Вселенную океаном огня,
Когда гром, раскатываясь в мрачных высотах,
Бросается из тучи на колеблющиеся горы,
Когда сверкающий поток молний освещает все небо, -
Тайный ужас заставляет признать твое имя.
И когда темная ночь расстилает свой покров,
Я читаю твое величие на челе звезд, -
Но крик птицы, умирающей в острых когтях,
Внезапно отталкивает от тебя мое упавшее сердце.
Жестокий инстинкт кошки, несмотря на всю огромность твоего
..................................................творения.
Отрицая благость твою, отрицает твое существование.
- "Остановись, дерзкий вопрошающий", - скажут мне:
"Ты хочешь своим законам подчинить собственного твоего творца!
Если он заботливо хранит весь этот огромный мир,
То что значит убыль нескольких живых созданий?..
Давая всему бесконечную жизнь, его щедрая рука,
Ничего не уничтожая, могла бы уничтожить все,
Чтобы сохранить жизнь всей природе!
Излишек жизни берет он от бытия, -
Увы, если смерть - удел всякого существа,
Не все ли равно, от кого она приходит!
В лоне смерти бесконечно рождается жизнь". [...]
Но... которое имя его внушает Вселенной,
То, что имя его обожествлено, что выполняются его
..................................предначертания.
Это - естественные плоды воспитания.
Ах, я видел не одного отрекавшегося мудреца,
Чувствовавшего весь ужас этих басен,
[Напрягая] тончайшие фибры мозга,
С помощью разума, с помощью силы
Тщетно добивается он уничтожения заблуждения,
Но след остается! И в возрасте немощей и страдания -
Это один из предрассудков, баюкавших его детство.
Увы, кто из нас, клеймя эти заблуждения.
Не любил, не лелеял эти тщетные ужасы?
Сколько раз... утомившись игрою,
Соединенные дружбой и [невинностью?..]
Мы .................. ужасы
Мы ................... наши юные сердца
Около ................ умирающего .... старая
Магическим покрывалом удлиняя наше бдение,
Это святой, преследуемый окровавленным призраком
Ужас .............. наш .....
Или все угасает ...................
Не будучи в силах остановить его расточительство,
Его жестокость ......... должна ограничивать его благость.
Столь щедрый бог, пред которым преклоняется разум,
Расточает жизнь, чтобы ее разрушить.
Но может ли он лишить нас этих роковых благ
......... остановить стремление вперед во всяком существе?
И, отнимая от нас оружие бешенства и злобы.
Остановить в ......... кипучее волнение жизни?
Если он не может этого, ты должен, считая его благим,
Уменьшить его предвидение и связать его волю.
Ведя сонмы солнц и мельчайших звезд,
Блещущих планет и незаметных [тел],
Он кажется тебе слишком большим и могущественным,
Чтобы услышать стон страдающего насекомого.
...Твой разум, закутывая его непроницаемым покровом,
Измеряет его величие ......... высотою звезд .......
Остановись, если он существует, и уважай его имя.
- Нужен же был какой-то бог и для сотворения мошки! -
И, если этот бог ее сотворил, бесконечное могущество
Должно же напоить инстинктами ее хрупкое существование!
Атом, как и земной шар, свидетельствует о его величии,
И размеры. ...... .не нужны его величию.
Но, допуская бога ....................
О, разобьем. ...................
Пусть страх сжимает наше сердце более. .............
Вот это и есть колыбель заблуждений мира. ..............
О, разобьем алтарь, которого он не заслужил.
Или он благ, но не всемогущ, или всемогущ, но не благ.
Вникните в природу, вопросите историю,
Вы поймете тогда, наконец, что для собственной славы бога,
При виде зла, покрывающего весь мир,
Если бы даже бог существовал, - нужно было бы его отвергнуть
В альбом госпожи Ю......й
[Прозаический подстрочник с французского в переводе Екатерины Лебедевой]
Вы, которую оскорбляет похвала,
Вы, презирающая льстецов,
И, убегая душой от почестей,
ВЫ желаете только тех, что идут от сердца!
Не заводите никогда альбом, эти красноречивые страницы,
На которых иные собирают записанное одобрение.
Смейтесь над их тщеславием,
Тихонько лелеемым в позолоченных книгах;
Пусть находят в них свою красоту,
Прелестно изображенную;
Их легкую доброту,
Тонко восхваляемую;
Их соблазнительный взгляд, которого галантно опасаются;
И искусство, каждым словом приукрашивающее правду.
Вы, менее суетная и более мудрая,
Подберите для этого альбома куда более благородное употребление,
И каждый вечер беспристрастно
Записывайте тем, точно запечатленные,
Ваши действия и ваши мысли.
Чтобы этот рассказ, с более справедливой похвалой,
Был историей вашей жизни.
Вы увидите, что без лести,
Без роскоши, без фальшивых украшений,
Свободный от безвкусных комплиментов,
От надоевшей риторики,
Этот прекрасный альбом будет ничем иным,
Как школой благодеяний,
Как каталогом ваших добродетелей.
[Написано между 1820 и 1823 годом]
Княгине Т....кой, урожденной графине В....н
(Экспромт)
Что написать мне в ваш альбом?
О ваших добродетелях не буду
Я говорить: они известны всюду,
А недостатков нет у вас; притом
Вы дочь героя, чьим деяньям
История дивится и весь свет;
И вы ему своим существованьем
Обязаны; но блеск его побед
Бледнее ваших: стены укреплений
Он рушил, - грозный он герой-боец, -
И все же меньше выиграл сражений,
Чем покорили вы сердец.
(Перевод с французского Екатерины Лебедевой)
Стихотворение обращено к Эмилии Петровне Трубецкой, (1801-1869), урожденной Витгенштейн, дочери П.Х. Витгенштейна, адьютантом которого был А.П. Барятинский.
Стансы в каземате
[Прозаический подстрочник французского стихотворения в переводе Раисы Добкач]
Тень растет... Колокол звонит...
Все вернулось к отдыху, -
В ночи, что меня окружает,
Лишив меня еще одного дня!
Время, что в своем проворном полете
Унесло моё счастье,
Кажется, простерло свое неподвижное крыло
Над моим печальным пленом.
Я исчерпал все волшебство
Самой неистовой любви.
Из кубка моей жизни
Я выпил опьяняющий нектар.
Увы! Легкую пену
Наслаждения и удовольствия
Здесь скрыла вся горечь
Неумолимого будущего.
Рыдай же, жестокая судьба!
Старик, испускающий дух отец,
К сыну, что напрасно его зовет,
Не может обратить умирающий взор.
Но из-за этого несчастья, милая тень,
Не изнуряй себя новым усилием:
Печальный спутник всей жизни,
Оно покидает нас только на пороге смерти.
За мрачными преградами
Этого мира, пустого и лживого,
Что есть наши хрупкие несчастья?
Что есть наше хрупкое счастье?
Это дивное безразличие,
Где нет ни сожалений, ни желаний,
Смеется над непрочным могуществом
Наших бед и наших радостей.
И что же? Смерть, всегда торопливая,
Замедляет свои угрожающие шаги
И отводит свою запоздавшую косу
От нити моих томительных дней.
Ах, должен ли я один, совершенно изнемогающий,
Вытолкнутый из вечности,
Живым наслаждаться
Неподвижным счастьем могилы!
Шум быстротекущей волны
Один тревожит вечный покой
Башни сумрачной и одинокой,
Где несчастье всегда бодрствует!
Голос враждебного стража
Отдается в глухих казематах,
Один он под уснувшим сводом
Будит печальное эхо.
Склонившись к старой бойнице,
Которой едва коснулся неяркий день,
Я слушаю вечный шепот
Волн, что проходят, не возвращаясь.
Так же и моя судьба
Теряется в вечности.
Ничто не остановит
Грозовую быстроту моих лет!
Да, беги от этой опозоренной земли,
Река, которой изливаю мою печаль!
И принеси моей Родине
Все биения моего сердца.
Следуя своим бесконечным путем,
Нагруженная моими жалобами,
Товарищам моего детства
Брось крик моей души.
Пусть щедрый гнев
Измучает твои недостойные волны!
Отнеси к ногам моей матери
Слезы, что омыли мои глаза!
Но успокой немного свою ярость,
Не встревожь ее печаль,
И отрази в ее сердце
Луч лживой надежды!
Но если твои бурные волны,
Поспешив к иным местам,
Встретят веселую толпу
Друзей моих счастливых времен, -
Мимо блеска их роскоши,
Мимо шума их великолепных развлечений,
О, волны! - пройдите в молчании,
Не выдайте [им] мои вздохи.
Пусть их нетерпеливый пыл,
Рассекая однажды тихие волны,
Унесет их равнодушную лодку
Подальше от эха моих сожалений.
Зачем смешивать с их опьянением
Горечь моих вздохов!
Задуши крик печали -
Он спугнет их веселье!
Но если когда-нибудь моя нежная подруга
Направит свои стопы к твоим берегам,
Если она когда-нибудь доверит тебе
Свою печаль и свои прелести, -
Окружи ее влюбленной волной,
Ее грудь, ее восхитительные очертания,
И сладострастную ее прелесть,
Что очаровывала мои руки, ласкавшие ее.
И если она тихо коснется
Своими устами твоих успокоившихся волн,
Оставь на ее розовых губах
Образ наших нежных поцелуев!
И пусть твоя волна помедлит,
Счастливая тем, что держит ее,
И унесет дальше от моей подруги
Шелест моего последнего вздоха.
(Лорер, Воспоминания, с. 115-118).