(Oh, snatched away in beauty bloom).
Скончалася она во цвѣтѣ красоты...
Не будетъ громоздкой плиты здѣсь надъ могилой;
Надъ ней распустятся роскошные цвѣты
Душистыхъ раннихъ розъ, съ весенней свѣжей силой,
И тихо зашумитъ здѣсь кипарисъ унылый.
И грусть придетъ сюда, съ поникшей головой,
И склонится вонъ тамъ, у синяго потока,
Отдавшись рою грезъ, задумавшись глубоко;
Иль будетъ здѣсь ходить неслышною стопой
И шагъ свой замедлять, оглядываться, слушать...
Какъ будто можетъ кто сонъ мертваго нарушить!..
Довольно! знаемъ мы: напрасно слезы лить --
Да, смерть безчувственна, она глуха къ печали,
Но это можетъ-ли отъ скорби отучить,
Иль плачущимъ внушить, чтобъ менѣе рыдали?
Ты говоришь -- я долженъ позабыть,
Но самъ ты слезъ не можешь скрыть,
У самого тебя какъ блѣдны щеки стали!
Д. Михаловскій.