Какъ хищные волки на мирное стадо,
На насъ Ассиріяцы низринулись съ горъ,
И двигалась страшно ихъ полчищъ громада,
Несмѣтная сила пугала нашъ взоръ.
На войскѣ ихъ пурпуръ и золото блещетъ,
Ихъ копья сверкаютъ, какъ звѣзды въ водѣ,
Когда Галилейское море трепещетъ
И небо глядится въ его синевѣ.
Какъ листья лѣсные въ зеленое лѣто,
Такъ подъ вечеръ грозно тѣснились враги;
Какъ листья же осенью поздней, свирѣпой,
Когда лѣсъ кидаетъ покровы свои,
Такъ были на утро повержены, сбиты,
Такъ были стыдомъ Ассирійцы покрыты.
Зане Всемогущій, скрываяся въ тучахъ,
Спасти отъ враговъ свой народъ восхотѣлъ,
И Ангелъ-губитель на крыльяхъ могучихъ
Какъ буря на встрѣчу враговъ полетѣлъ.
Онъ дулъ имъ въ лицо, какъ они поступали ,
На вѣжды ихъ тяжкій онъ совъ положилъ, --
Сердца Ассирійцевъ отвагой пылали, --
Отвагу и чувства онъ въ нихъ загдушилъ.
На дернѣ валялся тамъ конъ бездыханный ,
Тамъ всадника трупъ безобразный лежалъ,
И вѣтеръ, бушуя въ пустынѣ песчаной,
Обрядъ погребальный надъ нимъ совершалъ.
Палатки безмолвны и праздны стояли,
Знамены покинуты въ полѣ пустомъ,
И копья изъ рукъ охладѣвшихъ упади,
И трубы безъ звука лежали кругомъ.
И идолы пали во храмѣ Молоха,
И вдовы рыдаютъ, и ужасъ на всѣхъ,
И скрылась отъ взоровъ пылающихъ Бога
Вся сила Ассура, какъ тающій снѣгъ.
Перевод: Брама.
"Москвитянинъ", No 3, 1850