(Child Harold's Pilgrimag).
ПѢСНЬ ПЕРВАЯ.
Начата въ Янинѣ (Албавія) 31 окт. 1809. Напечатана вмѣстѣ со 2 пѣснью, въ мартѣ 1812.
Стр. 13. Эпиграфомъ взяты начальныя строки книги: "Le Cosmopolite, on le Citoyen du Monde" (Londres 1753), соч. Фуэкре де-Монбронъ (yм. 1761). Авторъ много путешествовалъ по Европѣ, былъ два раза въ Англіи и своимъ девизомъ выбралъ изреченіе Цицерона: "Patria est ubicunque est bene". Байронъ говорилъ, что "эта забавная книжечка полна французскаго легкомыслія".
Стр. 13--14. Предисловіе: Считаю почти лишнимъ указать... изданномъ Г. Скотомъ.
Въ XIII и XIV столѣтіяхъ слово child означало юношу благороднаго происхожденія, ожидающаго посвященія въ рыцарство (такъ, напр., въ романахъ объ Ипомидонѣ, сэрѣ Тріамурѣ и др.). Старинные англійскіе писатели часто употребляютъ его какъ титулъ; въ поэмѣ Спенсера "Царица фей" такъ постоянно называется принцъ Артуръ. Байронъ употребляетъ это слово въ спенсеровскомъ смыслѣ, какъ благороднаго юноши.
Лордъ Джонъ Максуэлль убилъ въ Ачменгиллѣ (1608) сэра Джемса Джонстона въ отмщеніе за пораженіе и смерть своего отца при Дриффъ Сэндеѣ (1593), и долженъ былъ бѣжать во Францію. Это и послужило поводомъ для его баллады "Прощаніе".
Стр. 15. Дополненіе къ преаисловію.
"Сентъ-Палэ въ разныхъ мѣстахъ, особенно же въ т. II, стр. 69".
Mémoires sur l'ancienne chevalerie, par M. de la Curne de SaintePal aye, P. 1781, II, 69: "Прочтите въ романѣ о Жерардѣ Руссильонскомъ, на провансальскомъ языкѣ, весьма обстоятельное описаніе пріема, оказаннаго графомъ Жерардомъ посланнику короля Карла; вы найдете тамъ замѣчательныя подробности, дающія странное представленіе объ этой эпохѣ, столь же развращенной, какъ и невѣжественной".
Стр. 16. Къ Іантѣ. Іанта ("цвѣтокъ нарцисса") -- критская дѣвушка, невѣста Ифиса (Овид., Метаморф., IX, 714). Можетъ быть, подъ вліяніемъ байроновскаго посвященія имя Іанты явилось въ поэмѣ Шелли "Царица Мабъ" (1812, 1813); это же имя Шелли далъ и своей старшей дочери (миссисъ Эсдэйль, род. 1813, ум. 1876).
Посвященіе относится къ 13-лѣтней Шарлоттѣ Мери Гарлей, второй дочери Эдуарда, графа Оксфордскаго и Мортимерскаго. Она род. въ 1801 г., а въ 1823 вышла за капитана, впослѣдствіи генерала, Антони Бэкона (ум. 1864), который вмѣстѣ съ "молодымъ, любезнымъ Говардомъ" (см. Чайльдъ-Гарольдъ, III, XXIX) участвовалъ въ послѣдней, роковой атакѣ Ватерлоо. Лэди Шарлотта Бэконъ ум. 9 мая 1880 г. Байронъ познакомился съ нею, вѣроятно, при посѣщеніи ея родителей въ Гирфордширѣ, въ октябрѣ--ноябрѣ 1812 г. По просьбѣ Байрона, извѣстный художникъ Ричардъ Вэстоль нарисовалъ воспроизведенный въ настоящемъ изданіи прелестный портретъ дѣвушки; гравюра съ портрета приложена была къ изданію первыхъ двухъ пѣсенъ "Ч.-Гарольда" (1813), но безъ имени Шарлотты.
Въ одной изъ черновыхъ рукописей Пушкина оказался прозаическій переводъ первыхъ 3 1/2 строфъ этого посвященія, и притомъ -- въ двухъ редакціяхъ: слово въ слово и нѣсколько обработанной. Приводимъ эту послѣднюю.
"Ни въ краяхъ, по коимъ я странствовалъ и гдѣ красота издавна почиталась совершенствомъ, ни въ видѣніяхъ, по коимъ сердце воздыхаетъ, сожалѣя, что они -- пустыя грезы, ничего, тебѣ подобнаго, ни во снѣ, ни на яву не являлось мнѣ. Тщетно захотѣлъ бы я описать измѣнчивыя и блестящія твои прелести: для того, кто не видѣлъ тебя, слова мои были бы слабы; тому, кто на тебя смотритъ, какая рѣчь можетъ ихъ выразить?
О, останься вѣкъ тою же, что ты теперь, достойная обѣщаній весны твоей, прекрасна видомъ, сердцемъ горяча и безпорочна, образъ на землѣ любви безъ крылъ и безъ обману передъ воображеніемъ надежды! И вѣрно та, которая теперь столь нѣжно ведетъ твою юность, въ тебѣ этотъ минутный блескъ созерцаетъ, радугу будущихъ лѣтъ твоихъ, предъ коимъ небеснымъ видомъ всякая грусть исчезаетъ.
Юная Пери запада! Счастливъ я, что я почти вдвое старше тебя: безлюбовный взоръ мой можетъ тебя видѣть и безопасно глядѣть на блескъ расцвѣтающей твоей красоты. Счастливъ я, что не увижу ея въ увяданіи; счастливѣе тѣмъ, что пока молодыя сердца истекать будутъ кровью, мое избѣжитъ участь, предопредѣленную твоими глазами даже и тому, чье удивленіе восторжествуетъ, но смѣшанное съ муками, опредѣленными самымъ счастливѣйшимъ часамъ любви.
О, пусть эти очи, тихія, какъ у газели, то ясно смѣлыя, то прекрасно стыдливыя, увлекательныя, когда сверкаютъ, ослѣпляющія, когда недвижимы, блеснутъ на страницу сію!
Стр. 17. Строфа I. Первоначально поэма начиналась со II строфы; только по возвращеніи своемъ въ Англію, осенью 1811 г., Байронъ написалъ эту вступительную строфу, чтобы поэма не начиналась "слишкомъ рѣзко".
Стр/ 17. Хотъ видѣлъ я твой храмъ -- обломки зданья.
Въ подлинникѣ опредѣленно названъ Дельфійскій храмъ. Въ подписи подъ рисункомъ на стр. 17 и 19 по недосмотру, вмѣсто "Дельф ы " напечатано Дельф и.
"Деревушка Кастри стоитъ частью на мѣстѣ Дельфъ. Вдоль горной тропинки, идущей отъ Криссо, находятся остатки могилъ, высѣченныхъ въ скалѣ или изъ камня. "Одна изъ нихъ", говорилъ проводникъ,-- "могила царя, сломавшаго себѣ шею на охотѣ". Конечно, его величество выбралъ самое подходящее мѣсто для такой кончины.
Нѣсколько выше Кастри находится пещера, но преданію -- пещера Пиѳіи, огромной глубины; верхняя часть ея вымощена и теперь служитъ коровникомъ. На другой сторонѣ Кастри стоитъ греческій монастырь; нѣсколько выше него находится расщелина въ скалѣ, съ рядомъ пещеръ, доступъ къ которымъ затруднителенъ, ведущая, повидимому, во внутрь горы,-- вѣроятно, къ Корикійской пещерѣ, упоминаемой у Павзанія. Отсюда беретъ начало источникъ и "Кастальская роса". (прим. Байрона).
Байронъ и Гобгоузъ ночевали въ Криссѣ 15 декабря 1809 г. и на другой день посѣтили Дельфы. "Мы были орошены", говоритъ Гобгоузъ, "брызгами безсмертнаго ручья, и здѣсь болѣе, чѣмъ гдѣ-либо, должны были бы почувствовать поэтическое вдохновеніе; мы напились также и изъ самаго источника, но -- по крайней мѣрѣ, я говорю о себѣ -- не почувствовали ничего необыкновеннаго".
Стр. 17. Строфа II. Въ письмѣ къ Муррею изъ Равенны, отъ 19 ноября 1820 г., вспоминая о своихъ юношескихъ проказахъ, Байронъ, между прочимъ, говоритъ, что въ апрѣлѣ 1809 г. онъ пріѣхалъ въ Ньюстедское аббатство вмѣстѣ съ своимъ товарищемъ Мэтьюзомъ {Чарльзъ Скинеръ Метьюзъ, кембриджскій кандидатъ, утонулъ въ августѣ 1811 г. О немъ см. примѣчаніе Байрона къ ХСІ строфѣ I пѣсни "Ч.-Гарольда".}: "тамъ я нашелъ славный погребъ и запасъ маскараднаго монашескаго одѣянія. Насъ собралась компанія человѣкъ въ семь-восемь, не считая случайно наѣзжавшихъ сосѣдей, и мы обыкновенно одѣвались въ монашескія рясы и просиживали до темной ночи, попивая бургонское, кларетъ, шампанское и прочіе напитки изъ черепа и разнаго рода стакановъ, и потѣшались на пропалую, все въ тѣхъ же одѣяніяхъ. Мэтьюзъ всегда звалъ меня "аббатомъ"... и т. д.
Стр. 18. Строфа III. Въ первоначальной редакціи поэмы герой ея носилъ имя Childe Burun (Чайльдъ-Бэронъ), которымъ какъ бы подчеркивалось автобіографическое значеніе этого произведенія. Въ стихѣ:
Но всякое преступное дѣянье
Потомка загрязняетъ предковъ честь
заключается указаніе на одно событіе изъ семейной хроники Байроновъ. Дѣдъ поэта, Вильямъ, пятый лордъ Байронъ, смертельно ранилъ своего родственника Ча(э)ворта на поединкѣ безъ свидѣтелей въ одной изъ лондонскихъ тавернъ (1765). Онъ былъ признанъ виновнымъ въ предумышленномъ убійствѣ, но, во вниманіе къ его званію лорда, оставленъ на свободѣ. Среди мѣстныхъ жителей онъ былъ извѣстенъ подъ прозвищемъ "нечестиваго лорда", и о немъ ходило много разсказовъ, правдивыхъ и выдуманныхъ, изображавшихъ его въ дурномъ свѣтѣ. Онъ умеръ въ Ньюстэдѣ въ 1798 г.
Стр. 18 Строфа V. Гарольдъ былъ очарованъ лишь одною.
Мэри Чавортъ о которой еще не разъ будетъ рѣчь. Ср. "Стансы къ одной дамѣ, при отъѣздѣ изъ Англіи", "Сонъ" и біографію Байрона. Мэри-Анна Чэвортъ, внучка Чаворта, убитаго въ поединкѣ лордомъ Вильямомъ Байрономъ въ 1765 г., вышла замужъ, въ августѣ 1805 г., за Джона Местерса. Она умерла въ февралѣ 1832 г.
Стр. 18. Строфа VII.
Тамъ нѣкогда монахи обитали и т. д.
При прежнемъ владѣльцѣ Ньюстада въ озерѣ найденъ былъ мѣдный орелъ, внутри котораго, въ числѣ разныхъ документовъ, оказалась жалованная грамота Генриха V, дающая "полное прощеніе за всѣ преступленія, совершенныя монахами ранѣе 8-го минувшаго декабря, за исключеніемъ убійствъ, если таковыя совершены были послѣ 19-го ноября". Монахи были постояннымъ источникомъ разнаго рода забавъ для ньюстэдскихъ "кутилъ". Френсисъ Годжсонъ насмѣшливо вспоминаетъ о нихъ въ стихахъ "На развалинахъ аббатства въ романтической мѣстности": "Утренній колоколъ, глухо раздаваясь въ лѣсной просѣкѣ, уже не станетъ вызывать жирнаго аббата изъ его сонной кельи, предупреждая дѣвицу (если только дѣвица была тамъ), что ей пора бѣжать", и пр.
Стр. 18. Строфа IX. Въ изображеніи одиночества Ч.-Гарольда, покинутаго друзьями, отразилась одна подробность изъ личной жизни Байрона: старый школьный товарищъ отказался провести съ нимъ послѣдній день передъ отъѣздомъ его въ путешествіе, повинившись въ письмѣ, что онъ обѣщалъ своей матери и нѣсколькимъ дамамъ пойти съ ними по магазинамъ. Это былъ, по всей вѣроятности, лордъ Делаваръ. "О, дружба!" говорилъ Байронъ Далласу. "Я не вѣрю, чтобы здѣсь остался кто нибудь, кромѣ васъ и вашей семьи, да еще, можетъ быть, моей матери, кто бы безпокоился обо мнѣ". Впрочемъ, по замѣчанію Чарльза Лэмба, Байрона нельзя понимать слишкомъ буквально. Конечно, онъ былъ огорченъ поступкомъ товарища, и впослѣдствіи, съ цѣлью усилить трагическое положеніе Ч.-Гарольда, придалъ этому частному случаю общее значеніе.
Стр. 18. Строфа X.
Съ любимою сестрой въ отъѣзда часъ
Не видѣлся...
Въ одной изъ зачеркнутыхъ строфъ прощанія Ч.-Гарольда (см. ниже) онъ жалуется, что не видѣлъ сестры своей "ужъ болѣе трехъ лѣтъ". Августа Байронъ (род. въ январѣ 1783, ум. въ ноябрѣ 1851), единокровная сестра поэта, по смерти своей воспитательницы-бабушки, графини Гольдернесъ, жила съ дѣтьми своей матери, лэди Чичестеръ и герцогомъ Лидсомъ, иногда же гостила у своего двоюроднаго брата, графа Карлейля, и въ семьѣ генерала Гаркорта. Въ 1807 г. она вышла за своего родственника, драгунскаго полковника Джорджа Ли (Leign). Съ конца 1805 г. Байронъ находился съ нею въ болѣе или менѣе постоянной перепискѣ, но личныхъ свиданій между ними не было.
Строфа XI. И, посѣтивъ Востокъ, экваторъ миновать.
"На ваше замѣчаніе о выраженіи: "Central line (центральная линія, т. е. экваторъ) я могу отвѣтить только, что до отъѣзда своего изъ Англіи Ч.-Гарольдъ имѣлъ твердое намѣреніе проѣхать въ Персію и вернуться черезъ Индію, чего онъ не могъ бы сдѣлать, не пересѣкая экватора", писалъ Байронъ Далласу 7 сент. 1811. О своемъ намѣреніи поѣхать въ Персію въ мартѣ или не позже мая 1809 г. Байронъ говоритъ въ письмѣ къ матери отъ 7 октября 1808 г.
Стр. 20. Прощаніе Ч.-Гарольда. 3.
Малютка пажъ!
Это былъ Робертъ Руштонъ, сынъ одного изъ ньюстэдскихъ фермеровъ. "Роберта я возьму съ собой", писалъ Байронъ матери, передъ отъѣздомъ, изъ Фальмута, 22 іюня 1809 г. "я его люблю, потому что и у него, какъ и у меня, кажется, вовсе нѣтъ друзей. Скажите г. Руштону, что сынъ здоровъ и ведетъ себя хорошо". Однако, мальчикъ такъ затосковалъ по родинѣ, что Байрону пришлось уже изъ Гибралтара отправить его домой, подъ наблюденіемъ стараго слуги Джозефа Муррея, который провожалъ Байрона до этого пункта. При этомъ Байронъ написалъ отцу Роборта письмо, въ которомъ очень хорошо отозвался о поведеніи мальчика и назначилъ на расходы по его воспитанію 25 ф. въ годъ на три года.
Стр. 20. Прощаніе Чайльдъ-Гарольда 6.
Ты блѣденъ, вѣрный мой слуга.
Слуга Байрона Вильямъ Флетчеръ. Онъ служилъ поэту 20 лѣтъ, ухаживалъ за нимъ во время его предсмертной болѣзни и привезъ его останки въ Англію. Байронъ нерѣдко подшучивалъ надъ своимъ вѣрнымъ "йоменомъ". Такъ, напр., въ одномъ изъ писемъ къ матери онъ говоритъ: "Флетчеръ не изъ храбраго десятка; онъ требуетъ такихъ удобствъ, безъ которыхъ я могу обойтись, и постоянно вздыхаетъ о пивѣ, говядинѣ, чаѣ, о своей женѣ и чортъ знаетъ, о чемъ еще. Однажды ночью мы были захвачены грозой, а въ другой разъ чуть не потерпѣли кораблекрушенія. Въ обоихъ случаяхъ онъ совершенно растерялся: въ первый разъ -- отъ страха голода и бандитовъ, а во второй -- отъ страха утонуть. Глаза у него немного распухли,-- не то отъ молніи, не то отъ слезъ, не знаю, отчего. Я всячески старался его утѣшить, но онъ оказался неисправнымъ. Онъ посылаетъ шесть вздоховъ своей Салли (Сарѣ, женѣ). Я поселю его на фермѣ: онъ былъ мнѣ вѣрнымъ слугой, и Салли -- хорошая женщина". Впослѣдствіи, послѣ разныхъ приключеній на сушѣ и на морѣ, Флетчеръ открылъ въ Лондонѣ "итальянскую" лавочку.
Стр. 20. Прощаніе Чайльдъ-Гарольда. 8.
Больнѣй всего, что ни о чемъ
Не стоитъ лить мнѣ слезъ.
"Я покидаю Англію безъ сожалѣнія, и вернусь туда безъ радости", писалъ Байронъ Годжсону изъ Фальмута, 25 іюня 1809. "Я похожъ на Адама,-- перваго человѣка, осужденнаго на изгнаніе, но у меня нѣтъ Евы, и я не ѣлъ яблоковъ, кромѣ дикихъ и кислыхъ". Въ другомъ письмѣ къ тому же лицу, изъ Лиссабона, читаемъ: "Все, что угодно, лучше Англіи,-- и до сихъ поръ я безконечно радуюсь своему путешествію".
Стр. 20. Прощаніе Чайльдъ-Гарольда. 9.
Другимъ накормленный, меня
Укуситъ у воротъ.
"Я не намѣренъ передѣлывать 9-ю строфу Прощанія", писалъ Байронъ Далласу, 23 сентября 1811: "у меня нѣтъ основанія считать свою собаку лучше прочихъ скотовъ -- людей; а разсказы объ Аргусѣ, какъ извѣстно,-- миѳъ".
Стр. 20. Строфа XIV.
Здѣсь Цинтрскихъ горъ блеститъ хребетъ зубчатый.
"Иглоподобныя" вершины Цинтры (вѣрнѣе Синтры), на сѣв.-зап. отъ Лиссабона, видны съ устья р. Тахо.
Стр. 20. Строфа XIV.
Тамъ океану Тахо данъ несетъ.
Ср. Овидія, Amores, I, 15, и Плинія, Hist. Natur., IV, 22. Небольшія крупинки золота и до сихъ поръ еще находятся въ пескѣ Тахо; но ихъ количество совершенно незначительно какъ, вѣроятно, было и въ древности.
Стр. 21. Строфа XVI.
Но Лузитанецъ дикъ и полнъ гордыни.
Ср. "Проклятіе Миневры". Въ первоначальномъ текстѣ строфъ XV и XVI были еще болѣе рѣзкія выраженія, смягченныя, вѣроятно по совѣту Далласа.
"Сравнивая ХVІ-ю и слѣдующія 13 строфъ поэмы съ письмами Байрона къ матери о своемъ путешествіи, читатель убѣдится (говоритъ Томасъ Муръ), что эти строфы являются вѣрнымъ отголоскомъ впечатлѣній, произведенныхъ на поэта мѣстностями, въ которыхъ онъ побывалъ".
Стр. 21. Строфа XVIII.
На Цинтру бросьте взоры; всякій съ раемъ и т. д.
"Деревня Синтра, миляхъ въ пятнадцати отъ Лиссабона,-- можетъ быть, красивѣйшее во всѣхъ отношеніяхъ мѣсто въ Европѣ", писалъ Байронъ своей матери изъ Гибралтара, 11 августа 1809 "здѣсь можно видѣть красоту всякаго рода -- природную и искусственную, дворцы и сады, возвышающіеся посреди утесовъ, водопадовъ и пропастей, монастыри на страшной высотѣ, обширный видъ на море и на Тахо... Дикость западной горной Шотландіи соединяется здѣсь съ зеленью южной Франціи. Неподалеку отсюда, миль за десять вправо, дворецъ Мафра, гордость Португаліи; его величественнымъ видомъ и изяществомъ могла бы гордиться и любая страна"... Соути, рѣдко въ чемъ согласный съ Байрономъ, также писалъ, возвратясь изъ своего путешествія по Испаніи (1801), что "по красотѣ всѣ англійскіе, а можетъ быть и всѣ вообще виды должны уступить первенство Синтрѣ".
Стр. 22. Строфа XX.
А вотъ и монастырь.
"Монастырь "Скорбящей Божіей Матери", Nossa Señora de Pena, на вершинѣ скалы. Внизу, на нѣкоторомъ разстояніи, находится Пробковый монастырь, гдѣ св. Гонорій вырылъ себѣ пещеру, надъ которою находится его эпитафія. Съ холмовъ видно море, отчего пейзажъ становится еще красивѣе". (Прим. Байрона къ 1-му изданію). "Послѣ напечатанія этой поэмы мнѣ было указано (Вальтеръ Скотомъ) на ошибочный переводъ названія Nossa Senora de Peña; я опустилъ "тильду", значекъ надъ буквой n, отъ котораго измѣняется значеніе слова: со значкомъ peña значитъ скала, а безъ значка -- pena -- скорбь. Я не считаю, однако, необходимымъ исправлять это мѣсто, такъ какъ хотя монастырь и называется въ общежитіи обителью "Божіей Матери на скалѣ", но я могу допустить и другое наименованіе -- отъ суровости принятыхъ здѣсь правилъ жизни". (Прим. Байрона ко 2-му изданію).
Стр. 22. Строфа XX.
А тамъ Гонорій жилъ на днѣ пещеры.
На камнѣ надъ пещерою высѣчена надпись въ память Гонорія (ум. въ 159 г., 95 лѣтъ).
Hic Hononus vitam finivit
Et ideo cum Deo in coelis revivit.
Стр. 22. Строфа XXI.
Средь этихъ мѣстъ встрѣчается не мало
Таинственныхъ крестовъ,
Въ рукописи -- замѣтка Гобгоуза: "Я не помню тамъ никакихъ крестовъ". Эти кресты не произвели на Гобгоуза никакого впечатлѣнія, такъ какъ онъ понялъ, что это -- просто путевые знаки. Мэтью Льютасъ объясняетъ въ Athenaeum, 19 іюля 1873, что направленіе неровной и извилистой тропинки, идущей по горѣ къ монастырю отъ большой дороги, обозначено многочисленными крестами, которые Байронъ по ошибкѣ счелъ памятниками будто бы совершенныхъ тамъ убійствъ.
Стр. 22. Строфа XXI.
. . . не исключенья,
Убійства тамъ, гдѣ потерявъ значенье
Не въ силахъ гражданъ жизнь оберегать законъ.
"Хорошо извѣстно, что въ 1809 году на улицахъ и въ окрестностяхъ Лиссабона совершались португальцами убійства, жертвами которыхъ были не мѣстные жители, а англичане; ихъ рѣзали чуть не каждый день, и мы не только не получали удовлетворенія, но, напротивъ, намъ не позволяли даже вмѣшиваться, когда мы встрѣчали соотечественника, защищавшагося противъ своихъ "союзниковъ". Однажды меня, вмѣстѣ съ моимъ другомъ, остановили на людной улицѣ, противъ открытаго магазина, въ восемь часовъ вечера, когда мы ѣхали въ коляскѣ въ театръ; по счастью, мы были вооружены; не будь этого,-- я нисколько не сомнѣваюсь, что мы послужили бы "украшеніемъ разсказа" вмѣсто того, чтобы самимъ объ этомъ разсказывать. Эти преступленія не ограничиваются одной только Португаліей; въ Сициліи и на Мальтѣ насъ убиваютъ, среднимъ числомъ, по одному каждую ночь,-- и ни одинъ сициліанецъ или мальтіецъ никогда не бываетъ наказанъ!". (Прим. Байрона).
Строфа ХХІI.
И ты, Ватекъ, любившій роскошь бритъ.
"Ватекъ" -- восточная сказка Вильяма Бекфорда, напеч. по-французски въ 1784 и по-англійски въ 1787 г. Байронъ очень цѣнилъ это произведеніе. "Я не знаю", говорилъ онъ въ одномъ изъ своихъ дневниковъ, "откуда авторъ почерпнулъ свой разсказъ; но по вѣрному изображенію обычаевъ, по красотѣ описаній и силѣ фантазіи онъ превосходитъ всѣ европейскія подражанія восточному и отличается такою оригинальностью, что кто бывалъ на Востокѣ, можетъ подумать, что это -- просто переводъ". Авторъ этой сказки, Вильямъ Бекфордъ (1760--1844), сынъ лондонскаго лорда-мэра, 18-ти лѣтъ отъ роду получилъ въ наслѣдство милліонъ фунтовъ наличными и 100 тыс. ф. годового дохода и былъ, дѣйствительно, въ свое время, богатѣйшимъ человѣкомъ въ Англіи. Онъ много путешествовалъ и, между прочимъ, провелъ два года (1794--96) въ уединеніи, въ Кинта да-Монсеррате, въ трехъ миляхъ отъ Синтры.
Стр. 23. Строфа XXIV.
"Синтрская конвенція была подписана во дворцѣ маркиза Маріальвы. Позднѣйшіе подвиги лорда Веллингтона загладили этотъ неразумный поступокъ. Веллингтонъ дѣйствительно сотворилъ чудеса: можетъ быть, онъ даже измѣнилъ характеръ націи, примирилъ предразсудки соперниковъ и уничтожилъ замыслы непріятеля, никогда не отступавшаго предъ его предшественниками". (Прим. Байрона).
"Перемиріе, переговоры, конвенція, исполненіе ея постановленій,-- все это началось, происходило и закончилось на разстояніи тридцати миль отъ Синтры и не имѣло съ этимъ пунктомъ ни малѣйшей связи,-- ни политической, ни военной, ни мѣстной. Тѣмъ не менѣе, лордъ Байронъ написалъ, что конвенція была подписана во дворцѣ маркиза Маріальвы въ Синтрѣ" (Napier, History of the Peninsular War I, 161).
Стр. 23. Строфа XXV--XXVI.
21 августа 1808 г. сэръ Гарри Беррардъ (1755--1813) былъ назначенъ главнокомандующимъ на мѣсто сэра Артура Уэллесли (впослѣдствіи Веллингтонъ), который въ тотъ же день разбилъ Жюно при Виміерѣ. Немедленно Беррардъ отмѣнилъ приказъ Уэллесли преслѣдовать непріятеля и не воспользовался побѣдой. На слѣдующій же день (22 авг.) на мѣсто Беррарда былъ назначенъ сэръ Гью Дэльримиль, а 23го генералъ Келлерманъ сообщилъ англичанамъ предложенія Жюно, которыя, недѣлю спустя, были оформлены въ такъ наз. синтрской конвенціи, подписанной Келлерманомъ и Уэллесли. Когда въ Англіи получено было извѣстіе о томъ, что войска Наполеона были отражены съ потерями и что французы, несмотря на это, все-таки получили возможность благополучно выступить изъ Португаліи, генералы подверглись громкому и общему порицанію. Вмѣшательство Беррарда въ планы Уэллесли, конечно, было необдуманно и несвоевременно; но когда уже упущенъ былъ удобный моментъ для преслѣдованія непріятеля, тогда принятіе предложеній Жюно стало уже неизбѣжнымъ. Военный совѣтъ, созванный въ Лондонѣ въ январѣ 1819 г., утвердилъ перемиріе 22 августа и конвенцію; но ни Дэльримпль, ни Беррардъ уже не получили командованія, и только сраженіе при Талаверѣ (28 іюля 1809) изгладило память о Синтрѣ и возстановило репутацію Уэллесли.
Строфы XXIV--XXVI въ первоначальной рукописи поэмы имѣли инуе, болѣе распространенную редакцію. Онѣ были передѣланы Байрономъ по настояніямъ его друзей. Вотъ ихъ первоначальный текстъ:
I.
Вотъ золотомъ, потомству въ поученье,
Начертанъ въ спискѣ господинъ Жюно;
И прочіе не лишены значенья,
Но въ стихъ вмѣстить ихъ было бъ мудрено.
Побѣдой обольщенные, давно
Они за подвигъ лавровъ ожидали
И были одурачены равно.
Сэръ Артуръ, Гарри и Дэльримиль попали
Въ тенета злыхъ враговъ, которымъ довѣяли.
II.
Конвенціей зовется демонъ злобный,
Что въ Маріальвѣ рыцарей смутилъ,
Отнявъ ихъ умъ (коль былъ у нихъ подобный),
И радость нашу въ горе обратилъ.
Когда газетный листъ намъ сообщилъ,
Что бросилъ галлъ равнину Виміеры,
Наперерывъ тутъ каждый заспѣшилъ --
Всѣ "Хроники", и "Почты", и "Курьеры" --
Торжествовать враговъ побѣду свыше мѣръ.
III.
Вдругъ привела конвенція въ движенье
Всѣ перья, руки, ноги, языки;
Мэръ, альдермэнъ забыли угощенье;
Церковные проснулись парики,
И Коббетъ самъ, молчавшій отъ тоски
Семь дней, вскочилъ въ порывѣ чудотворномъ,
Крича, что могутъ только дураки
Себя связать условіемъ позорнымъ.
Мычащій ввѣрь взревѣлъ -- и сномъ заснулъ покорнымъ.
IV.
Всѣ вопіяли къ Небу... Слыша гласъ
Короны нашей преданныхъ вассаловъ,
Рѣшило Небо строго въ тотъ же часъ
Разслѣдовать поступки генераловъ.
Но Милость ихъ взяла подъ свой покровъ,
Зане они враговъ своихъ щадили
(Иль милостивы судьи къ Бингу были?)
Законъ для плутовъ, не для дураковъ.
Итакъ, друзья,-- живите на здоровье,
Благословляя судей хладнокровье.
(Переведено П . О. Морозовымъ для наст. изд.)
Къ этимъ исключеннымъ строфамъ Байрономъ сдѣлано три примѣчанія:
1. Депеша сэра Хью Дэльримпля о т. н. синтрской конвенціи, отъ 3 сент., появилась въ экстренномъ прибавленіи къ "Лондонской Газетѣ" 16 сент. 1808 г. Коббетъ напечаталъ въ "Weekly Political Registes" рядъ статей, въ которыхъ рѣзко порицалъ эту конвенцію, допустившую свободное отступленіе французскихъ войскъ изъ Португаліи.
2. "Мычащій звѣрь" (blatant beast) -- фигуральное обозначеніе черни, впервые употребленное, кажется, Смоллетомъ въ Приключеніяхъ одного атома. Горацій называетъ чернь "bellua multoium capitum",-- многоголовымъ звѣремъ. Въ Англіи, по счастью, у нея нѣтъ даже и одной головы.
3. Вопросъ о Бингѣ вовсе не значитъ, что нашихъ глупыхъ генераловъ слѣдовало разстрѣлять: напротивъ, Бинга не слѣдовало казнить (адмиралъ Джонъ Бингъ казненъ 14 марта 1757). А то выходитъ, что одинъ пострадалъ, а другіе остались цѣлы,-- вѣроятно но логикѣ Кандида, -- pour encourager les autres {Dans ce paysci il est bon de tuer de temps on temps un amiral pour encourager les autres. Candide, XXII.}.
Стр. 23. Строфа XXVII.
Верхомъ! Верхомъ!
Байронъ и Гобгоузъ отплыли изъ Фальмута 2 іюля 1809 г., прибыли въ Лиссабонъ 6-го или 7-го, а 17-го изъ Альдеи Гальбеги ("первая станція отъ Лиссабона, куда можно попасть только водой") поѣхали верхомъ въ Севилью. "Лошади здѣсь превосходныя,-- мы проѣзжали по 70 миль въ день", писалъ Байронъ Годжсону и своей матери, 6 и 11 агв. 1809.
Стр. 23. Строфа XXIX.
Вотъ Мафра, гдѣ, судьбы узнавъ измѣну,
Царица Лузитаніи жила.
"Размѣры Мафры громадны: въ ней помѣщаются дворецъ, монастырь и великолѣпная церковь. Шесть органовъ по своему изяществу красивѣе всѣхъ, когда-либо иною видѣнныхъ; мы ихъ не слыхали, но намъ говорили, что ихъ звукъ соотвѣтствуетъ ихъ красотѣ. Мафру называютъ португальскимъ Эскуріаломъ" (Прим. Байрона).
Мафра построена (1717--1730) королемъ Жуаномъ V.
"Несчастная королева впослѣдствіи совершенно сошла съ ума, и докторъ Уиллисъ, который вообще очень удачно справлялся съ королевскими головами, ничего не могъ съ нею сдѣлать". (Прим. Байрона).
Марія I (1734--1816), бывшая женою своего дяди, Педро III, царствовала сначала вмѣстѣ съ нимъ (1777--86), а потомъ одна. Смерть супруга, любимаго духовника и затѣмъ -- сына такъ на нее подѣйствовала, что королева впала въ меланхолію. Послѣ 1791 г. она была королевой уже только номинально, а въ 1799 г. ея сынъ Марія-Хосэ-Люисъ былъ назначенъ регентомъ.
Стр. 25. Строфа XXIII.
"Я описалъ португальцевъ такими, какими ихъ видѣлъ. Нѣтъ сомнѣнія, что съ тѣхъ поръ они стали лучше, по крайней мѣрѣ -- въ отношеніи храбрости". (Прим. Байрона).
Здѣсь же слѣдовала въ рукописи "Замѣтка объ Испаніи и Португаліи", исключенная по настоянію Далласа:
"Недавно мы слышали чудеса о португальцахъ и объ ихъ доблести. Дай Богъ, чтобы это было такъ и впредь; но "если бы это было во время спанья, Галь,-- все было бы ладно!" Имъ надо еще сражаться много часовъ прежде, чѣмъ количество ихъ потерь убитыми сравняется съ числомъ нашихъ соотечественниковъ, зарѣзанныхъ этими милыми тварями, которыя теперь превратились въ "caèodores" и еще Богъ знаетъ во что. Я указываю лишь на факты, не ограничивающіеся одною только Португаліею: и въ Сициліи, и на Мальтѣ насъ убиваютъ, среднимъ числомъ, по одному каждую ночь,-- и ни одинъ сициліанецъ или мальтіецъ не подвергается наказанію. Это отсутствіе защиты -- позоръ для нашего правительства и правителей, потому что убійства такъ же ясны, какъ освѣщающая ихъ луна и не замѣчающее ихъ равнодушіе. Надо надѣяться, что португальцевъ будутъ поздравлять съ "Потерянной надеждой",-- если трусы становятся храбрецами (въ углу, какъ и всѣ имъ подобные), то пускай и выказываютъ свою храбрость. Но вотъ открывается подписка въ пользу этихъ ϑρασυδειλοι (имъ нечего стыдиться названія, даннаго нѣкогда спартанцамъ) {Люди, которые притворяются героями (Аристотель, Этика, III, 9--7).} и всѣ благотворительныя буквы, отъ показнаго А до недовѣрчиваго Z, включая сюда и 1 ф. 1 шил. 0 пенсовъ отъ "Почитателя доблести", выставляются на листахъ въ Ллойдѣ, во славу британскаго благоволенія! Очень хорошо! Мы и сражались, и подписывали деньги, и жаловали лордства, и хоронили убитыхъ нашими друзьями и врагами,-- и вотъ, все это теперь надо снова продѣлывать. Мы какъ Ліенъ-Чи (у Гольдсмита въ "Гражданинѣ Вселенной"), становимся старше, но не лучше". Интересно было бы знать, кто станетъ подписываться въ нашу пользу въ 1815 г. или около того времени, и какая нація вышлетъ 50 тысячъ человѣкъ для того, чтобы ихъ сначала перерѣзали въ столицѣ, а потомъ опять вырѣзали, по ирландской модѣ, девять изъ десяти, на "ложѣ чести", которые, какъ говоритъ сержантъ Кайтъ (въ пьесѣ Фаркуара "Вербовщикъ"), значительно шире и гораздо удобнѣе, чѣмъ "ложе войны". Затѣмъ намъ надо имѣть поэта, который напишетъ "Видѣніе дона Персиваля" и великодушно пожертвуетъ доходъ отъ продажи прекрасно и въ большомъ числѣ экземпляровъ напечатаннаго тома in-quarto на возстановленіе "Баквинда" и "Канонгэта" или на снабженіе полуизжаренныхъ шотландцевъ новыми юбками {Въ письмѣ къ Морриту отъ 26 апр. 1811 В. Скоттъ говоритъ: "Я обдумываю нѣсколько лирическихъ куплетовъ, имѣющихъ отношеніе къ Пиринейскому полуострову; если мнѣ удастся ихъ отдѣлать, то я надѣюсь получить что-нибудь отъ книгопродавцевъ въ пользу португальскихъ страдальцевъ. "Серебра и золота не имѣю, но что имѣю, то дамъ имъ". Мое произведеніе называется: "Виденіе дона Родерика". }. Какъ бы то ни было, лордъ Веллингтонъ совершилъ чудеса; то же самое сотворилъ и его восточный братъ, котораго я видѣлъ въ то время, какъ онъ переѣзжалъ черезъ французскій флагъ; я слышалъ также, какъ онъ бормоталъ на ломаномъ испанскомъ языкѣ въ отвѣтъ на рѣчь какого то патріота-сапожника въ Кадиксѣ, по случаю собственнаго прибытія въ этотъ городъ и отбытія пяти тысячъ храбрыхъ британцевъ изъ этого "лучшаго изъ всѣхъ возможныхъ міровъ" (Панглоссъ, въ Кандидѣ). Мы были въ большомъ затрудненіи относительно того, какъ воспользоваться этой самой побѣдой при Талаверѣ; а между тѣмъ, гдѣ-нибудь навѣрное была одержана побѣда, потому что каждый приписывалъ ее себѣ. Испанскія депеши и чернь называли ее побѣдой Куэсты и почти не упоминали о виконтѣ; французы называли ее своею (къ великому моему огорченію, потому что французскій консулъ въ Греціи заткнулъ мнѣ ротъ вонючей Парижской Газетой,-- словно я убилъ Себастьяни {Наполеоновскій генералъ Себастьяни (1772--1851) разбилъ испанцевъ при Сіудадъ-Реалѣ, 17 марта 1809 г. Въ своемъ оффиціальномъ донесеніи онъ писалъ, что болѣе 3000 испанцевъ было изрублено саблями во время бѣгства. При Талаверѣ, 27 іюля, его корпусъ понесъ тяжелыя потери; но онъ снова разбилъ испанцевъ при Альмонасидѣ, 11 августа.} "въ клеенчатомъ плащѣ" и короля Жозефа "въ зеленомъ платьѣ"),-- а мы еще не рѣшили, какъ и чьею ее называть,-- потому что, разумѣется, она была не ваша. Во всякомъ случаѣ, отступленіе Массены (май 1811) большое удобство: а такъ какъ мы въ послѣдніе годы не привыкли преслѣдовать непріятеля, то и не удивительно, что мы на первое время чувствуемъ себя немножко неловко. Но мы, разумѣется, исправимся; а если нѣтъ, то намъ стоитъ только усвоить свою старую тактику отступленія,-- и тогда мы будемъ дома".
Стр. 25. Строфа XXXIII.
Нѣтъ, ручейкомъ ничтожнѣйшимъ.
Если Байронъ (ср. строфу XLIII) на пути изъ Лиссабона въ Севилью проѣзжалъ по равнинѣ Альбуэры, то онъ долженъ былъ переѣхать черезъ испанскую границу между Эльвасомъ и Бадахосомъ. Въ такомъ случаѣ "ручеекъ" есть рѣчка Кайя.
Стр. 26. Строфа XXXIV.
Воспѣтая въ баладахъ Гвадіана.
Байронъ, повидимому, уже успѣлъ настолько ознакомиться съ испанскимъ языкомъ, что былъ въ состояніи понимать и цѣнить произведенія народной поэзіи, не имѣющей себѣ ничего подобнаго въ Европѣ. Онъ перевелъ одну изъ лучшихъ балладъ о гренадской войнѣ, "Romance muy doloroso del sitio у toma de Alhama".
Стр. 26. Строфа XXXV.
Гдѣ знамя, что
Пелагъ въ бою носилъ и т. д.
"Дочь графа Юліана, испанская Елена. Пелайо отстаивалъ свою независимость въ крѣпостцахъ Астуріи, а потомки его наслѣдниковъ, спустя нѣсколько столѣтій, завершали свою борьбу съ маврами завоеваніемъ Гренады" (Прим. Байрона).
"Почти всѣ испанскіе историки, а также и народное преданіе, считаютъ причиною нашествія мавровъ насиліе, совершенное королемъ Родригомъ надъ Флориндой, которую мавры звали Кабой или Кавой. Это была дочь графа Юліана, одного изъ главныхъ готскихъ полководцевъ, которому поручена была оборона Сеуты противъ мавровъ. Оскорбленный неблагодарностью своего государя и позоромъ дочери, графъ Юліанъ забылъ долгъ христіанина и патріота и, вступивъ въ союзъ съ Мусой, намѣстникомъ калифа въ Африкѣ, поддержалъ вторженіе въ Испанію сарацинъ и африканцевъ подъ начальствомъ знаменитаго Тарика. Результатомъ этого вторженія было пораженіе и смерть Родрига и занятіе маврами почти всего полуострова. Испанцы ненавидятъ память Флоринды и, по словамъ Сервантеса, никогда не даютъ этого имени женщинѣ, называя имъ только собаку (Примѣч. Вальтеръ Скотта. Ср. Пушкина, " Родригъ").
"Крестъ Побѣды", сдѣланный изъ астурійскаго дуба и служившій знаменемъ для Пелайо (Пелага) въ сраженіи съ маврами при Кангасѣ (718 г.), по преданію, упалъ съ неба. Онъ хранится въ Овіедо. Мавры были окончательно изгнаны изъ Гренады въ 1492 г., въ царствованіе Фердинанда и Изабеллы.
Стр. 27. Строфа XXXVI.
Тѣмъ подвигомъ всѣ пѣсни края полны.
Намекъ на романсеро и рыцарскія поэмы (cabellerias) XVI вѣка.
Стр. 28. Строфа XXXVIII.
. . . Всѣ ужасомъ объяты
Когда является во гнѣвѣ богъ войны.
Неточный переводъ образнаго стиха Байрона.
Death ride upon the sulphyry Siroc.
т.е. смерть верхомъ на удушливомъ (сѣрнистомъ) Сирокко.
"Сирокко -- сильный горячій вѣтеръ, дующій по цѣлымъ недѣлямъ въ Средиземномъ морѣ отъ Архипелага. Его свойства хорошо извѣстны всѣмъ, кто проѣзжалъ черезъ Гибралтарскій проливъ". (Прим. Байрона).
Стр. 29. Строфа XL--XLI.
Сраженіе при Талаверѣ началось 27-го іюля 1809 и продолжалось два дня. Такъ какъ Байронъ пріѣхалъ въ Севилью, вѣроятно, 21-го или 22-го, то онъ не могъ быть очевидцемъ какой-либо части этого сраженія. Въ письмѣ къ матери отъ 11-го августа онъ говоритъ: "Вы слышали о сраженіи близъ Мадрида. Въ Англіи назовутъ его побѣдой,-- хороша побѣда! Двѣсти офицеровъ и пять тысячъ солдатъ убито,-- и всѣ англичане, а у французовъ силы не убавилось. Я хотѣлъ было присоединиться къ арміи, по намъ надо торопиться къ Средиземному морю".
Въ письмѣ къ полковнику Малькольму отъ 3-го дек. 1809 Веллингтонъ сознается, что результатъ сраженія былъ скорѣе нравственный, чѣмъ матеріальный. "Сраженіе при Талаверѣ, безъ сомнѣнія, было одно изъ самыхъ тяжелыхъ сраженій въ наше время.. Жаль, что вслѣдствіе несчастной негодности испанцевъ... слава есть единственный результатъ, нами достигнутый. Мнѣ предстоитъ очень трудная задача... При такихъ обстоятельствахъ можно потерпѣть пораженіе, но нечестно было бы отклоняться отъ своего долга".
Стр. 30. Строфа XLIII.
Сраженіе при Альбуэрѣ (16-го мая 1811), гдѣ англичане, подъ начальствомъ лорда Бирсфорда, разбили Сульта, было своего рода Пирровой побѣдой. "Еще одно такое сраженіе и мы пропали", писалъ Веллингтонъ. "Большого труда стоитъ мнѣ все опять поправить". Говорятъ, что французы потеряли въ этомъ сраженіи отъ 8 до 9 тыс. человѣкъ, англичане -- 4158, испанцы -- 1365. Альбуэра прославлена Вальтеръ Скоттомъ въ его "Видѣніи короля Родерика". Въ октябрѣ 1811 вышла анонимная поэма: "Сраженіе при Альбуэрѣ".
Стр. 31. Строфа XLV.
"Въ Севильѣ", писалъ Байронъ матери въ августѣ 1809 г.,-- "мы жили въ домѣ двухъ незамужнихъ испанокъ, женщинъ съ характеромъ. Старшая -- красавица, младшая недурна. Свобода обращенія, здѣсь общепринятая, меня нисколько не удивила; а изъ дальнѣйшихъ наблюденій я убѣдился, что сдержанность не составляетъ отличительной черты испанскихъ красавицъ. Старшая почтила вашего недостойнаго сына совершенно особымъ вниманіемъ, съ большою нѣжностью обняла его при отъѣздѣ (я пробылъ тамъ всего три дня), отрѣзала прядь его волосъ и подарила собственный локонъ, фута въ три длиною, который я вамъ посылаю и прошу сберечь до моего возвращенія. Ея послѣднія слова были, "Adios, tu hermoso; me gusto mucho", -- прощай: красавецъ; ты мнѣ очень понравился!"
Стр. 31. Строфа XLVI.
Въ концѣ января 1810 г. французскія войска подошли къ Севильѣ; этотъ веселый городъ не послѣдовалъ примѣру Сарагосы и Хероны и послѣ непродолжительныхъ переговоровъ сдался со всѣми своими запасами, пушечными заводами и полнымъ арсеналомъ.
Звучитъ не бранный рогъ, а звонъ гитары.
Гитара -- не точный переводъ. Въ подлинникѣ Rebeck -- музыкальный двуструнный смычковый инструментъ, занесенный въ Испанію, какъ полагаютъ, маврами.
Стр. 32. Строфа XLVIII.
Нѣтъ, онъ теперь поетъ Viva el Rey.
"Ѵіѵа еі Roy Fernando!" -- да здравствуетъ король Фердинандъ!-- припѣвъ большей части испанскихъ патріотическихъ пѣсенъ. Въ нихъ, главнымъ образомъ, осуждается старый король Карлъ, королева и "князь мира". Я слышалъ ихъ иного; напѣвъ нѣкоторыхъ изъ нихъ красивъ. "Князь мира" Годой, потомокъ древней, но захудавшей фамиліи, родился въ Бадахосѣ, на границѣ Португаліи, и сначала служилъ въ рядахъ испанской гвардіи; затѣмъ онъ обратилъ на себя вниманіе королевы и сдѣлался герцогомъ Алькудійскимъ и пр. и пр. Этого человѣка всѣ испанцы винятъ въ разореніи своей родины". (Прим. Байрона).
Мануэль де Годой (1767--1851) получилъ титулъ "Князя мира" (Principe de la Paz) въ 1795 г., послѣ Базельскаго договора, по которому болѣе половины острова Санъ-Доминго уступлено было Франціи. Время, когда онъ былъ первымъ министромъ и главнымъ начальникомъ королевской полиціи, было временемъ политическаго упадка Испаніи, и еще до начала войны общественное мнѣніе видѣло уже въ немъ виновника разоренія и униженія страны. Его карьера окончилась прежде, чѣмъ Байронъ началъ свое путешествіе. Во время возстанія въ Аранхуэсѣ, 1719 марта 1808 г., когда Карлъ IV отрекся отъ престола въ пользу своего сына, Фердинанда VII, Годой былъ спасенъ отъ ярости народа только заключеніемъ въ тюрьму. Затѣмъ, въ маѣ, когда самъ Фердинандъ былъ уже увезенъ плѣнникомъ во Францію, Годой, по настоянію Мюрата, былъ освобожденъ, и ему приказано было сопровождать Карла въ Байонну и убѣждать своего бывшаго государя вторично отречься отъ престола въ пользу Наполеона. Остальное время своей долгой жизни онъ провелъ сначала въ Римѣ, а потомъ -- въ Парижѣ, въ изгнаніи и нуждѣ. По словамъ историка пиренейской войны, Нэпира, ненависть къ Годою, который въ дѣйствительности былъ мягкимъ и добродушнымъ человѣкомъ, объясняется испанскою злобой и національными предразсудками. Его предательство было, по крайней мѣрѣ, настолько же результатомъ интригъ Фердинанда, насколько слѣдствіемъ его собственнаго честолюбія. Другое и, можетъ быть, болѣе вѣрное объясненіе народной ненависти къ Годою заключается въ его предполагаемомъ безбожіи и хорошо извѣстномъ равнодушіи къ церковнымъ обрядамъ, на которое еще на много лѣтъ передъ тѣмъ обращено было вниманіе инквизиціи. Крестьяне проклинали Годоя, потому что попы радовались его паденію.
Стр. 33. Строфа XLIX.
Съ высотъ Сіерра-Морены путешественникамъ открывается видъ на "длинную равнину" Гвадалкивира и на горы Ронды и Гранады съ ихъ фортами, "прилѣпившимися повсюду точно орлиныя гнѣзда". Французы, подъ начальствомъ Дюпона, вступили въ горы Морены 2-го іюля 1808 г.; 7-го іюня они овладѣли мостомъ у Алколеи и заняли Кордову, но 19-го іюля были разбиты при Байленѣ и принуждены сдаться. Слѣды этихъ сраженій и видѣлъ Байронъ. "Драконово гнѣздо" -- древняя цитадель Хаэнъ, охраняющая окраины Сіерры "какъ сторожевой церберъ". Она была взята французами, но снова отбита у нихъ испанцами въ началѣ іюля 1808 г.
Стр. 33. Строфа L.
Кого не встрѣтишь здѣсь съ кокардой красной.
"Красная кокарда съ вензелемъ Фердинанда VII". (Прим. Байрона).
Стр. 33. Строфа LI.
. . . Глядя на ядеръ груду.
Въ подлинникѣ не груда, а "пирамида".
"Кто видалъ батареи, тотъ помнитъ пирамиды, въ которыя складываются ядра и гранаты. Въ Сіеррѣ-Моренѣ были укрѣплены всѣ проходы, черезъ которые я проѣзжалъ по дорогѣ въ Севилью". (Прим. Байрона).
Стр. 35. Строфа LIII.
Погибнутъ, чтобы славой громкихъ дѣлъ
Гордиться могъ тиранъ?
Съ теченіемъ времени взглядъ Байрона на Наполеона измѣнился; онъ колеблется между сочувственнымъ удивленіемъ и неохотнымъ порицаніемъ. Но въ ту пору, когда написана была эта строфа, поэтъ былъ увлеченъ героическимъ сопротивленіемъ Испаніи "новому Алариху, презирающему весь міръ", и Байронъ выражался о Наполеонѣ тономъ Соути. Ср. ниже, пѣснь III, строфы ХХXVI и XXXVII.
Стр. 36. Строфа LVI.
"Таковы были подвиги Сарагосской дѣвы, которая въ своей храбрости достигла высшаго героизма. Въ бытность автора въ Севильѣ она ежедневно прогуливалась на Прадо, украшенная медалями и орденами, пожалованными Хунтой". (Прим. Байрона).
Соути разсказываетъ (вѣроятно, по книгѣ Вогана "Осада Сарагоссы"), что "Августина Сарагосса (sic!), красивая женщина изъ низшаго класса, лѣтъ 22-хъ", маркитанка, зашла однажды съ припасами на батарею у воротъ Портелло. Артиллеристы всѣ были перебиты и такъ какъ граждане не рѣшились войти на батарею, то Августина, пренебрегая опасностью, подскочила къ одному убитому, выхватила у него изъ рукъ фитиль и выстрѣлила изъ 26-фунтового орудія; затѣмъ, вскочивъ на пушку, дала торжественное обѣщаніе не разставаться съ нею во все время осады". Послѣ отступленія французовъ Августинѣ назначена была пенсія и суточныя деньги по артиллерійскому положенію. Ей дано было также право носить на рукавѣ особую нашивку съ словомъ "Сарагосса". Нэпиръ, не вполнѣ довѣряя этимъ подвигамъ, но и не вполнѣ отрицая ихъ", замѣчаетъ, что "долгое время спустя Испанія еще кишѣла Сарагосскими героинями, одѣтыми въ полувоенное платье и театрально украшенными гербами".
Стр. 37. Строфа LVIII
Амуръ оставилъ слѣдъ перстовъ небрежныхъ
На ямкахъ щекъ испанки молодой.
Примѣчаніе Байрона къ этому мѣсту:
Sigilla in mento impresso Amoris digitulo
Vestigio demonstrant mollitudinem. Aul. Gell.
Эти стихи находятся не у Авла Геллія, а у грамматика Нонія Марцелла, который цитируетъ ихъ изъ М. Теренція Варрона. Въ подлинномъ текстѣ вмѣсто sigilla читается: laculla.
Стр. 37. Строфа LVIII.
Какъ дѣва сѣвера блѣднѣетъ передъ ней.
Въ письмѣ къ матери отъ 11 авг. 1809 г. Байронъ сравниваетъ "испанскій стиль" красоты съ англійскимъ, къ невыгодѣ для послѣдняго: "Длинные черные волосы; темные и томные глаза; свѣтло-оливковый цвѣтъ лица; формы, изящество которыхъ въ движеніи выше всего, что можетъ себѣ представить англичанинъ, привыкшій къ соннымъ, небрежнымъ фигурамъ своихъ соотечественницъ,-- все это въ соединеніи съ вполнѣ подходящимъ и въ то же время очень скромнымъ костюмомъ, дѣлаетъ красоту испанки неотразимой". Впрочемъ, въ Донъ Жуанѣ (п. XII, ст. LXXIV--LXXVII) сдѣлана оговорка въ пользу британскихъ красавицъ.
Стр. 37--38. Строфа LXLXII.
"Эти строфы написаны въ Кастри (Дельфосъ), у подножія Парнасса, который теперь зовется Ліакура". (Прим. Байрона).
Вершину Парнасса нельзя видѣть изъ Дельфъ или окрестностей этого города. Прежде, чѣмъ эта строфа была написана "у подножія Парнасса" (10-го декабря), Байронъ впервые увидѣлъ "облеченную въ снѣгъ" величественную гору на пути въ Востоку (на южномъ берегу Коринѳскаго залива), куда онъ прибылъ 5-го, а выѣхалъ оттуда 14-го декабря. "Эхо", прославленное въ древности (Юстинъ, Hist., кн. 24, гл. 6) производится Федріадами, или "блестящими вершинами" и крутыми скатами изъ краснаго и сѣраго известняка, при входѣ въ обращенную къ югу долину Плиста.
Стр. 38. Строфа LXI.
"Направляясь въ 1809 г. къ дельфійскому источнику (Кастри), я увидѣлъ двѣнадцать летящихъ орловъ (Гобгоузъ думалъ, что это были коршуны,-- по крайней мѣрѣ онъ говоритъ такъ) и принялъ это за доброе предзнаменованіе. За день передъ тѣмъ я сочинилъ стихи къ Парнассу (въ Чайльдъ-Гарольдѣ) и, смотря на этихъ птицъ, надѣялся, что Аполлонъ благосклонно принялъ мою жертву. И дѣйствительно, я пользовался репутаціей и славой поэта въ поэтическій періодъ жизни (отъ 20 до 30 лѣтъ). Останется ли за иной эта слава,-- это другое дѣло; но я былъ почитателемъ божества и священнаго мѣста, и благодаренъ ему за то, что имъ для меня сдѣлано. Предавая будущее въ его руки, какъ предалъ прошедшее". (Байронъ, Дневникь 1821).
Стр. 38. Строфа LXV, ст. 1 и 2.
. . . древностью и силой.
Севилья у римлянъ называлась Гисналисомъ. (Прим. Баирона).
Но Кадиксь привлекательнѣе милый.
Въ первомъ своемъ письмѣ изъ Испаніи (къ Ф. Годжсону, 6-го авг. 1809) Байронъ восклицаетъ: "Кадиксъ, милый Кадиксъ! Это -- первое мѣсто въ мірѣ. Красота его улицъ и домовъ уступаетъ только любезности его жителей. При всемъ національномъ предубѣжденіи, я долженъ признать, что здѣшнія женщины по красотѣ настолько же выше англичанокъ, насколько испанцы ниже англичанъ во всѣхъ отношеніяхъ... Кадиксъ -- настоящая Цитера". Ср. ниже письмо къ матери отъ 11-го авг. 1809.
Стр. 40. Строфа LXIX.
Байронъ, какъ онъ самъ намекаетъ въ предисловіи къ Ч.-Гаролъду, первоначально имѣлъ намѣреніе ввести въ свою поэму нѣсколько "варіантовъ" шутливаго или сатирическаго содержанія. Битти, Томсонъ, Аріосто были достаточными для него авторитетами въ этомъ отношеніи. Строфы о синтрской конвенціи и четыре заключительныя строфы I пѣсни, написанныя въ этомъ стилѣ, были исключены по настоянію Далласа, Меррея или Джиффорда. Изъ одного письма къ Далласу (21-го авг. 1811) видно, что Байронъ почти уже рѣшился исключить "двѣ строфы въ шутовскомъ родѣ о лондонскомъ воскресеньѣ". Но онѣ были оставлены въ текстѣ, вѣроятно, потому, что въ нихъ нѣтъ личныхъ намековъ, -- и, по выраженію Мура, "обезобразили" поэму.
Стр. 40. Строфа LXX.
. . . О Ѳивы прежнихъ дней
Зачѣмъ здѣсь женъ и юношей такъ много?
"Это было написано въ Ѳивахъ, слѣдовательно -- въ наилучшемъ мѣстѣ для такого вопроса и для отвѣта на него: не потому, что это -- родина Пиндара, а потому, что это -- столица Беотіи, гдѣ была предложена и разрѣшена первая загадка". (Прим. Байрона).
Байронъ пріѣхалъ въ Ѳивы 22 декабря 1809 г. "Первой загадкой" онъ называетъ, конечно, знаменитую загадку Сфинкса,-- прототипъ беотійскаго остроумія.
Идетъ народъ, спѣша на праздникъ Рога.
Hone въ своей "Everyday Book" (1827) даетъ подробное описаніе существовавшаго въ Гай-Гэтѣ обычая "клятвы на рогахъ". "Рога укрѣпляются на палкѣ футовъ въ пять длиною, которая втыкается въ землю. Рядомъ становится человѣкъ, дающій клятву. Онъ долженъ снять шляпу", и др. Самая клятва или, вѣрнѣе, небольшая часть ея, заключается въ слѣдующемъ: "Замѣтьте хорошенько, что я вамъ скажу, ибо это есть первое слово вашей присяги,-- помните же это! Вы должны признавать меня (землевладѣльца) вашимъ названнымъ отцомъ, и пр... Вы не должны ѣсть чернаго хлѣба, когда можно достать бѣлаго, кромѣ того случая, когда вы больше любите черный. Вы не должны пить слабаго пива, если можно достать крѣпкаго,-- кромѣ того случая, когда вы больше любите слабое. Вы не должны цѣловать служанку, если можете цѣловать барыню; а чтобы не терять удобнаго случая, лучше цѣловать обѣихъ", и пр. Говоритъ, эта шутовская присяга выдумана пастухами, посѣщавшими Gate House и пожелавшими завести тамъ трактиръ.
По поводу строфъ LXIX--LXX Томасъ Муръ говоритъ:
"Въ этомъ смѣшеніи легкаго стиля съ торжественнымъ выразилось намѣреніе поэта подражать Аріосту. Но гораздо легче съ изяществомъ подняться надъ уровнемъ обыденной рѣчи до блеска или паѳоса, нежели прервать усвоенный торжественный тонъ быстрымъ переходомъ къ смѣшному или пошлому. Въ первомъ случаѣ переходъ производитъ впечатлѣніе смягчающее и возвышающее, между тѣмъ какъ во второмъ онъ, большею частью, непріятно поражаетъ,-- можетъ быть, по той же самой причинѣ, въ силу которой проявленіе паѳоса или высокаго чувства въ комедіи имѣетъ особую прелесть, между тѣмъ какъ вторженіе комическаго элемента въ трагедію, хотя и освященное у насъ обычаемъ и авторитетомъ, рѣдко не оскорбляетъ нашего чувства. Поэтъ и самъ убѣдился въ неудачѣ своей попытки, и въ дальнѣйшихъ пѣсняхъ Чайльдъ-Гарольда уже не повторялъ ея". (Т. Муръ).
Стр. 40--12. Строфы LXXII--LXXX.
Участники боя быковъ раздѣляются на три или четыре группы: чуло или пѣхотинцы, бандерильеры или метатели дротиковъ, конные пикадоры и, наконецъ, матадоры или эспады, которые убиваютъ быка. Каждый бой быковъ, продолжающійся минутъ 20, распадается на три отдѣленія или дѣйствія. Въ первомъ дѣйствіи пикадоры вызываютъ нападеніе быка, обыкновенно только защищаясь, но не атакуя его своими копьями (garrochas). Во второмъ дѣйствіи пѣшіе чуло размахиваютъ передъ глазами быка цвѣтными плащами или платками, стараясь отвлечь его ярость отъ пикадоровъ, если послѣднимъ приходятся плохо. Въ то же самое время бандерильеры стараются воткнуть въ шею быка съ каждой стороны по нѣскольку зазубренныхъ дротиковъ, украшенныхъ рѣзаными бумажками, а иногда снабженныхъ фейерверкомъ. Считается необходимымъ втыкать эти дротики непремѣнно съ обѣихъ сторонъ. Въ третьемъ и послѣднемъ дѣйствіи единственнымъ дѣйствующимъ лицомъ является матадоръ или эспада. Размахивая мулетой или краснымъ флагомъ, онъ вызываетъ нападеніе быка и, стоя прямо передъ нимъ, наноситъ ему шпагой смертельную рану подъ лѣвую лопатку.
Стр. 43 Строфа LXXX.
"Испанцы крайне мстительны. Въ Санта-Отелла я слышалъ, какъ молодой крестьянинъ грозилъ заколоть женщину (правда, -- старуху, что смягчаетъ оскорбленіе), и когда я выразилъ по этому поводу удивленіе, мнѣ сказали, что тутъ нѣтъ ничего необыкновеннаго". (Прим. Байрона).
Строфа LXXXII.
Ср. Пушкина, "Евгеній Онѣгинъ", IV, 9:
Онъ въ первой юности своей
Былъ жертвой бурныхъ заблужденій
И необузданныхъ страстей.
Привычкой жизни избалованъ,
Однимъ на время очарованъ,
Разочарованный другимъ,
Желаньемъ медленно томимъ,
Томимъ и вѣтренымъ успѣхомъ,
Внимая въ шумѣ и въ тиши
Роптанье вѣчное души,
Зѣвоту подавляя смѣхомъ:
Вотъ какъ убилъ онъ восемь лѣтъ,
Утратя жизни лучшій цвѣтъ.
Стр 44. Строфа LXXXII. Увѣренность -- или, лучше сказать, страхъ Байрона, что онъ осужденъ на погибель, коренятся въ усвоенномъ имъ съ дѣтства кальвинистскомъ вѣроученіи (ср. Ч.-Гарольда, пѣснь III, стр. LXX и п. IV, стр. XXXIV). Лэди Байронъ считала этотъ безотрадный взглядъ на жизнь основою характера своего мужа и причиною его странностей. Въ письмѣ къ Г. К. Робинсону отъ 5 марта 1855 г. она говоритъ: "Не только по случайнымъ выраженіямъ, но по всему строю чувствъ лорда Байрона я не могла не убѣдиться въ томъ, что онъ вѣрилъ въ библейское вдохновеніе и раздѣлялъ самые мрачные догматы кальвинизма. Этому злополучному взгляду на отношенія созданія къ Создателю я всегда приписывала несчастія Байрона. Вмѣсто того, чтобы при каждой удачѣ чувствовать себя счастливѣе, онъ былъ убѣжденъ, что каждая удача обращается для него въ "проклятіе". Можетъ-ли человѣкъ, одержимый такими мыслями, вести жизнь, полную любви и служенія Богу и людямъ? Эти идеи и должны были до извѣстной степени осуществиться. "Хуже всего -- то, что я въ это вѣрю", говорилъ онъ. И я, какъ всѣ, съ нимъ связанные, ничего не могла сдѣлать съ этой вѣрой въ предопредѣленіе.
Стр. 45. Инссѣ.
Эти стансы, которыми замѣнены первоначально написанные стансы "Къ дѣвушкѣ изъ Кадикса". (см. далѣе стр. 182) помѣчены 25 января 1810 г. Въ этотъ день Байронъ и Гобгоузъ посѣтили Мараѳонъ. Стихи относятся, по всей вѣроятности, къ "аѳинской дѣвѣ" Терезѣ Макри, или къ какой-нибудь случайной возлюбленной, но не къ "Флоренсѣ" (г-жа Спенсеръ Смитъ). которой Байронъ незадолго передъ тѣмъ (16 января) "далъ отставку въ стихотвореніяхъ "Волшебство исчезло (см. дальше стр. 185). Недѣлю спустя (10 февр.) Гобгоузъ въ сопровожденіи албанца Василія и аѳинянина Димитрія уѣхалъ на Негропонтъ, а Байронъ былъ неожиданно чѣмъ-то задержанъ въ Аѳинахъ.
Стр. 45. Куплетъ 6.
Изгнанникъ, гдѣ бы ни былъ онъ
Отъ мукъ своихъ бѣжать не можетъ.
Ср. Горація, Оды, II, XVI, 19--20:
... Patriae quis exul
Se quoque fagit?
Стр. 46. Строфа LXXXV.
"Намекъ на поведеніе и смерть Солано, губернатора Кадикса, въ маѣ 1808 г.". (Прим. Байрона).
Маркизъ Солано, главнокомандующій войсками въ Кадиксѣ, былъ убитъ народомъ. Севильская "Верховная Хунта" приказала ему аттаковать французскій флотъ, стоявшій на якорѣ у Кадикса, и англійскій адмиралъ Первисъ, по соглашенію съ генераломъ Спенсеромъ, предлагалъ ему свое содѣйствіе; но Солано не желалъ получать приказанія отъ "самовольно водворившейся власти" и опасался вовлечь своіо родину въ войну съ державой, сила которой ему была извѣстна лучше, чѣмъ характеръ его соотечественниковъ" (Нэпиръ).
Кадиксъ былъ отнятъ у мавровъ Алонсо эль-Савіо, въ 1262 году. Въ январѣ-февралѣ 1810 г. онъ чуть не попалъ въ осаду. Въ 1812 г., 16 мая, Сультъ началъ "cерьезную бомбардировку" города; но черезъ три мѣсяца, 24 августа, осаде была снята.
Стр. 46. Строфа LXXXIII.
. . . Что за тронъ
Безъ короля имъ выпало на долю
Сражаться
Карлъ IV отрекся отъ престола 19 марта 1808 г., въ пользу своего сына, Фердинанда VII; въ слѣдующемъ же маѣ Карлъ снова отрекся отъ престола за себя лично, а Фердинадъ -- за себя и своихъ наслѣдниковъ,-- въ пользу Наполеона. Съ тѣхъ поръ Карлъ находился въ изгнаніи, а Фердинандъ,-- въ плѣну въ Валансэ, и Испанія, съ точки зрѣнія Бурбонской династіи, оставалась "безъ короля" до тѣхъ поръ, пока Фердинандъ по политическимъ соображеніямъ, не былъ освобожденъ. Онъ воцарился снова 22 марта 1814. г.
Стр 40. Строфа LXXXVI.
И будетъ драться онъ хотя-бы на ножахъ.
"Война до ножей!" -- отвѣтъ Палафокса французскому генералу при осадѣ Сарагоссы". (Прим. Байрона).
Во время первой осады Сарагоссы, въ августѣ 1S0S г., маршалъ Лефевръ потребовалъ у Палафокса сдачи крѣпости. Отвѣтъ былъ: "Guerra al euchillo!" (Война до ножей!). Позднѣе, въ декабрѣ того же года, когда Мовсэ снова потребовалъ сдачи, Палафоксъ обратился къ жителямъ Мадрида съ прокламаціей, въ которой говорилъ, что осаждающія его собаки не даютъ ему времени вычистить мечъ отъ ихъ крови, но все же найдутъ себѣ въ Сарагоссѣ могилу. Соути замѣчаетъ, что прокламаціи Палафокса сочинялись въ приподнятомъ тонѣ, отчасти подъ вліяніемъ испанскихъ народныхъ романсовъ, и отвѣчали характеру тѣхъ, къ кому онъ обращался. Съ своей стороны, Нэпиръ объясняетъ снятіе осады дурной дисциплиной французовъ и системой террора, усвоенной испанскими вождями. Вдохновителями прокламацій о "войнѣ до ножей" были, по его словамъ, Хорье Ибортъ и Тіо Муринъ, а вовсе не Палафоксъ, который ничего не смыслилъ въ военномъ дѣлѣ и въ большинствѣ случаевъ заботился прежде всего о собственной безопасности.
Въ первоначальной редакціи первая пѣснь "Чайльдъ-Гарольда" послѣ LXXXVI строфы заканчивалась слѣдующими 4 строфами и примѣчаніями къ нимъ Байрона.
I.
"А если вы хотите побольше узнать объ Испаніи и испанцахъ, объ испанскихъ видахъ, святыхъ, древностяхъ, искусствѣ, разныхъ происшествіяхъ и войнѣ, то отправьтесь на Paternoster Row (лондонская ул., гдѣ много книжныхъ магазиновъ): развѣ все это не описано въ книгѣ Kappa, рыцаря Зеленаго Эрина (Ирландіи) и блуждающей Звѣзды Европы? Внимайте, читатели, мужу чернилъ, прислушайтесь къ тому, что онъ въ дальнихъ краяхъ сотворилъ, видѣлъ и написалъ. Все это втиснуто въ одинъ томъ in-quarto. Одолжите эту книгу, украдите ее -- только не тратьтесь на покупку -- и скажите намъ, что о ней думаете".
-----
"Порфирій говоритъ, что пророчества Даніила были написаны уже послѣ ихъ исполненія. Такая же участь предстоитъ здѣсь и мнѣ. Но въ данномъ случаѣ для пророчества не требуется особенной проницательности: все угадывается съ перваго взгляда". (Прим. Байрона).
"Я видѣлъ сэра Джона Kappa въ Севильѣ и Кадиксѣ и, какъ свифтовскій цирюльникъ, на колѣняхъ просилъ, чтобы онъ меня не описывалъ", говоритъ Байронъ въ письмѣ къ Годжсону отъ 6 августа 1809 г. Сэръ Джосъ Карръ (1772--1832) былъ назначенъ около 1807 г. ирландскимъ вице-королемъ. Онъ напечаталъ, въ началѣ XIX в., двѣ поэмы и одну драму, но особенную извѣстность пріобрѣлъ своими путеводителями, которые доставили ему значительныя выгоды и прозвище "странствующаго Kappa". Въ біографіи Свифта разсказывается, что однажды, проѣздомъ черезъ Дёндалькъ, Свифтъ очень забавлялся болтовней одного цирюльника и пригласилъ его къ себѣ обѣдать. Восхищенный столь неожиданною честью, цирюльникъ одѣлся въ лучшеѳ свое платье и явился въ гостиницу; но, узнавъ, что пригласившая его духовная особа -- Свифтъ, страшно поблѣднѣлъ, упалъ на колѣни и сталъ умолять "не пропечатывать" его: онъ -- бѣдный цирюльникъ, обремененный семействомъ, и если его пропечатаютъ, то онъ лишится всей своей практики. Свифтъ посмѣялся надъ бѣднымъ малымъ, накормилъ его обѣдомъ и далъ слово его не "пропечатывать".
II.
"Съ очками на носу вы тамъ узнаете, сколько народу посадилъ Велеслей на суда для перевозки въ Испанію. Много онъ посадилъ, точно хотѣлъ основать цѣлую колонію. О, какъ много войска переплыло улыбающееся море, чтобы никогда не вернуться Узнаете вы также, сколько зданій въ такомъ-то и такомъ-то мѣстѣ, сколько миль отъ одного мѣста до другого, какія мощи въ какомъ соборѣ, гдѣ стоитъ Хиральда на своемъ гигантскомъ фундаментѣ".
-----
"Я предполагаю, что маркизъ и мистеръ и Поль и сэръ А. въ это время уже возвратились, такъ же какъ и сбитый съ толку Фриръ, поведеніе котораго обсуждалось въ палатѣ общинъ". (Прим. Байрона).
Внесенное въ палату общинъ 24 февраля 1809 г., предложеніе "разслѣдовать причины послѣдней кампаніи въ Испаніи" провалилось, но правительство отозвало Фрира, британскаго посланника при Верховной Хунтѣ, и назначило маркиза Уэллесли чрезвычайпымъ посланникомъ въ Севилью. Уэллесли прибылъ въ Испанію въ началѣ августа, но дуэль между Персивалемъ и Каннингомъ, происшедшая 21 сентября, имѣла послѣдствіемъ перемѣну въ составѣ министерства, и Уэллесли, разсчитывая получить новое назначеніе, выѣхалъ изъ Кадикса 10 ноября 1809 г. Его преемникомъ въ должности посланника былъ его братъ, Генри Уэллесли, баронъ Коули. "Мистеръ", вѣроятно, означаетъ Генри Уэллесли, а "Поль" -- Вильямъ Уэллесли Поль, впослѣдствіи графъ Морнингтонъ.
Фундаментъ Хиральды, башни севильскаго каѳедральнаго собора, представляетъ квадратъ въ 15 футовъ. На вершинѣ сквозной колокольни, вѣнчающей эту оригинальную мавританскую башню, поставлена "Хиральдильо", бронзовая статуя Вѣры. При высотѣ въ 14 футовъ, она вѣситъ 2.800 фунтовъ, но поворачивается свободно при малѣйшемъ вѣтеркѣ.
III.
"Тамъ можете вы прочитать (о Фебъ, спаси сэра Джона, да не станутъ мои слова пророчествомъ) все, что было сказано, спѣто, потеряно или выиграно хвастливымъ Велеслеемъ или злополучнымъ Фриромъ, тѣмъ самымъ, что написалъ половину "Бѣднаго Точильщика" -- такъ то поэзія пролагаетъ путь къ почестямъ: кто не предпочтетъ обратиться къ такимъ дипломатамъ? Но довольно, муза, тебѣ нуженъ отдыхъ, предоставимъ посланниковъ парламенту, а арміямъ тлѣть въ гробу".
-----
"Нуждающійся точильщикъ" (Needy Knife Grinder) въ сборникѣ Anti-Iacobin -- совмѣстное произведеніе Фрира и Кантнига.
IV.
"Но все-же слѣдуетъ здѣсь упомянуть о Лисѣ, которая изготовила для Хунты мудрые законы и научила ихъ обходить. Это былъ подходящій учитель, потому что его Сократовская душа не боялась никакой Ксантиппы. Судьба его благословила супругою, вскормленной у груди самой Добродѣтели; предъ нею изумленіе замолкаетъ въ тихомъ благоговѣніи. Она одинаково была вѣрна какъ первому, такъ и второму супругу и предъ такою непоколебимою репутаціею Сатира безсильна".
-----
Генри Ричардъ Вассаль Фоксъ (по англійски Fox -- лисица) второй лордъ Голлэндъ (1773--1840), сопровождалъ сэра Давида Бэрда въ Корунью, въ сентябрѣ 1808 г., и затѣмъ, совершивъ продолжительную поѣздку по Испаніи, возвратился только осенью 1809 г. Онъ убѣдилъ севильскую Хунту расширить свои функціи комитета народной обороны и предложилъ новую конституцію. Его жена, Елизавета Вассалъ, дочь богатаго ямайскаго плантатора, въ первомъ бракѣ была за сэромъ Годфри Уэбстеромъ, развелась съ нимъ и черезъ три дня вышла за лорда Голлэнда, съ которымъ уже раньше была въ связи. Еще до развода она родила сына, Чарльза Ричарда Фокса, котораго лордъ Голлэндъ призналъ своимъ.
Стр. 40--40. Строфы LXXXVIII--ХСІІІ, въ которыхъ Байронъ вспоминаетъ о сраженіяхъ при Бароссѣ (5 марта 1811 г.) и Альбуэрѣ (16 мая 1811 г.) и о смерти своего школьнаго товарища Уингфильда (14 мая 1811 г.), были написаны въ Ньюстидѣ, въ августѣ 1811 г., взамѣнъ четырехъ выпущенныхъ строфъ (см. выше).
Стр. 46. Строфа LXXXIX.
Тѣ муки, что узнали дѣти Квиты.
Франсиско Пизарро (1480--1511) съ своими братьями Эрнандо, Хуаномъ Гонзало и Мартиномъ де-Алькантара, вернувшись въ Испанію, снова отплылъ въ Панаму въ 1530 г. Идя къ югу отъ Панамы, онъ взялъ островъ Пуну, принадлежавшій къ провинціи Ки(ви)то. Въ 1532 г., близъ города Кахамарки, въ Пенѣ, онъ разбилъ и измѣннически захватилъ въ плѣнъ короля Кито, Атуахальпу, младшаго брата послѣдняго инки Хуаскара. Слабость Испаніи во время наполеоновскихъ войнъ послужила для ея колоній благопріятнымъ поводомъ къ возстанію. Въ августѣ 1810 г. вспыхнула революція въ Квито, столицѣ Экуадора, въ томъ же году Мексика и Ла-Плата начали свою борьбу за независимость.
Стр. 47. Строфа ХС.
Когда-жъ, средъ мира, дерево свободы
Появится въ краю, что воли не знавалъ.
Во время американской войны за независимость (1775--83) и позднѣе, во время французской революціи, возникъ обычай сажать деревья, какъ "символы растущей свободы". Во Франціи эти деревья украшались "шапками свободы" (фригійскими колпаками). Въ Испаніи такихъ деревьевъ иногда не сажали.
Стр. 47. Строфа XCI.
Погибъ и ты, мой другъ.
"Джонъ Уингфильдъ, офицеръ гвардіи, умершій отъ лихорадки въ Коимбрѣ (14 мая 1811 г.). Я зналъ его десять лѣтъ, въ лучшую пору его жизни и въ наиболѣе счастливое для меня время. Въ короткій промежутокъ одного только мѣсяца я лишился той, которая дала мнѣ жизнь, и большинства людей, которые дѣлали эту жизнь сносною. Для меня -- не вымыселъ эти стихи Юнга:
О, старецъ ненасытный! Иль мало одной тебѣ жертвы?
Трижды пустилъ ты стрѣлу -- и трижды убилъ мою радость
Прежде, чѣмъ трижды луна свой рогъ наполнить успѣла!
(Ночи, жалоба; ночь I).
"Мнѣ слѣдовало бы также посвятить хоть одинъ стихъ памяти покойнаго Чарльза Скиннера Мэтьюза, члена Даунингъ-Колледжа, если бы этотъ человѣкъ не стоялъ гораздо выше всякихъ моихъ похвалъ. Его умственныя силы, обнаружившіяся въ полученіи высшихъ отличій въ ряду наиболѣе способныхъ кандидатовъ Кембриджа, достаточно упрочили его репутацію въ томъ кругу, въ которомъ она была пріобрѣтена; а его пріятныя личныя качества живутъ въ памяти друзей, которые такъ его любили, что не могли завидовать его превосходству". (Прим. Байрона).
Уингфильду Байронъ посвятилъ нѣсколько строкъ въ одномъ изъ своихъ школьныхъ стихотвореній, подъ заглавіемъ: "Дѣтскія воспоминанія". Мэтьюзъ, самый любимый изъ школьныхъ друзей поэта, утонулъ, купаясь въ рѣкѣ, 2 августа 1811 г. Слѣдующія строки изъ письма Байрона изъ Ньюстэда къ своему другу Скрону Дэвису, написанныя непосредственно вслѣдъ за этимъ событіемъ, отражаютъ въ себѣ сильное впечатлѣніе утраты:
"Милѣйшій Дэвисъ, какое-то проклятіе тяготѣетъ надо мной и надъ близкими ко мнѣ людьми. Въ моемъ домѣ лежитъ мертвое тѣло моей матери; одинъ изъ лучшихъ моихъ друзей утонулъ въ канавѣ. Что мнѣ говорить, что думать, что дѣлать? Третьяго дня я получилъ отъ него письмо. Дорогой Скропъ, если можешь урвать минутку, пріѣзжай ко мнѣ: мнѣ нуженъ другъ. Послѣднее письмо Метьюза написано въ пятницу,-- а въ субботу его уже не стало. Кто могъ равняться съ Мэтьюзомъ по способностямъ? Какъ всѣ мы ему уступали! Правду ты говорилъ, что мнѣ слѣдовало рисковать моимъ жалкимъ существованіемъ ради сохраненія его жизни. Сегодня вечеромъ я собирался написать ему, пригласить его къ себѣ, какъ приглашаю тебя, любезный другъ. Какъ чувствуетъ себя нашъ бѣдный Гобгоузъ? Его письма наполнены только Мэтьюзомъ. Пріѣзжай же ко мнѣ, Скропъ, -- я почти въ отчаяніи, вѣдь я остался почти одинъ на свѣтѣ!" (7 августа).
Примѣчаніе Байрона къ строфѣ ХСІ вызвало возраженіе со стороны Далласа: "Меня поразило", писалъ онъ, "что похвала Мэтьюзу сдѣлана отчасти на счетъ Уингфильда и другихъ, о комъ вы вспоминали. Мнѣ казалось бы совершенно достаточнымъ сказать, что его умственныя силы и способности были выше всякой похвалы, не подчеркивая того, что онѣ были выше способностей Музы, громко восхваляющей остальныхъ". Байронъ отвѣчалъ (27 авг. 1811 г.): "Въ своемъ примѣчаніи о покойномъ Чарльзѣ Мэтьюзѣ я говорилъ такъ искренно и чувствую себя до такой степени неспособнымъ воздать должное его талантамъ, что это примѣчаніе должно быть сохранено въ силу тѣхъ самыхъ доводовъ, которые вы приводите противъ него. Въ сравненіи съ этимъ человѣкомъ всѣ люди, которыхъ я когда-либо зналъ, были пигмеями. Это былъ умственный гигантъ. Правда, Уингфильда я любилъ больше: это былъ самый старый и самый милый мой другъ, одинъ изъ немногихъ, въ любви къ которымъ никогда не раскаешься; но что касается способностей,-- ахъ! Вы знали Мэтьюза!" Въ другомъ письмѣ къ тому же лицу (7 сент. 1811 г.) Байронъ снова вспоминаетъ о своихъ умершихъ друзьяхъ: "Въ лицѣ Мэтьюза я лишился вождя, философа и друга; въ лицѣ Уингфильда только друга, но такого, которому я хотѣлъ бы предшествовать въ его послѣднемъ странствованіи. Мэтьюзъ былъ дѣйствительно необыкновенный человѣкъ... На всемъ, что онъ говорилъ и дѣлалъ, лежала печать безсмертія...".
ПѢСНЬ II.
Закончена въ Смирнѣ 28 марта 1810.
Стр. 49. Строфа I.
. . .Онъ разрушенъ
Пожарами, войной
"Часть Акрополя была разрушена взрывомъ порохового склада во время осады Аѳинъ венеціанцами". (Прим. Байрона).
Венеціанцы, въ 1687 г., поставили на самомъ высокомъ мѣстѣ Ликаветта четыре мортиры и шесть пушекъ и начали бомбардировать Акрополь. Одна изъ бомбъ разрушила скульптурныя украшенія западнаго фасада Парѳенона. "Въ 1667 году", говоритъ Гобгоузъ, "всѣ древности, отъ которыхъ теперь въ Акрополѣ не осталось и слѣда, находились еще въ достаточно сохранившемся видѣ. Въ ту пору этотъ огромный храмъ могъ еще быть названъ цѣлымъ. Ранѣе онъ былъ христіанскою церковью, а затѣмъ -- прекраснѣйшей въ мірѣ мечетью. Въ настоящее время отъ него осталось только 29 дорическихъ колоннъ, изъ которыхъ иныя уже лишены карнизовъ, и часть лѣвой стѣны. Колонны сѣвернаго фасада, кромѣ угловыхъ, всѣ разрушены. Остающаяся часть развалинъ не можетъ не вызывать даже у равнодушнаго зрителя чувства удивленія и уваженія; подобныя же чувства проявляются при видѣ огромнаго количества мраморныхъ обломковъ, разбросанныхъ на мѣстѣ храма. Эти обломки скоро будутъ единственными остатками храма Минервы".
Еще раньше венеціанской осады, въ 1656 г., часть Пропилеевъ была разрушена взрывомъ порохового склада отъ удара молніи. Въ 1684 г., когда Аѳинамъ грозилъ венеціанскій флотъ, турки снесли храмъ Побѣды и выстроили изъ этого матеріала бастіонъ.
Стр. 49.
. . . но хуже брани
Пожаровъ и вѣковъ руки людей.
"Мы всѣ можемъ чувствовать или представить себѣ сожалѣніе при видѣ развалилъ городовъ, бывшихъ нѣкогда столицами царствъ; вызываемыя подобнымъ зрѣлищемъ размышленія слишкомъ общеизвѣстно и не нуждаются въ повтореніи. Но ничтожество человѣка и суетность наилучшихъ его добродѣтелей, каковы восторженная любовь къ родинѣ и мужество при ея защитѣ, никогда не обнаруживаются съ такою очевидностью, какъ при воспоминаніи о томъ, чѣмъ были Аѳины и что представляютъ онѣ теперь. Эта арена споровъ между могущественными партіями, борьбы ораторовъ, возвышенія и низложенія тирановъ, тріумфа и казни полководцевъ, сдѣлалась теперь мѣстомъ мелкихъ интригъ и постоянныхъ раздоровъ между спорящими агентами извѣстной части британской знати и дворянства. "Шакалы, совы и змѣи въ развалинахъ Вавилона" навѣрное менѣе позорны, чѣмъ подобные обитатели. Для турокъ-завоевателей находится оправданіе въ ихъ деспотизмѣ, а греки были только жертвою военной неудачи, которая можетъ постигнуть даже самыхъ храбрыхъ; но насколько низко упали сильные люди, если двое живописцевъ оспариваютъ другъ у друга привилегію грабить Парѳенонъ и торжествуютъ поочередно, смотря по содержанію слѣдующихъ другъ за другомъ султанскихъ фирмановъ! Сулла могъ только наказать Аѳины, Филиппъ -- завоевать ихъ, Ксерксъ -- предать огню; а жалкимъ антикваріямъ и ихъ презрѣннымъ агентамъ суждено было сдѣлать Аѳины заслуживающими такого же презрѣнія, какъ они сами и ихъ исканія. Парѳенонъ до его разрушенія во время венеціанской осады былъ храмомъ, церковью, мечетью {Парѳенонъ былъ обращенъ въ церковь въ VI столѣтіи Юстиніаномъ и посвященъ Премудрости Божіей. Около 1160 г. церковь обращена была въ мечеть. Послѣ осады 1087 г. турки построили въ прежней оградѣ мечеть меньшаго размѣра.}. Въ каждой изъ этихъ стадій онъ былъ предметомъ уваженія; его поклонники мѣнялись, но онъ не переставалъ быть мѣстомъ поклоненія; онъ трижды былъ посвященъ божеству и его оскверненіе есть тройное святотатство. Но --
.... гордый человѣкъ,
Облекшись незначительною властью,
Такъ начинаетъ вольничать предъ Небомъ,
Что ангелы готовы плакать.
Шекспиръ, Мѣра за мѣру, II, 2)". (Прим. Байрона).
Стр. 50. Строфа III.
Въ рукописи находится слѣдующее примѣчаніе Байрона къ этой и пяти дальнѣйшимъ строфамъ, приготовленное для печати, но затѣмъ отброшенное -- "изъ опасенія", говоритъ поэтъ, "какъ бы оно не показалось скорѣе нападеніемъ на религію, чѣмъ ея защитою".
"Въ нынѣшній святошескій вѣкъ, когда пуританинъ и священникъ помѣнялись мѣстами, и злополучному католику приходится нести на себѣ "грѣхи отцовъ" даже въ поколѣніяхъ, далеко выходящихъ за указанные Писаніемъ предѣлы, мнѣнія, высказанныя въ этихъ строфахъ, будутъ, конечно, встрѣчены презрительнымъ осужденіемъ. Но слѣдуетъ имѣть въ виду, что эти мысли внушены грустнымъ, а не насмѣшливымъ скептицизмомъ; тотъ, кто видѣлъ, какъ греческія и мусульманскія суевѣрія борятся между собою за господство надъ прежними святилищами многобожія, тотъ, кто наблюдалъ собственныхъ фарисеевъ, благодарящихъ Бога за то, что они не похожи на мытарей и грѣшниковъ, и фарисеевъ испанскихъ, которые ненавидятъ еретиковъ, пришедшихъ къ нимъ на помощь въ нуждѣ, вотъ окажется въ довольно затруднительномъ положеніи и поневолѣ начнетъ думать, что такъ какъ правымъ можетъ быть только одинъ изъ нихъ, то, значитъ, большинство неправо. Что касается нравственности и вліянія религіи на человѣчество, то по всѣмъ историческимъ свидѣтельствамъ оказывается, что вліяніе это выразилось не столько усиленіемъ любви къ ближнему, сколько распространеніемъ сердечной христіанской ненависти къ сектантамъ и схизматикамъ. Турки и квакеры отличаются наибольшею терпимостью: если только "невѣрный" платитъ турку дань, -- то онъ можетъ молиться, какъ, когда и гдѣ угодно; мягкія правила и благочестивое поведеніе квакеровъ дѣлаютъ ихъ жизнь лучшимъ комментаріемъ къ Нагорной Проповѣди ".
Стр. 51. Строфа V.
На берегу пустынномъ онъ почилъ.
"Греки не всегда сожигали своихъ покойниковъ; въ частности старшій Аяксъ былъ похороненъ въ неприкосновенномъ видѣ. Почти всѣ вожди послѣ своей смерти становились божествами, и тотъ изъ нихъ находился въ пренебреженіи, у могилы котораго не было ежегодныхъ игръ или празднествъ, устраиваемыхъ въ его честь его соотечественниками. Такія торжества бывали въ честь Ахилла, Бразида и др. и, наконецъ, даже въ честь Антиноя, смерть котораго была столь же славною, насколько его жизнь была недостойна героя". (Прим. Байрона).
Стр. 52. Строфа VIII. Первоначальная редакція ея рѣзче:
Угрюмый пасторъ! Не сердись, коль я
Не вижу жизни тамъ, гдѣ ты желаешь;
Мнѣ не смѣшна фантазія твоя;
Нѣтъ, ты скорѣе зависть мнѣ внушаешь:
Такъ смѣло новый міръ ты открываешь,
Блаженный островъ въ норѣ неземномъ;
Мечтай о томъ, чего ты самъ не знаешь;
О саддукействѣ *) споръ не поведемъ:
Любя свой рай, ты всѣхъ не хочешь видѣть въ немъ.
(Переводъ Я. О. Морозова для наст. изданія).
*) "Саддукеи не вѣрили въ Воскресенье". (Прим. Байрона).
Строфа IX.
По мнѣнію Далласа, эта строфа написана была подъ впечатлѣніемъ полученнаго Байрономъ извѣстія о смерти его кембриджскаго друга Эддльстона. "Это былъ", говоритъ Байронъ, "въ теченіе четырехъ мѣсяцевъ шестой изъ числа друзей и родныхъ, утраченныхъ мною съ мая по конецъ августа". Однако же, въ письмѣ къ Далласу отъ 14 октября 1811 г., посылая эту строфу, Байронъ замѣтилъ: "Считаю умѣстнымъ сказать, что здѣсь заключается намекъ на одно событіе, случившееся послѣ моего пріѣзда сюда (въ Ньюстэдъ), а не на смерть одного изъ моихъ друзей мужского пола". При другомъ письмѣ къ тому же Далласу, отъ 31 октября 1811, поэтъ приложилъ "нѣсколько куплетовъ" (вѣроятно -- стихотвореніе "Къ Тирзѣ"), помѣченныхъ 11-мъ октября, и прибавилъ, что "они касаются смерти одной особы, имя которой вамъ чуждо, а слѣдовательно и не можетъ бытъ интересно... Они относятся къ тому же лицу, о которомъ я упомянулъ во II пѣснѣ и въ заключеніе моей поэмы". Такимъ образомъ, по указанію самого Байрона, строфа IX находится въ связи съ ХСV и ХСVІ, и всѣ эти строфы имѣютъ связь съ группою стихотвореній, посвященныхъ "Тирзѣ". Болѣе опредѣленныхъ свѣдѣній объ этомъ предметѣ въ литературѣ не имѣется.
Стр. 52. Строфа X.
. . . Зевса храмъ
Когда-то тутъ стоялъ въ сіяньи славы
"Храмъ Юпитера Олимпійскаго, отъ котораго осталось еще 10 колоннъ изъ цѣльнаго мрамора. Первоначально этихъ колоннъ было 150. Впрочемъ, нѣкоторые предполагаютъ, что онѣ принадлежали Пантеону . (Прим. Байрона).
Олпмпіэйонъ или храмъ Зевса Олимпійскаго, на юго-восточной сторонѣ Акрополя, на высотѣ около 500 ярдовъ отъ подошвы утеса, на которомъ онъ стоялъ, былъ начатъ Лизистратомъ, а законченъ семьсотъ лѣтъ спустя императоромъ Адріаномъ. Это былъ одинъ изъ трехъ или четырехъ величайшихъ храмовъ древняго міра. Самый храмъ былъ украшенъ съ боковыхъ сторонъ двумя рядами колоннъ, по 20 въ каждомъ, а спереди и сзади -- тремя рядами по 8 колоннъ, такъ что общее число колоннъ составляло 104: въ 1810 г. оставалось только 16 "высокихъ коринѳскихъ колоннъ".
Стр. 52. Строфы XI--XIV направлены противъ шотландскаго лорда Эльджина (1701--1841), собирателя древностей увезшаго парѳенонскіе и другіе мраморы въ Англію. Объ Эльджинѣ см. въ III т. "Проклятіе Минервы", гдѣ нападки на Эльджина еще яростнѣе.
Увы, обломки храма съ грустью скрытой,
Бушуя, волны въ даль съ собою унесли.
"Корабль потерпѣлъ крушеніе въ Архипелагѣ". (Прим. Байрона).
Корабль "Менторъ", нанятый Эльджиномъ для доставки въ Англію груза, состоявшаго изъ двѣнадцати ящиковъ съ древностями, разбился у острова Чериго, въ 1803 году. Секретарь Эльджина, Гамильтонъ, съ большими усиліями спасъ 4 ящика; остальные были отысканы только въ 1805 году.
Стр. 53. Строфа XII.
Разрушилъ то, что годы сберегли,
Что вандалы и турки пощадили.
"Въ настоящую минуту (3 января 1810), кромѣ того, что уже доставлено въ Лондонъ, въ Пиреѣ стоитъ идріотскій корабль, на который грузятся всякія древности, поддающіяся перевозкѣ. Такимъ образомъ, какъ говорилъ при мнѣ одинъ молодой грекъ съ нѣсколькими другими своими соотечественниками (какъ ни низко они пали,-- все-таки они еще могутъ это чувствовать), лордъ Эльджинъ можетъ хвалиться, что онъ разрушилъ Аѳины. Агентомъ этого опустошенія служить одинъ итальянскій живописецъ съ выдающимся дарованіемъ, по имени Лузіери {Донъ Баттиста Лузіери, болѣе извѣстный подъ именемъ "Донъ Тита", родомъ изъ Неаполя, въ 1700 г. сопровождалъ Гамильтона въ Константинополь и оттуда переселился въ Аѳины.}; подобно греческимъ ищейкамъ {Mirandum in modum (canes venaticos diceres) ita odorabantur omnia et pervestigabant, ut ubi quidque esset, aliqua ratione invenirent (Cicero in verrem act. II, lib. ІV. 13). У Верреса было двѣ ищейки: скульпторъ восковыхъ произведеній Тлеполемъ и живописецъ Гіеромъ.} Верреса въ Сициліи, занимавшимся тою же профессіею, онъ оказался очень способнымъ орудіемъ грабежа. Между этимъ-то художникомъ и французскимъ консуломъ Фовелемъ желающимъ отнять у него древности для своего правительства, идетъ теперь жестокій споръ изъ-за телѣги, которою они пользовались для своихъ перевозокъ. Одно колесо этой телѣги (я желалъ бы, чтобы они оба сломали себѣ на ней шею!) было заперто консуломъ, и Лузіери подалъ жалобу воеводѣ. Лордъ Эльджинъ очень удачно выбралъ себѣ въ помощники синьора Лузіери. Проживъ въ Аѳинахъ цѣлыхъ десять лѣтъ, онъ ни разу не полюбопытствовалъ проѣхать хоть бы до Сунніума (теперь -- мысъ Колонна), пока ему не пришлось сопровождать насъ во второй нашей экскурсіи 1). Впрочемъ, его произведенія всѣ очень красивы, но почти всѣ не закопчены. Пока онъ и его покровители довольствуются пробою медалей, оцѣнкою камней, зарисовываніемъ колоннъ и сбиваніемъ цѣны на геммы, -- ихъ мелкія нелѣпости настолько же безобидны, какъ охота на насѣкомыхъ или на лисицъ, первыя рѣчи новыхъ членовъ парламента, катанье въ кабріолетѣ и другое тому подобное препровожденіе времени; но когда они увозятъ три или четыре корабля, нагруженныхъ наиболѣе цѣнными и массивными останками древности, которыхъ время и варварство еще не отняли у самаго обиженнаго и самаго главнаго изъ городовъ; когда они, въ тщетныхъ попыткахъ вырыть, разрушаютъ произведенія искусства, вызывавшія удивленіе вѣковъ,-- тогда я не могу найти ни резона, которымъ можно было бы оправдать, ни имени, которымъ слѣдовало бы назвать виновныхъ этого подлаго опустошенія. Одно изъ немаловажныхъ преступленій, въ которыхъ обвинялся Верресъ, состояло въ томъ, что онъ грабилъ Сицилію такимъ же способомъ, которому теперь подражаютъ въ Аѳинахъ. Самое безстыдное нахальство едва ли можетъ идти далѣе начертанія на стѣнахъ Акрополя имени его грабителя; безпутное и ненужное обезображеніе цѣлаго ряда барельефовъ въ одномъ изъ отдѣленій храма заставитъ посѣтителей произносить это имя не иначе, какъ съ омерзѣніемъ.
1) Во всей Аттикѣ, за исключеніемъ только Аѳинъ и Мараѳона, нѣтъ мѣстности болѣе интересной, чѣмъ мысъ Колонна. Для антикварія и художника здѣсь есть 16 колоннъ, дающихъ неистощимый матеріалъ для изученія и рисованія; для философа не можетъ не представлять интереса предполагаемое мѣсто дѣйствія нѣкоторыхъ діалоговъ Платона; путешественникъ будетъ очарованъ видомъ "острововъ, вѣнчающихъ Эгейскуіо пучину"; а для англичанина Колонна имѣетъ еще особый интересъ, какъ мѣсто крушенія Фоукнера {Вильямъ Фоукнеръ (1732--1769), подштурманъ одного левантинскаго торговаго судна, потерпѣлъ крушеніе между Александріей и Венеціей. Изъ всего экипажа спаслось только три человѣка. Въ 1762 г. онъ издалъ свою поэму: "Кораблекрушеніе", посвятивъ ее герцогу Іоркскому, при содѣйствіи котораго онъ былъ принятъ на службу въ англійскій флотъ.}. Паллада и Платонъ забываются при воспоминаніи о Фоукнерѣ и Кэмблѣ:
Во мракѣ ночи здѣсь, близъ Лонны береговъ,
Вопль моряка звучалъ средь грохота валовъ.
Храмъ Минервы виденъ съ моря на большомъ разстояніи. Во время моихъ двухъ путешествій и одной спеціальной поѣздки на мысъ Колонну, видъ съ суши былъ менѣе поразителенъ, чѣмъ съ моря, отъ острововъ. Во вторую нашу сухопутную экскурсію мы едва спаслись отъ шайки майнотовъ, укрывающихся въ пещерахъ подъ утесомъ. Впослѣдствіи одинъ изъ захваченныхъ ими и выкупленныхъ на свободу людей разсказывалъ, что они побоялись напасть на насъ, увидя моихъ двухъ албанцевъ; они очень предусмотрительно, но совершенно невѣрно предположили, что насъ охраняетъ цѣлая гвардій этихъ арнаутовъ, и остались спокойно въ своей засадѣ. Такимъ образомъ и спасена была наша компанія, которая при своей незначительности, конечно, не могла-бы оказать имъ сколько-нибудь дѣйствительнаго сопротивленія. Колонна привлекаетъ не только пиратовъ, но также и живописцевъ;
Артистъ наемный тамъ палитру выставляетъ
И одичалую природу украшаетъ.
(См. Годжсона, Лэди Дженъ Грей и пр.).
Впрочемъ, тамъ природа, съ помощью искусства, сама себя украсила. Мнѣ посчастливилось найти выдающагося живописца нѣмца, и я надѣюсь возобновить свое знакомство съ этими и многими другими восточными пейзажами, когда мнѣ будутъ доставлены его произведенія. (Примѣчаніе Байрона къ своему-же примѣчанію).
Въ данномъ случаѣ я говорю безпристрастно: вѣдь я не коллекціонеръ и не поклонникъ коллекцій, а слѣдовательно -- и не соперникъ; но у меня съ давнихъ поръ есть извѣстное предрасположсніе въ пользу Греціи, и я не думаю, чтобы честь Англіи выигрывала отъ грабежа -- въ Индіи ли, или въ Аттикѣ.
Другой благородный лордъ (Эбердинъ) сдѣлалъ лучше, потому что онъ сдѣлалъ меньше; но нѣкоторые, болѣе или менѣе благородные, хотя все "почтенные люди", поступили наилучшимъ образомъ, потому что послѣ цѣлаго ряда раскопокъ и перебранокъ, жалобъ къ воеводѣ, разныхъ минъ и контръ-минъ, они ровно ничего не сдѣлали. У насъ было такое чернилопролитіе и винопролитіе, что чуть не кончилось кровопролитіемъ {"Во время нашего пребыванія въ этихъ мѣстахъ, къ сожалѣнію, возгорѣлась болѣе нежели междоусобная война изъ-за разысканій лорда Эльджина въ Греціи. Въ эти споры вмѣшалась вся французская колонія и наиболѣе видные изъ грековъ. Снова ожили аѳинскія партіи". (Гобгоузъ, Путешествіе по Албаніи и пр.)}. Одинъ "дерзкій человѣкъ" лорда Эльджина -- для опредѣленія "дерзости" смотри Джонатана Уайльда {Этимъ словомъ на вѣжливомъ языкѣ англійскаго cant'а называется воровство.} -- поссорился съ другимъ по имени Гропіусомъ (очень хорошее имя для человѣка его профессіи!) {Этотъ г. Гропіусъ употреблялся благороднымъ лордомъ единственно для срисовыванія древностей, въ чемъ онъ большой мастеръ; къ сожалѣнію, я долженъ сказать, что онъ, злоупотребляя своимъ весьма почтеннымъ именемъ {Байронъ сближаетъ имя Гропіуса съ глаголомъ to grope -- ощупывать, разыскивать. Шатобріанъ, въ своемъ Путешествіи на Востокъ, замѣчаетъ, что Байронъ "несправедливо осудилъ Гропіуса въ своихъ язвительныхъ замѣткахъ объ Аѳинахъ". Карлъ-Вильгельмъ Гропіусъ, изъ Брауншвейга, род. въ 1793 г., путешествовалъ по Италіи и Греціи, написалъ много пейзажей и архитектурныхъ эскизовъ и въ 1827 г. поселился въ Берлинѣ, гдѣ открылъ діораму съ выставкой картинъ. Умеръ въ 1870 г. Въ 1812 г., когда Байронъ писалъ свое примѣчаніе къ 3-му изданію "Чайльдъ-Гарольда", Гропіусъ былъ еще очень молодъ и едва ли могъ "много лѣтъ" быть агентомъ лорда Эльджина.}, пошелъ, на скромномъ разстояніи, по слѣдамъ синьора Лузіери. Корабль съ его трофеями былъ задержанъ и, кажется, конфискованъ, въ Константинополѣ, въ 1810 году. Я очень радъ, что теперь имѣю возможность сказать, что "это не входило въ его обязанности", что его пригласили работать только въ качествѣ живописца и что его благородный патронъ отрицаетъ всякія съ нимъ сношенія, кромѣ артистическихъ. Если допущенная въ первомъ и второмъ изданіяхъ этой поэмы ошибка причинила благородному лорду минутную досаду, то я объ этомъ очень сожалѣю; г. Гропіусъ уже много лѣтъ именовался его агентомъ, и хотя я не могу видѣть за собой большой вины, такъ какъ я впалъ въ ошибку, весьма многими раздѣляемую, но радуюсь, что мнѣ одному изъ первыхъ удалось отъ нея отказаться. Поистинѣ, мнѣ настолько же пріятно опровергнуть это извѣстіе, насколько грустно было подтверждать его. (Прим. Байрона при 3 изданіи " Чайльдъ-Гарольда"). } и, отвѣчая устно на записку бѣднаго пруссака, заикнулся объ удовлетвореніи. Это произошло за столомъ у Гропіуса, который засмѣялся, но не въ состояній былъ докончить свой обѣдъ. Соперники еще не помирились, когда я уѣхалъ изъ Греціи. Я имѣю право вспомнить объ этой ссорѣ, потому что они хотѣли выбрать меня третейскимъ судьею". (примѣч. Байрона).
Строфа XII. ст. 1--3.
Въ подлинникѣ не "вандалы", а готы:
But most the modern Pict's ignoble boast
To rive what Goth, and Turk, and Time has spared.
Спутникъ Байрона Гобгоузъ сообщаетъ:
"На оштукатуренной стѣнѣ капеллы Пандроса, примыкающей къ Эрехтейону, были глубоко вырѣзаны слѣдующія слова:
Quod non feccrunt Gothi
Hoc fecerunt Scoti.
Шотландцы также находились среди волонтеровъ, которые вмѣстѣ съ ганноверскими наемниками участвовали въ венеціанскомъ нашествіи на Грецію въ 1686 году.
Строфа XII.
"Не могу не воспользоваться позволеніемъ моего друга д-ра Кларка, имя котораго не нуждается въ рекомендаціи и авторитетъ котораго сдѣлаетъ мое свидѣтельство въ десять разъ болѣе вѣскимъ: приведу изъ его весьма любезнаго письма ко мнѣ слѣдующій отрывокъ, могущій служить объясненіемъ этихъ строкъ: "Когда послѣдняя метопа взята была изъ Партепона и когда, снимая ее, рабочіе лорда Эльджина разбили большую часть верхняго строенія съ однимъ изъ триглифовъ, тогда диздаръ, увидѣвъ разрушеніе зданія, вынулъ изо рта трубку, залился слезами, и жалобнымъ голосомъ сказалъ Лузіери: Τέλος! (конецъ!). Я самъ при этомъ былъ". Этотъ диздаръ былъ отцомъ нынѣшняго диздара. (Прим. Байрона).
"Диздаръ -- смотритель замка или форта. Это происшествіе подробнѣе разсказано Кларкомъ въ его "Путешествіяхъ по разнымъ странамъ Европы, Азіи и Африки" (1810--14, ч. II, стр. 483).
Стр. 53. Строфа XIV, ст. 1--3:
"По словамъ Зосимы, Минерва и Ахиллъ отогнали Алариха отъ Акрополя; другіе же писатели говорятъ, что готскій король велъ себя здѣсь такъ же злонамѣренно, какъ и шотландскій лордъ. Смотри Чэндлера". (Прим. Байрона).
Зосима -- византійскій историкъ. Въ дѣйствительности, вестготскій король Аларихъ въ 895 г. занялъ Аѳины безъ сопротивленія и вывезъ изъ города всѣ движимыя сокровища, но не разрушалъ ни зданій, ни произведеній искусства.
Стр. 54. Строфа XV.
Аѳиняне вѣрили, или притворялись, что вѣрятъ, будто мраморныя статуи кричали отъ стыда и тоски, когда ихъ выносили изъ древнихъ святилищъ.
Строфа XVIII.
Здѣсь сѣть видна
Собственно навѣсъ (Canopy).
"Чтобы камни и осколки не падали во время боя на палубу". (Прим. Байрона).
Строфа XX.
Отставшую флотилью поджидая.
"Еще добавочное "бѣдствіе человѣческой жизни" -- лежать въ дрейфѣ при заходѣ солнца, въ ожиданіи, пока самое заднее судно станетъ самымъ переднимъ. Замѣтьте: хорошій фрегатъ и хорошій вѣтеръ, который, можетъ быть, къ утру перемѣнится, но пока достаточенъ для десяти узловъ!" (Прим. Байрона въ рукописи).
Стр. 57. Строфа XXVII.
Однимъ изъ любимыхъ удовольствій Байрона было, какъ онъ самъ говоритъ въ одномъ изъ своихъ дневниковъ, -- выкупавшись гдѣ-нибудь въ укромномъ мѣстѣ, сѣсть на высокомъ утесѣ надъ моремъ и по цѣлымъ часамъ смотрѣть на небо и на волны. "Въ жизни, какъ и въ своихъ пѣсняхъ, онъ былъ истиннымъ поэтомъ", говоритъ сэръ Эджертонъ Бриджесъ. "Онъ могъ спать, и -- очень часто спалъ, завернувшись въ свой грубый сѣрый плащъ, на жесткой палубной скамьѣ, когда кругомъ со всѣхъ сторонъ шумѣлъ вѣтеръ и вздымались волны; онъ могъ поддерживать свое существованіе коркой хлѣба и кружкой воды"...
Можно принять за вѣрное, что Байронъ описываетъ только то, что самъ видѣлъ. Однако ни въ его собственныхъ письмахъ съ Востока, ни въ запискахъ Гобгоуза мы не находимъ упоминанія о посѣщеніи имъ Аѳона. Эта гора "гигантской высоты" (6350 футовъ) въ одинокомъ величіи поднимается надъ моремъ въ видѣ бѣлаго известковаго конуса. Если смотрѣть съ извѣстнаго разстоянія, то Аѳонскій полуостровъ (южная часть котораго достигаетъ 2000 футовъ высоты) будетъ ниже горизонта, такъ что Аѳонъ кажется выходящимъ прямо изъ моря. Байронъ, по всей вѣроятности, такъ его и видѣлъ.
Строфа XXIX.
Здѣсь острова Калипсо, тѣша взгляды
"Говорятъ, островомъ Калипсо была Гоза". (Прим. Байрона).
Страбонъ говоритъ, что Аполлодорь упрекалъ поэта Каллимаха за то, что тотъ оспаривалъ мнѣніе, будто островъ Гоудусъ (Гози) былъ Огигіей, островомъ Калипсо, хотя, какъ ученый, и долженъ былъ бы это знать.
Строфа XXIX, ст. послѣдній.
Она отъ двухъ утратъ лила не мало слезъ.
"Мудрый Менторъ, толкнувъ Телемака, сидѣвшаго на краю утеса, сбросилъ его въ море и самъ бросился вмѣстѣ съ нимъ... Неутѣшная Калипсо возвратилась въ свою пещеру и наполнила ее своими стенаніями". (Фенелонъ, "Телемакъ").
Стр. 58. Строфа XXX.
О, Флоренсъ!.
"Новая Калипсо Байрона, г-жа Спенсеръ Смитъ (род. ок. 1785 г.), дочь барона Герберта, австрійскаго посла въ Константинополѣ и вдова Спенсера Смита, англійскаго резидента въ Штутгартѣ. Въ 1805 г. она жила, для поправленія здоровья, на морскихъ купаньяхъ въ Вальданьо, близъ Виченцы; когда въ сѣверной Италіи появились наполеоновскія войска, она вмѣстѣ съ своей сестрой, графиней Аттомсъ, уѣхала въ Венецію. Въ 1800 г. генералъ Лористонъ овладѣлъ этимъ городомъ, и вскорѣ затѣмъ г-жа Смитъ была арестована и въ сопровожденіи жандармовъ отвезена на итальянскую границу, откуда ее хотѣли сослать въ Валансьенъ. Объ этомъ случайно узналъ одинъ сициліанскій дворянинъ, маркизъ де-Сальво, на котораго красота плѣнницы произвела сильное впечатлѣніе. Онъ рѣшился ее освободить. Съ его помощью и вмѣстѣ съ нимъ она бѣжала изъ Брешіи; послѣ разныхъ приключеній, бѣглецы благополучяо прибыли въ Грацъ, гдѣ жила другая сестра г-жи Смитъ, графиня Страссольдо.
Исторія этого бѣгства подробно разсказана маркизомъ де-Сальво и герцогиней д'Абрантесъ. Байронъ познакомился съ Смитъ на Мальтѣ и черезъ нее послалъ своей матери, 15 сентября 1809 г., письмо, въ которомъ сообщаетъ нѣкоторыя подробности объ этой "весьма необыкновенной женщинѣ: "ея жизнь съ самаго начала такъ богата замѣчательными событіями, что въ любомъ романѣ они показались бы невѣроятными... Она никогда не знала препятствій... возбудила ненависть Бонапарта участіемъ въ какомъ-то заговорѣ; много разъ подвергала свою жизнь опасности, а ей нѣтъ еще и 25 лѣтъ... Со времени моего прибытія сюда я почти всегда находился въ ея обществѣ. Я нашелъ въ ней женщину очень красивую, очень воспитанную и крайне эксцентричную...".
Кромѣ XXX--XXXII строфъ II пѣсни: "Чайльдъ-Гарольда", Байронъ посвятилъ ей стихотворенія: "Къ Флоренсѣ" и "Стансы, сочиненные во время грозы" (близъ Цицы, въ октябрѣ 1809 г.). Муръ высказываетъ мнѣніе, что поэтъ былъ влюбленъ не столько въ нее, сколько въ свое воспоминаніе о ней. "У человѣка, одареннаго такимъ сильнымъ воображеніемъ, какъ Байронъ, который, передавая въ своихъ стихахъ многое изъ собственной жизни, въ то же время примѣшивалъ къ своей жизни много поэтическаго вымысла, -- трудно, распутывая сложную ткань его чувствъ, провести границу между воображаемымъ и дѣйствительнымъ. Такъ, напримѣръ, здѣсь его слова о неподвижномъ и лишенномъ любви сердцѣ, которое не поддается очарованію этой привлекательной особы, совершенно противорѣчатъ нѣкоторымъ его письмамъ, а въ особенности -- стихотворенію, сочиненному во время грозы". Говоря это, Муръ забываетъ о разницѣ во времени: цитированное стихотвореніе написано всего мѣсяцъ спустя послѣ отъѣзда поэта съ "острова Калипсо", а строфы "Чайльдъ-Гарольда" -- весною уже 1810 г. По словамъ біографа Байрона, Гольта, поэтъ "выказывалъ къ ней страсть, но только платонически. Впрочемъ, она выманила у него цѣнный перстень съ желтымъ брилліантомъ".
Стр. 60. Строфа XXXIII.
То сердце, что ей мраморнымъ казалось,
Молчанью и гордынѣ предано,
Съ искусствомъ обольщенія сроднялось;
Легко въ обманъ могло вводить оно.
Большинство комментаторовъ приводитъ "въ опроверженіе" этихъ стиховъ слова Байрона въ письмѣ къ Далласу: "Я не Іосифъ и не Сципіонъ, но смѣло могу утверждать, что никогда въ жизни не соблазнилъ ни одной женщины". Муръ замѣчаетъ, что эти стихи одинъ изъ многихъ примѣровъ байроновской манеры выставлять себя въ дурномъ свѣтѣ: "Какъ бы ни была велика распущенность его жизни въ коллегіи, -- такія выраженія, какъ "искусство обольщегія" и обманъ совершенно къ нему не примѣнимы".
Стр. 61. Строфа XXXVIII.
Албанія, отчизна Искандеровъ.
"Албанія заключаетъ въ себѣ частъ Македоніи, Иллирію, Хаонію и Эпиръ. Искандеръ -- турецкое имя Александра; въ началѣ строфы содержится намекъ на знаменитаго Скандербега ("лордъ Александръ") {"Георгій Кастріота (1401--1467), Скандербегъ или Скандеръ-бей, младшій сынъ одного албанскаго главаря, былъ посланъ, вмѣстѣ съ четырьмя своими братьями, заложникомъ къ султану Амурату II. Послѣ смерти отца, въ 1432 году, онъ сталъ продолжать борьбу съ турками и, въ концѣ концовъ, достигъ независимости Албаніи. "Его личная сила и ловкость были такъ велики, что его храбрость въ сраженіи напоминала романтическаго рыцаря". Онъ умеръ въ Лиссѣ, на Венеціанскомъ заливѣ, а когда этотъ островъ былъ взятъ Магометомъ II, турки, говорятъ, вырыли его кости и повѣсили ихъ себѣ на шею, какъ талисманъ противъ ранъ или амулетъ, внушающій храбрость.}. Я не знаю, правильно ли я сдѣлалъ Скандербега землякомъ Алексагдра, родившагося въ Пеллѣ, въ Македогіи; но такъ называетъ его Гиббонъ, который, говоря объ его подвигахъ, вспоминаетъ также Пирра.
Объ Албаніи Гиббонъ замѣчаетъ, что эта страна "по сравненіи съ Италіей извѣстна меньше, чѣмъ внутренняя Америка". Обстоятельства, объясненіе которыхъ не имѣетъ значенія, привели г. Гобгоуза и меня въ эту страну прежде посѣщенія какой-либо другой части оттоманскихъ владѣній; и, за исключеніемъ майора Лика {Вильямъ Мартинъ Ликъ (1777--1860), путешественникъ и нумизматъ, напечаталъ между прочимъ "Разысканія въ Греціи" (1814). Онъ былъ "оффиціальнымъ резидентомъ" въ Албаніи съ февраля 1809 до марта 1810.}, бывшаго въ то время оффиціальнымъ резидентомъ въ Янинѣ, ни одинъ англичанинъ никогда не бывалъ внутри страны дальше ея главнаго города, какъ недавно увѣрялъ меня самъ г. Ликъ. Въ эту пору (въ октябрѣ 1809 г.) Али-паша выступилъ въ походъ противъ Ибрагима-паши, оттѣснилъ его въ Бератъ и осадилъ эту сильную крѣпость. Прибывъ въ Янину, мы были приглашены въ Тепалени, мѣсто рожденія его превосходительства и его любимый серай, на разстояніи только одного дня пути отъ Берата; при современныхъ обстоятельствахъ визирь устроилъ здѣсь свою главную квартиру. Пробывъ нѣсколько времени въ столицѣ, мы двинулись въ путь; но хотя мы ѣхали со всѣми удобствами и въ сопровожденіи одного изъ секретарей визиря, намъ понадобилось на эту поѣздку (по случаю дождей) цѣлыхъ девять дней, а на обратный путь только четыре.
По дорогѣ мы проѣхали черезъ два города, Арчирокастро и Либохабо, по своему положенію, кажется, мало уступающіе Янинѣ; но никакой карандашъ, никакое перо не въ состояніи достойно представить видъ окрестностей Ц(з)ицы и Дельвюнахи, деревни на границѣ между Эпиромъ и собственной Албаніей.
Объ Албаніи и ея жителяхъ я не хочу распространяться, потому что это будетъ гораздо лучше сдѣлано моимъ товарищемъ по путешествію въ сочиненіи, которое, вѣроятно, появится ранѣе выхода въ свѣтъ моей поэмы; а мнѣ не хотѣлось бы ни слѣдовать за нимъ, ни предупреждать его {Рѣчь о книгѣ Гобгоуза "А Journey through Albania during the years 1809--1810", London. 1812.}. Но для объясненія текста необходимо сдѣлать нѣсколько замѣчаній. Арнауты или албанцы поразили меня сходствомъ съ шотландскими горцами въ костюмѣ, осанкѣ, образѣ жизни. Даже и горы у нихъ похожи на шотландскія, только съ болѣе мягкимъ климатомъ. Такая же юбка, хотя здѣсь бѣлая; такая же худощавая, подвижная фигура; въ ихъ рѣчи -- кельтскіе звуки; а ихъ суровые обычаи прямехонько привели меня въ Морвену {Царство Фингала.}. Ни одинъ народъ не внушаетъ своимъ сосѣдямъ такой ненависти и страха, какъ албанцы; греки едва-ли считаютъ ихъ христіанами, а турки едва-ли признаютъ ихъ мусульманами; въ дѣйствительности же они представляютъ помѣсь того и другого, а иногда -- ни то, ни другое. Нравы у нихъ разбойничьи; они всѣ вооружены; и арнауты съ красными шалями, и черногорцы, и химаріоты, и геги -- всѣ ненадежны {Жители Албаніи, изъ племени шкипетаровъ, дѣлятся на двѣ главныя вѣтви: геговъ на сѣверѣ, большинство которыхъ католики, и тосковъ на югѣ. Эти всѣ магометане.}; прочіе нѣсколько отличаются по наружному виду, но въ особенности -- по характеру. Насколько я ихъ знаю по личному своему опыту, я могу дать о нихъ благопріятный отзывъ. У меня служило двое, одинъ христіанинъ и одинъ мусульманинъ, въ Константинополѣ и въ другихъ мѣстностяхъ Турціи, которыя мнѣ пришлось посѣтить; и рѣдко можно найти людей, болѣе вѣрныхъ въ случаѣ опасности и болѣе неутомимыхъ въ службѣ. Христіанина звали Насиліемъ, мусульманина -- Дервишъ Тахири; первый былъ человѣкъ среднихъ лѣтъ, а второй -- приблизительно однихъ лѣтъ со мною. Василію Али-паша лично и строго приказалъ служить вамъ, а Дервишъ былъ однимъ изъ пятидесяти албанцевъ, сопровождавшихъ насъ черезъ лѣса Акарнаніи къ берегамъ Ахелоя и далѣе, до Мисолонги въ Этоліи. Тамъ я и взялъ его къ себѣ на службу, и до самаго моего отъѣзда ни разу не имѣлъ повода въ этомъ раскаиваться.
Когда въ 1810 г., послѣ отъѣзда моего друга г. Гобгоуза въ Англію, я заболѣлъ въ Мореѣ жестокой лихорадкой, эти люди спасли мнѣ жизнь, пригрозивъ моему доктору, что если онъ меня въ извѣстный срокъ не вылѣчитъ, то они его зарѣжутъ. Этой утѣшительной увѣренности въ посмертномъ возмездіи и рѣшительному отказу исполнять предписанія доктора Романелли я обязанъ своимъ выздоровленіемъ. Послѣдняго изъ своихъ англійскихъ слугъ я оставилъ въ Аѳинахъ; мой драгоманъ былъ такъ же боленъ, какъ и я самъ, и мои бѣдные арнауты ухаживали за мной съ такимъ вниманіемъ, которое сдѣлало бы честь и цивилизованнымъ людямъ. У нихъ было множество разныхъ приключеній; мусульманинъ Дервишъ былъ замѣчательно красивый парень и въ Аѳинахъ всегда былъ въ ссорѣ съ мужьями, до того, что четверо знатныхъ турокъ однажды явились ко мнѣ съ жалобой, что онъ увелъ изъ бани женщину (которую онъ, впрочемъ, законнымъ образомъ купилъ),-- поступокъ, совершенно противный этикету. Василій также былъ, по его собственному убѣжденію, очень привлекателенъ; онъ съ величайшимъ почтеніемъ относился къ церкви, но съ величайшимъ презрѣніемъ смотрѣлъ на церковниковъ, которыхъ, при случаѣ, и тузилъ самымъ еретическимъ манеромъ. Но онъ никогда не проходилъ мимо церкви, не перекрестившись; и я помню, какой опасности подвергся онъ, войдя въ Стамбулѣ въ мечеть Софіи, нѣкогда бывшую христіанскимъ храмомъ. Когда я намѣчалъ ему непослѣдовательность его поведенія, онъ неизмѣнно отвѣчалъ: "Наша церковь святая, а наши попы -- воры"; тутъ онъ, по обыкновенію, крестился, а затѣмъ колотилъ перваго встрѣчнаго попа, если тотъ отказывался въ чемъ-нибудь помочь; а содѣйствіе всегда бывало нужно тамъ, гдѣ попъ имѣетъ вліяніе на своего деревенскаго старосту (коджа-баши). Надо сказать правду,-- едва ли есть на свѣтѣ болѣе негодное племя, чѣмъ греческое низшее духовенство.
Когда я собрался уѣзжать въ Англію, я позвалъ своихъ албанцевъ, чтобы заплатить имъ жалованье. Василій взялъ свои деньги съ неловкимъ выраженіемъ сожалѣнія о моемъ отъѣздѣ и пошелъ къ себѣ на квартиру, побрякивая кошелькомъ съ піастрами. Я послалъ за Дервишемъ; но его не сразу могли найти; онъ пришелъ какъ разъ въ то время, когда у меня были съ визитомъ г. Логоѳети, отецъ бывшаго англійскаго консула въ Аѳинахъ, и нѣсколько другихъ моихъ знакомыхъ грековъ. Дервишъ взялъ деньги, но вдругъ бросилъ ихъ на полъ, всплеснулъ руками, закрылъ ими лицо и, залившись горючими слезами, выбѣжалъ изъ комнаты. Съ этой минуты и до самаго моего отъѣзда онъ не переставалъ печалиться, и всѣ наши утѣшенія вызвали съ его стороны только одинъ отвѣтъ: "Μ'αιφείνει" (онъ меня покидаетъ!). Сеньоръ Логоѳсти, который раньше плакалъ только тогда, когда ему случалось потерять грошъ, былъ растроганъ; монастырскій настоятель, моя прислуга, мои гости,-- я думаю, что даже стерновская "глуповатая толстая судомойка" бросила бы свой "рыбный котелъ" и выразила-бы сочувствіе непритворному и неожиданному горю этого варвара.
Съ своей стороны, вспоминая, что незадолго до моего отъѣзда изъ Англіи одинъ благородный и весьма близкій ко мнѣ товарищъ извинялся, что не можетъ зайти ко мнѣ проститься, потому что обѣщалъ своимъ родственницамъ ѣхать съ ними "по магазинамъ", я былъ столько же удивленъ, сколько и пристыженъ сравненіемъ настоящаго случая съ прошлымъ. Что Дервишъ разстанется со мною съ нѣкоторымъ сожалѣніемъ,-- этого можно было ожидать: когда господинъ и слуга вмѣстѣ карабкались по горамъ цѣлой дюжины провинцій, они неохотно разстаются другъ съ другомъ; но обнаруженное имъ чувство, составляющее такой контрастъ съ его природною свирѣпостью, заставило меня измѣнить къ лучшему мое мнѣніе о человѣческомъ сердцѣ. Я думаю, что такая почти феодальная вѣрность часто встрѣчается у албанцевъ. Однажды, во время нашей поѣздки черезъ Парнассъ одинъ англичанинъ изъ моей прислуги, заспоривъ съ нимъ изъ-за багажа, толкнулъ его; къ несчастію, Дервишъ принялъ этотъ толчокъ за ударъ. Онъ не сказалъ на слова, но сѣлъ и опустилъ голову на руки. Предвидя непріятныя послѣдствія, мы сочли долгомъ разъяснить дѣло -- и получили такой отвѣтъ: "Я былъ разбойникомъ; теперь я солдатъ; ни одинъ офицеръ никогда меня не ударилъ; вы -- мой господинъ, я ѣлъ вашъ хлѣбъ; но -- клянусь этимъ хлѣбомъ! (обычная клятва) -- если бы дѣло было иначе, я закололъ бы эту собаку, вашего слугу, и ушелъ бы въ горы". Съ этого дня онъ уже не могъ простить человѣка, который такъ неосторожно его оскорбилъ. Дервишъ превосходно исполнялъ мѣстный танецъ, о которомъ предполагаютъ, что это остатокъ древней пиррической пляски. Такъ -- это или нѣтъ,-- танецъ этотъ мужественный и требуетъ удивительной подвижности. Это -- совсѣмъ не то, что глупая "ромейка", греческій тяжелый хороводъ, который мы такъ часто видали въ Аѳинахъ.
Албанцы вообще (я говорю не о провинціальныхъ земледѣльцахъ, которые также носятъ это имя, а о горцахъ) отличаются изящной внѣшностью; самыя красивыя женщины, когда-либо мною видѣнныя, по фигурѣ и чертамъ лица, были тѣ, которыхъ мы встрѣтили поправлявшими дорогу между Дельвинахи и Либохабо, испорченную горными потоками. Ихъ походка -- совершенно театральная; во такое впечатлѣніе происходитъ, вѣроятно, отъ капота или плаща, который свѣшивается съ одного плеча. Ихъ длинные волосы напоминаютъ спартанцевъ, а ихъ храбрость на войнѣ не подлежитъ никакому сомнѣнію. Хотя у готовъ и есть кавалерія, но я никогда не видалъ хорошаго арнаутскаго наѣздника; мои люди предпочитали англійскія сѣдла, въ которыхъ, однако, вовсе не умѣли держаться. Но пѣшіе они не знаютъ усталости". (Прим. Байрона).
Стр. 61. Строфа XXXIX, ст. 1 и 2.
"Итака". (Прим. Байрона).
Байронъ и Гобгоузъ отплыли съ Мальты на военномъ бригѣ Spider во вторникъ, 19 Сентября, 1809 г. (въ письмѣ къ матери отъ 12 ноября Байронъ указываетъ на 21 сентября) я прибылъ въ Патрасъ въ ночь на воскресенье, 24 сентября. Во вторникъ, 20, въ полдень, они снова пустились въ путь, и вечеромъ того же дня видѣли закатъ солнца въ Мисолонги. На слѣдующее утро, 27, они были въ проливѣ между материкомъ и Итакой; этотъ островъ, принадлежавшій тогда французамъ, остался отъ нихъ влѣво. "Мы прошли очень близко", говоритъ Гобгоузъ, "и видѣли нѣсколько кустарниковъ на бурой заросшей верескомъ землѣ, да два маленькихъ городка на холмахъ, выглядывавшіе изъ-за деревьевъ". Въ этотъ день путешественники "мало подвинулись впередъ". Обогнувъ мысъ св. Андрея, южную оконечность Итаки, они прошли 28 сентября проливъ между Итакой и Кефалоніей, прошли мимо холма Этоса, на которомъ стоялъ такъ наз. "Замокъ Улисса", откуда Пенелопа смотрѣла на море въ ожиданіи своего супруга. Къ концу того же дня они обогнули мысъ Дукато ("Левкадскую скалу" -- мѣсто гибели Сафо) и, пройдя мимо "древней горы", гдѣ нѣкогда стоялъ храмъ Аполлона, въ 7 часовъ вечера стали на якорь въ Превезѣ. Поэзія и проза не всегда согласны между собою. Если, какъ говоритъ Байронъ, они "завидѣли въ дали Левкадскую скалу" въ осенній вечеръ, и если надъ нею, когда они приблизились, уже сіяла вечерняя звѣзда, то они должны были плыть очень быстро, чтобы къ семи часамъ вечера дойти до Превезы,-- миль за 30 оттуда къ сѣверу. Можетъ быть, впрочемъ, и Гобгоузъ ошибся въ обозначеніи времени.
Стр. 62. Строфа XL.
"Акціумъ и Трафальгаръ не нуждаются въ объясненіяхъ. Сраженіе при Лепанто, также кровопролитное, но менѣе извѣстное, происходило въ Патрасскомъ заливѣ. Здѣсь авторъ "Донъ-Кихота" лишился своей лѣвой руки." (Прим. Байрона).
Стр. 62. Строфа XLI, ст. 2.
"Левкадія, теперь -- Санта-Мавра. Говорятъ, съ этого мыса Сафо бросилась въ море ("прыжокъ любовника")". Прим. Байрона.
Стр. 62. Строфа XLII.
"Утесы Сули" -- горная область на югѣ Эпира. Сулійскій округъ въ концѣ XVIII столѣтія образовалъ особую маленькую республику, оказавшую упорное сопротивленіе Али-пашѣ. "Вершина Пинда", Монте-Мецово, часть хребта, отдѣляющаго Эпиръ отъ Ѳессаліи. Съ моря ея не видно.
Стр. 62. Строфа XLV.
И римскій вождь и азіатскій царь.
"Говорятъ, что наканунѣ сраженія при Акціумѣ на пріемѣ у Антонія было тринадцать царей". (Прим. Байрона).
"Сегодня", писалъ Байронъ матери 12 ноября 1809 г., "я видѣлъ остатки города Акціума, близъ котораго Антоній потерялъ міръ,-- въ маленькой бухтѣ, гдѣ едва ли могли бы маневрировать два фрегата. Единственный остатокъ древности -- разрушенная стѣна. На другой сторонѣ залива стоятъ развалины Никополя, построеннаго Августомъ въ честь его побѣды".
Стр. 64. Строфа XLV.
Здѣсь Августа трофеи свѣтъ дивили.
Рѣчь о Никополѣ, "городѣ побѣдъ", построенномъ Августомъ въ воспоминаніе битвы при Акціумѣ, въ 5 миляхъ къ сѣверу отъ Превезы. "Никополь", развалины котораго болѣе обширны, находится въ нѣкоторомъ разстояніи отъ Акціума, гдѣ сохранилось лишь нѣсколько обломковъ стѣны ипподрома. Эти развалины представляютъ собою значительныя массы кирпичнаго строенія, въ которомъ кирпичи были соединены между собой известью, въ кускахъ такой же величины, какъ и самые кирпичи, и столь же прочныхъ (Прим. Байрона).
Стр. 65.
Строфа XLVII. ст. 1.
Чрезъ воды ахерузскія направилъ.
"По опредѣленію Пуквилля -- Янинское озеро; но Пуквилль всегда ошибается" (Прим. Байрона).
Янинское озеро въ древности называлось Памботисъ. При входѣ въ Сулійское ущелье, гдѣ озеро внезапно замыкается, находилось болото Ахерузія, близъ котораго былъ оракулъ.
Слова Али -- законы.
"Знаменитый Али-паша. Объ этомъ необыкновенномъ человѣкѣ есть неточный разсказъ въ Путешествіи Пуквилля". (Прим. Байрона).
Али-паша (1741--1822), "магометанскій Бопанартъ", сдѣлался верховнымъ правителемъ Эпира и Албаніи, пріобрѣлъ господство надъ ѳессалійскими агами и продвинулъ свои войска до предѣловъ древней Аттики. Безпощадный и ничѣмъ не стѣснявшійся тиранъ, онъ былъ въ то же время храбрымъ воиномъ и искуснымъ администраторомъ. Интригуя то съ Портою, то съ Наполеономь, то съ англичанами, натравливая другъ на друга мѣстныхъ деспотовъ, онъ пользовался столкновеніями враждебныхъ интересовъ для собственнаго возвеличенія. Венеціанскія владѣнія на восточномъ побережьѣ Адріатическаго моря, перешедшія въ 1797 г. къ Франціи по Кампоформійскому трактату, были отняты у французовъ. Али-пашой: онъ разбилъ въ 1798 г. генерала Ла-Сальсетта на равнинахъ Никополя и овладѣлъ, за исключеніемъ Порчи, всѣми городами, которые и удержалъ за собою именемъ султана. Байронъ говоритъ объ его "почтенномъ старческомъ лицѣ" въ Чайльдъ-Гарольдѣ (II. 47, 62) и объ изящной рукѣ въ -- Донъ-Жуанѣ (IV, 45); его отношеніе къ Джафару-пашѣ ("въ Аргирокастрѣ или Скутари не помню навѣрно") дало матеріалъ для 14-й и 15-й строфъ 11 пѣсни Абидосской Невѣсты. Онъ подробно описалъ Али-пашу въ письмѣ къ матери изъ Превезы, отъ 12 ноября 1809: "Али считается человѣкомъ выдающихся способностей; онъ управляетъ всей Албаніей (древній Иллирикъ), Эпиромъ и частью Македоніи; его сынъ, Вели-паша, къ которому онъ далъ мнѣ письмо, управляетъ Мореей и пользуется большимъ вліяніемъ въ Египтѣ; словомъ, это одинъ изъ самыхъ могущественныхъ людей въ Оттоманской имперіи. Прибывъ въ Янину, я узналъ, что Али-паша съ своей арміей находится въ Иллирикѣ... Онъ услышалъ, что въ его владѣнія пріѣхалъ знатный англичанинъ, и приказалъ коменданту Янины отвести мнѣ домъ и снабдить меня всѣмъ необходимымъ безплатно... Черезъ девять дней я пріѣхалъ въ Теналинъ... и былъ представленъ Али-пашѣ. Я былъ въ полной формѣ федеральнаго штаба, съ весьма великолѣпной саблей, и пр. Визирь принялъ меня въ большой комнатѣ съ мраморнымъ поломъ; посерединѣ билъ фонтанъ; вдоль стѣнъ стояли красные диваны. Онъ принялъ меня стоя,-- удивительная любезность со стороны мусульманина,-- и посадилъ меня по правую руку отъ себя... Его первый вопросъ былъ: почему я, будучи въ такомъ возрастѣ, покинулъ свою родину? Турки не имѣютъ понятія о путешествіи ради удовольствія). Затѣмъ онъ сказалъ, что англійскій резидентъ, капитанъ Ликъ, сообщилъ ему, что я принадлежу къ знатной семьѣ. Онъ прибавилъ, что онъ и не сомнѣвается въ моемъ благородномъ происхожденіи, потому что у меня маленькія уши и маленькія бѣлыя руки; моя фигура и костюмъ ему понравились. Онъ сказалъ, чтобы я, пока буду въ Турціи, смотрѣлъ на него, какъ на отца, и что онъ будетъ считать меня своимъ сыномъ. И въ самомъ дѣлѣ онъ относился ко мнѣ, какъ къ ребенку, присылая мнѣ разъ по двадцати въ день миндалю и шербету, фруктовъ и сладостей. Онъ просилъ меня посѣщать его чащѣ, и по вечерамъ, когда онъ былъ свободенъ... Его превосходительству 60 лѣтъ; онъ очень толстъ, невысокъ ростомъ, но у него красивое лицо, свѣтло-голубые глаза и бѣлая борода; онъ очень любезенъ и въ то же время полонъ достоинства, которымъ турки вообще отличаются. Его внѣшность совершенно не отвѣчаетъ его дѣйствительнымъ свойствамъ, такъ какъ онъ безжалостный тиранъ, совершившій множество ужасныхъ жестокостей; онъ очень храбръ и такой хорошій полководецъ, что его прозвали магометанскимъ Бонапартомъ. Наполеонъ два раза предлагалъ ему сдѣлать его эпирскимъ королемъ, но онъ предпочитаетъ англійскіе интересы и ненавидитъ французовъ; онъ самъ это мнѣ сказалъ"...
Стр. 65. Строфа XLVII.
Гдѣ горцы, защищенные скалами,
Порой вступаютъ въ бой съ его войсками.
"Пять тысячъ суліотовъ, среди скалъ и въ цитадели Сули, въ теченіе восемнадцати лѣтъ оказывали сопротивленіе тридцати тысячамъ албанцевъ; наконецъ, цитадель была взята съ помощью подкупа. Въ этой борьбѣ были отдѣльные эпизоды, достойные, пожалуй, лучшихъ дней Греціи" (Прим. Байрона).
Стр. 65. Строфа XLVIII.
"Монастырь и деревня З(Ц)ица находятся въ четырехъ-часовомъ разстояніи отъ Янины, столицы пашалыка. Въ долинѣ протекаетъ рѣка Каламасъ (древній Ахеронъ), образующая невдалекѣ отъ Цицы красивый водопадъ. Это, можетъ быть, самое красивое мѣсто въ Греціи, хотя окрестности Дельвинахи и нѣкоторыя мѣстности Акарнавіи и Этоліи и могутъ оспаривать пальму первенства. Дельфы, Парнассъ, а въ Аттикѣ даже мысъ Колонна и портъ Рафти гораздо менѣе красивы, какъ и всѣ виды Іоніи или Троады; я могъ-бы, пожалуй, прибавить окрестности Константинополя; но, въ виду ихъ совершенно иного характера, сравненіе едва-ли умѣстно". (Прим. Байрона).
"Цица -- деревня, населенная греческими крестьянами", говоритъ спутникъ поэта, Гобгоузъ. "Можетъ быть, во всемъ свѣтѣ нѣтъ вида болѣе романтическаго, чѣмъ тотъ, который открывается здѣсь съ вершины холма. На переднемъ планѣ -- легкая покатость, оканчивающаяся съ обѣихъ сторонъ зеленѣющими холмами и долинами, въ которыхъ раскинулись виноградники и бродятъ многочисленныя стада"...
Путешественники выѣхали изъ Превезы 1 октября и пріѣхали въ Янину 5-го. Оттуда они выѣхали 11 октября, къ ночи прибыли въ Цицу, 13го уѣхали оттуда и 19го были въ Тепелени. Подъ вечеръ 11 октября, при приближеніи къ Цицѣ, Гобгоузъ и албанецъ Василій поѣхали впередъ, оставивъ Байрона съ багажемъ позади. Стемнѣло. Какъ разъ въ то время, когда Гобгоузу удалось добраться до деревни, пошелъ проливной дождь. "Громъ гремѣлъ, казалось, безъ перерыва; не успѣвало эхо прокатить въ горахъ одинъ ударъ, какъ надъ нашими головами уже разражался другой". Байронъ съ своимъ драгоманомъ и багажемъ находились всего въ миляхъ трехъ отъ Цицы, когда началась эта гроза. Они заблудились, и только послѣ долгихъ странствованій и разныхъ приключеній были приведены десятью провожатыми съ факелами къ какой-то хижинѣ. Было уже 3 часа утра. Тутъ-то Байронъ и написалъ "Стансы во время грозы".
Стр. 66. Строфа XLIX.
Радушенъ здѣсь монахъ.
Въ подлинникѣ не "монахъ", а caloyer -- калугеръ.
"Такъ (калугеръ) называются греческіе монахи". (Прим. Байрона).
Слово "Калугеръ" происходитъ отъ поздняго греческаго καλόγηρος,-- "добрый старецъ".
"Мы вошли въ монастырь, послѣ нѣкоторыхъ переговоровъ съ однимъ изъ монаховъ, черезъ небольшую калитку, обитую желѣзомъ, на которой очень замѣтны были слѣды сильныхъ ударовъ и которую, дѣйствительно, прежде чѣмъ въ этой мѣстности водворено было спокойствіе подъ могучимъ управленіемъ Али, тщетно пытались разбивать шайки разбойниковъ, постоянно появлявшіяся то въ томъ, то въ другомъ округѣ. Настоятель, низенькій, смирный человѣчекъ, угостилъ насъ въ теплой комнатѣ виноградомъ и пріятнымъ бѣлымъ виномъ, которое, до его словамъ, не вытоптано ногами, а выжато изъ гроздьевъ руками; и намъ такъ понравилось все, насъ окружавшее, что мы сговорились поселиться здѣсь по возвращеніи отъ визиря". (Гобгоузъ).
Стр. 67. Строфа LI.
Амфитеатромъ мрачныя громады
Хемаріотскихъ Альпъ вдали блестятъ.
Въ подлинникѣ "вулканическимъ" амфитеатромъ.
"Химаріотскія горы, повидимому, были вулканическими". (Прим. Байрона),
"Байронъ, вѣроятно, говоритъ о Керавнскихъ горахъ, которыя "до самой вершины покрыты лѣсомъ, но мѣстами обнаруживаютъ широкія пропасти среди красныхъ утесовъ" (Гобоузъ). Эта горы находятся къ сѣверу отъ Янины, между тѣмъ какъ Акрокеранскія или собственно Химаріотскія горы тянутся съ сѣвера на юго-западъ вдоль берега Мизіи.
То Ахеронъ.
"Теперь называется Каламасъ". (Прим. Байрона).
Стр. 67. Строфа LII.
Подпаски ихъ ведутъ въ одеждѣ бѣлой.
Албанскій плащъ. (Прим. Байрока).
Стр. 67--68. Строфа LIII.
Положеніе древней Додоны у подошвы горы Томароса (гора Олоцика), въ долинѣ Чарковицы, было опредѣлено окончательно только въ 1876 г. раскопками, произведенными Константиномъ Карапаносомъ, уроженцемъ Арты. Сзади Додоны, на вершинѣ цѣпи холмовъ, находятся дубовыя поросли, можетъ быть, происходящія отъ тѣхъ "говорящихъ дубовъ", которые возвѣщали волю Зевса О "пророческомъ источникѣ" комментаторъ Вергилія Сервій говоритъ, что "близъ храма Зевса, по преданію, находился огромный дубъ, изъ подъ корней котораго вытекалъ ручей, передававшій въ своемъ журчаніи волю боговъ". Байронъ и Гобгоузъ, во время одной изъ своихъ экскурсій изъ Янины, разсматривали развалины амфитеатра и восхищались ими, не зная, что именно здѣсь-то и была Додона.
Мысль о томъ, что человѣкъ, прежде чѣмъ жаловаться на свою смертность, долженъ подумать о непрочности всего, что считается вѣчнымъ и нерушимымъ, можетъ быть, заимствована изъ знаменитаго утѣшительнаго письма Сульпиція Севера къ Цицерону, которое Байронъ цитируетъ въ примѣчаніи къ строфѣ 44-й пѣсни IV.
Стр. 65. Строфа LVI.
Угасъ закатъ за гранью Томерита.
"Въ древности -- гора Томарусъ". (Прим. Байрона).
Былъ грозенъ плескъ Лаоссы бурныхъ водъ.
"Рѣка Лаосъ была въ полноводьѣ въ то время, когда авторъ переѣзжалъ ее. Выше Тепалина она кажется такою же широкою, какъ Темза у Вестминстера; таково, по крайней мѣрѣ, мнѣніе автора и его товарища по путешествію. Лѣтомъ она должна бытъ гораздо уже. Это, безъ сомнѣнія, самая красивая рѣка европейскаго Востока; ни Ахелой, ни Алфей, ни Ахеронъ, ни Скамандръ, ни Каистеръ не могутъ равняться съ нею по ширинѣ и красотѣ". (Прим. Бтірона).
Стр. 65. Строфа LV.
Вдали какъ метеоры, въ тьмѣ ночной
Блестѣли минареты Тепалена.
"Во время праздниковъ Рамазана галлерея каждаго минарета украшается маленькими лампочками. Издали каждый минаретъ кажется свѣтлой точкой на темномъ фонѣ неба, -- "метеоромъ", а въ большомъ городѣ, гдѣ ихъ много, они представляются роемъ огненныхъ мухъ". (Тозеръ).
Стр. 69. Строфа LIX.
"Ночью мы не могли спать изъ-за постояннаго шума на галлереѣ, барабаннаго боя и громкаго пѣнія муэззина" или пѣвца, призывавшаго турокъ на молитву съ минарета мечети, находившейся рядомъ съ дворцомъ. Этотъ пѣвецъ былъ еще мальчикъ и пѣлъ свой гимнъ или "эраунъ" въ тонѣ глубоко меланхолическаго речитатива. Первое восклицаніе онъ повторялъ четыре раза, всѣ остальныя слова -- по два раза, и оканчивалъ свое исповѣданіе вѣры, дважды выкрикивая, протяжно и произительно: "гу!" (Гобгоузъ). Д'Осонъ приводитъ полный текстъ этого призыва: "Богъ великъ! (4 раза). Исповѣдую, что нѣтъ Бога, кромѣ Бога! Исповѣдую, что Магометъ пророкъ Божій! Идите на молитву! Идите въ храмъ спасенія! Богъ великъ! Нѣтъ Бога, кромѣ Бога!"
Стр. 70. Строфа LXIII.
Теосскій бардъ -- Анакреонъ.
Кто лилъ ее въ дни младости, тотъ тонетъ
Среди кровавыхъ волнъ на склонѣ мрачныхъ дней.
Эти слова Байрона оказались пророчествомъ. 5 февраля 1822 г. произошло свиданіе между Али и Магометомъ-пашой. Когда послѣдній всталъ, чтобы выйти изъ комнаты, Али пошелъ проводить его до дверей и, прощаясь, низко поклонился; въ эту минуту Магометъ выхватилъ кинжалъ и неожиданно поразилъ Али въ сердцо. Затѣмъ онъ спокойно вышелъ на галлерею и сказалъ своей свитѣ: "Али теналенскій мертвъ". Голова Али была отослана въ Константинополь. (Финлей. Ист. Греціи).
Стр. 72. Строфа LXVI.
Порой не такъ гостепріимны бритты.
"Намекъ на потерпѣвшихъ крушеніе корнваллійцевъ". (Прим. Байрона).
Стр. 72. Строфа LXVII.
Путешественники выѣхали изъ Янины 3 ноября и прибыли 7-го въ Превезу. Въ полдень 9 ноября они отплыли въ Патрасъ на гальотѣ Али. Это было судно около 50 тоннъ вмѣстимостью, съ тремя невысокими мачтами и широкимъ косымъ парусомъ. Вмѣсто того, чтобы обогнуть мысъ Дукато, они были отнесены въ море къ сѣверу и только въ часъ ночи могли бросить якорь въ портѣ Фанара на суліотскомъ берегу. Подъ вечеръ 10 ноября они поѣхали на ночлегъ въ Волондорако, гдѣ были очень хорошо приняты мѣстнымъ албанскимъ старшиной и расположенными тамъ войсками визиря. Затѣмъ они уже не сѣли на гальотъ, а возвратились въ Превезу сухимъ путемъ. Такъ какъ въ области къ сѣверу отъ Артскаго залива было неспокойно, и по дорогамъ встрѣчались многочисленныя шайки разбойниковъ, то путешественники окружили себя конвоемъ изъ 37 албанцевъ, наняли другой гальотъ и 13 ноября переправились черезъ заливъ до крѣпости Воницы, гдѣ и остановились на ночь. На слѣдующій день, въ 4 часа пополудни они пріѣхали въ Лутраки,-- "въ глубинѣ окруженной утесами бухты въ юго-восточномъ углу Артскаго залива". Дворъ находившагося на берегу барака и былъ мѣстомъ пляски паликаровъ, описанной въ стр. LXXI. (Гобгоузъ).
Стр. 74. LXXI.
Вина пурпурной влагой.
"Албанскіе мусульмане не воздерживаются отъ вина,-- да и прочіе рѣдко". (Прим. Байрона),
Стр. 74. Строфа LXXI, ст.
7. Сидѣли паликары.
"Паликаръ" -- въ сокращенномъ обращеніи къ одному лицу, отъ Παλικαρι (παλληκάρι) -- общее наименованіе солдатъ у грековъ и албанцевъ, говорящихъ по-ромейски (новогречески); собственно значитъ: "молодецъ". (Прим. Байрона).
Стр. 74. Строфа LXXII, ст. послѣдній.
И походили болѣе на крики,
Чемъ на мелодіи, напѣвы дикарей.
"Какъ образчикъ албанскаго или арнаутскаго нарѣчія въ Иллирикѣ, привожу здѣсь двѣ самыя распространенныя народныя хоровыя пѣсни, которыя поются обыкновенно во время пляски -- безразлично, какъ мужчинами, такъ и женщинами. Первыя слова -- не имѣютъ значенія: это припѣвъ, подобные которому есть и у насъ, и въ другихъ языкахъ.
1.
Bo, Bo, Bo, Во, Во, Во,
Naciarura, popusu.
Я иду, иду, молчи.
2.
Naciarura na civiu
Ha pen derini ti biu.
Я иду, я бѣгу; отвори дверь, чтобы я могъ
войтп.
3.
Ha pe uderi escrotini.
Ti vin ti mar serventini.
Отвори дверь на обѣ подовины, чтобы я могъ взять свой тюрбанъ.
4.
Caliriote me surme
Ea ha pe pse dua tive.
Калиріоти черноглазая, отвори ворота,чтобы я могъ войти {Албанцы, особенно женщины, часто называются "Калиріоти"; почему -- мнѣ не удалось узнать.}.
5.
Buo, Bo, Bo, Bo, Bo,
Gi egem spirta esimiro.
Я слышу тебя, душа моя.
6.
Caliriote vu le funde
Edo vete tunde tunde.
Арнаутская дѣвушка въ дорогомъ нарядѣ горделиво выступаетъ.
7.
Caliriote me surme
Ti mi pute poi mi le.
Калвріотв черноглазая, поцѣлуй меня.
8.
Se ti puta citi mora
Si mi ri ni veti udo gia.
Коли я тебя поцѣлую,-- что изъ того? моя
душа горитъ огнемъ.
9.
Va le ni il che cadale
Celo more, more celo.
Пляши легче, красивѣе и красивѣе.
10.
Plu hari ti tirete
Plu huron cia pra seti.
Не поднимай такъ много пыли,-- запылишь свои вышитые чулки.
Послѣдній куплетъ сбиваетъ комментатора: конечно, албанцы носятъ чулки изъ очень красивой ткани, но у ихъ дамъ къ которымъ, надо думать, относится приведенное обращеніе) выше небольшихъ желтыхъ сапожекъ или туфель нѣтъ ничего, кромѣ красивой и иногда очень бѣлой ноги. Арнаутскія дѣвушки гораздо красивѣе гречанокъ, да и костюмъ ихъ гораздо живописнѣе. Онѣ дольше сохраняютъ свою изящную внѣшность, потому что все время проводятъ на открытомъ воздухѣ. Надо замѣтить, что арнаутскій языкъ не имѣетъ письменности, а потому слова этой пѣсни, какъ и слѣдующей, переданы согласно ихъ произношенію. Онѣ записаны человѣкомъ, который хорошо знаетъ этотъ языкъ и говоритъ на немъ; онъ аѳинскій уроженецъ.
1.
Ndi sefda tinde ulavossa
Vettimi upri vi lofsa.
Я раненъ любовью къ тебѣ и пылаю отъ
любви.
2.
Ah vaisisso mi privi lofso.
Si mi rini mi la vosse.
Ты извела меня, дѣвушка! Ты поразила
мое сердце.
3.
Uti tasa roba stua
Silti eve tulati dua.
Я сказалъ, что мнѣ не надо приданаго, кромѣ твоихъ глазъ и рѣсницъ.
4.
Roba stinori ssidua
Qu mi sini vetti dua.
Проклятаго приданаго я не хочу, а хочу только одну тебя.
5.
Qurmini dua civilemi
Roba ti siarmi tildi eni.
Отдай мнѣ свои прелести, а приданое пусть пожретъ огонь.
6.
Utara pisa vaisisso me simi rin ti hapti
Eti mi bire а piste si gui dcndroi tiltati.
Я люблю тебя, дѣвушка, всей душой, а ты меня бросила, какъ засохшее дерево.
7.
Udi vura udorini udiri cicova cilti mora
Udorini talti hollua u ede caimoni mora.
Если я положилъ мою руку тебѣ на грудь,-- какая мнѣ отъ этого польза? Руку я отнялъ, а пламя остается.
Послѣдніе два куплета имѣютъ особый размѣръ и, повидимому, относятся къ другой пѣснѣ. послѣднія двѣ строчки по идеѣ отчасти напоминаютъ выраженіе Сократа, который, коснувшись рукою одного изъ своихъ учениковъ, Критобула или Клеобула, потомъ нѣсколько дней жаловался на ломоту въ рукѣ до самаго плеча и вслѣдствіе этого весьма благоразумно рѣшилъ впредь учить своихъ учениковъ, не трогая ихъ". (Прим. Байрона).
Стр. 71. Строфа LXXII.
Гремятъ барабаны...
"Эти куплеты отчасти заимствованы изъ разныхъ албанскихъ пѣсенъ, насколько я могъ ихъ усвоить въ изложеніи албанца, говорившаго по-ромейски и по-итальянски". (Прим. Байрона).
Превизы припомните штурмъ и рѣзню.
"Превиза" -- вѣрнѣе "Превеза" (славянское названіе, означающее "перевозъ")
"Превеза отнята была штурмомъ у французовъ въ октябрѣ 1798 г." (Байронъ) Гарнизонъ города, состоявшій изъ 300 французовъ и 160 грековъ, былъ окруженъ и уничтоженъ пятью тысячами албанцевъ на Никопольской равнинѣ; побѣдители вошли въ городъ и опустошили его. "Албанцы очень гордились взятіемъ Превезы, воспѣвали его въ пѣсняхъ, и между ними не было, кажется, ни одного, который не произносилъ бы имени Али-паши съ особенно энергическимъ выраженіемъ" (Гобгоузъ).
Стр. 76. LXXIII.
Эллада, прежней доблести могила!
"Нѣсколько мыслей объ этомъ предметѣ находится въ прилагаемыхъ замѣткахъ". (Байронъ). См. дальше (стр. 402) "Дополнит. примѣчанія".
Стр. 70. Строфа LXXIV.
Когда ты шелъ за Ѳразибуломъ вслѣдъ.
"Ѳразибулъ, прежде чѣмъ изгнать изъ Аѳинъ "Совѣтъ тридцати", взялъ Филэ, отъ которой еще остаются значительныя развалины. Съ высоты этого укрѣпленія открывается прекрасный видѣ на Аѳины". (Байронъ).
Съ этого мѣста Байронъ и Гобгоузъ впервые увидѣли Аѳины, 26 декабря 1809 г. Развалины, по сообщенію Гобгоуза, называются теперь Бичла-Кастро, т. е. Часовая башня.
Стр. 78. LXXVII.
Бытъ можетъ, вагабиты съ силой новой
Зальютъ рѣкой кровавою Востокъ.
"Мекка и Медина были захвачены, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, вагабитами,-- сектой, съ каждымъ годомъ расширающейся". (Байронъ).
Вагабиты, названіе которыхъ происходитъ отъ имени арабскаго шейха Мохаммедъ-бенъ-Абдэль Вагабъ, появились въ центральной Аравіи, въ провинціи Неджъ, около 1700 года Полу-соціалисты, полу-пуритаііе они требовали буквальнаго исполненія предписаній Корана. Въ 1803--4 гг. они разграбили Мекку и Медину, а въ 1808 г. вторглись въ Сирію и овладѣли Дамаскомъ. Во время пребыванія Байрона на Востокѣ они находились на вершинѣ своего могущества и казались угрожающими самому существованію Турецкой имперіи.
Стр. 78. LXXIX.
Стамбулъ, столица древней Византіи.
Байронъ провелъ въ Константинополѣ два мѣсяца, съ 14 мая по 14 поля 1810 г. Въ одномъ изъ своихъ писемъ онъ говоритъ: "Я видѣлъ развалины Аѳинъ, Эфеса и Дельфъ; проѣхалъ большую часть Турціи и много другихъ странъ Европы, а также нѣкоторыя мѣстности Азіи; но никогда не видѣлъ произведенія природы или искусства, которое вызывало бы такое сильное впечатлѣніе, какъ видъ въ обѣ стороны отъ Семибашеннаго замка до конца Золотого Рога".
Стр. 80. Строфа LXXXV.
Снѣгъ горъ твоихъ отъ солнечныхъ лучей
Не таетъ...
"На многихъ горахъ, и въ частности -- на Ліакурѣ, снѣгъ никогда не исчезаетъ, несмотря на чрезвычайные лѣтніе жары; но въ долинахъ я его никогда не видалъ, даже знмой". (Байронъ).
Стр. 81. LXXXVI.
Кой-гдѣ стоитъ колонна одиноко...
"Мраморъ для постройки аѳинскихъ общественныхъ зданій брался изъ горы Пентелика, которая теперь называется Мендели. Огромная пещера, образовавшаяся отъ каменоломни, существуетъ до сихъ поръ и будетъ существовать вѣчно". (Байронъ).
Стр. 82. Строфа LXXXIX.
При словѣ: "Мараѳонъ" воспоминанья...
"Siste viator,-- heroa calcas!" (Стой, путникъ, ты попираешь прахъ героя!) такова была эпитафія знаменитаго графа Мерси {Франсуа Мерси де-Лоррэнъ, сражавшійся противъ протестантовъ во время Тридцатилѣтней войны, былъ смертельно раненъ въ сраженіи при Нордлингенѣ, 3 августа 1645 г.}). Что же должны мы чувствовать, стоя на курганѣ двухсотъ грековъ, павшихъ при Мараѳонѣ? Главная могила недавно была раскопана Фовелемъ; изслѣдователемъ было найдено лишь немного остатковъ древности (вазъ и т. и ). Мнѣ предлагали купить Мараѳонскую равнину за 16 тыс. піастровъ,-- около 900 фунтовъ стерлинговъ. Увы! "Expende quot libras in duce summo -- invenies!" (Взвѣсь -- и узнаешь, сколько фунтовъ въ главномъ вождѣ!) {Стихъ Ювенала (Expende Annibaltm, и пр.), взятый эпиграфомъ къ одѣ Байрона) "Къ Наполеону Бонапарту" написанной 10 апрѣля 1814 г. См. выше, стр. 345.}. Неужели прахъ Мильтіада не стоилъ больше? Я едва ли могъ бы купить иначе, какъ на вѣсъ" (Прим. Байрона). Байронъ посѣтилъ Мараѳонъ 25 янв. 1810 г.
Стр. 85. Строфа XCVIII.
Сознанье, что друзей сгубило время.
Что одинокъ страдалецъ на землѣ.
Эта строфа была написана 11 октября 1811 г. Въ тотъ же день Байронъ писалъ Далласу: "Смерть опять нанесла мнѣ ударъ: я лишился человѣка, который былъ мнѣ очень дорогъ въ лучшіе дни; но "я почти совсѣмъ забылъ вкусъ горя", {См. введеніе, стр. 4--5.} и "ужасомъ напитанъ" {Выраженія Макбета (V, 5).} до того, что сталъ совсѣмъ безчувственнымъ; у меня не осталось ни одной слезы для такого событія, которое, пять лѣтъ тому назадъ, пригнуло бы меня головой къ землѣ. Мнѣ какъ будто суждено было въ юности испытать всѣ величайшія несчастія моей жизни. Друзья падаютъ вокругъ меня, и я останусь одинокимъ деревомъ раньше, чѣмъ засохнуть. Другіе люди всегда могутъ найти себѣ убѣжище въ своей семьѣ; у меня нѣтъ убѣжища, кромѣ собственныхъ размышленій, а они не даютъ никакого утѣшенія ни теперь, ни въ будущемъ, кромѣ эгоистическаго удовольствія переживать людей, которые лучше меня. Я въ самомъ дѣлѣ очень несчастенъ, и вы извините меня за то, что я это говорю, такъ какъ вамъ извѣстно, что я неспособенъ притворяться чувствительнымъ".