Мольбы послѣднія скончалъ
Преступный сынъ, жены отца
Любовникъ дерзкій; досказалъ
Грѣхи, какіе только зналъ,
И пробилъ часъ его конца,
И настаетъ послѣдній мигъ!
Снимаютъ плащъ съ него долой.
И прядь кудрей его густыхъ
Палачъ презрѣнною рукой
Уже схватилъ... Еще одна
Минута -- пала въ прахъ она!
Въ гробъ не возьметъ онъ ничего:
Ни тѣхъ убранствъ, въ какія онъ
Былъ такъ роскошно облеченъ,
Ни даже шарфа своего,
Что Паризиной подаренъ...
Съ него одежда сорвана...
Повязка взоръ закрыть должна...
Но нѣтъ! Его ли гордый взоръ
Подобный вынесетъ позоръ?
И чувства, что казались въ немъ
Затихшими,-- проснулись вновь;
И закипѣла въ немъ вся кровь
Негодованія огнемъ,
Когда глаза ему платкомъ
Палачъ собрался повязать,--
Какъ будто бъ съ смертью незнакомъ
Онъ былъ, и прямо ей взирать
Въ лицо издавна не привыкъ!...
"Нѣтъ! пусть цѣпями связанъ я,
Пусть вамъ и жизнь и кровь моя
Обречены,-- послѣдній мигъ
Съ открытымъ взоромъ встрѣчу я.
Рази"! И лишь проговорилъ,--
На плаху самъ главу склонилъ...
И были Уго то слова
Послѣднія: "Рази!".. Взмахнулъ
Палачъ рукой, топоръ сверкнулъ --
И покатилась голова.
И, рухнувъ, трупъ кровавый палъ
На землю тяжко; побѣжалъ
Изъ туловища крови токъ
И напоилъ, какъ дождь, песокъ...
Мигнули судорожно разъ
И два -- но быстро вѣки глазъ;
На мигъ раскрылися уста
И затворились навсегда...
Онъ умеръ такъ, какъ умирать
Всѣмъ грѣшнымъ надо пожелать:
Безъ шума и безъ хвастовства!
Онъ покаянныя слова
Читалъ смиренно; врачевства
Духовнаго не отвергалъ,
Не впалъ въ отчаянія грѣхъ:
У ногъ пріора преклоненъ,
Вполнѣ былъ сердцемъ отрѣшенъ
Онъ отъ земныхъ желаній всѣхъ!...
Отецъ разгнѣванный, она,
Его любовь -- грѣха вина...
Что было тутъ ему до нихъ?
Ни стоновъ ропота глухихъ
На тяжкій приговоръ судьбы,
Ни помысловъ о чемъ иномъ,
Какъ лишь о мірѣ неземномъ,--
Ни слова,-- кромѣ словъ мольбы
Да тѣхъ невольныхъ краткихъ словъ,
Когда спокойно былъ готовъ
Онъ топора ударъ принять --
Словъ, чтобы дали умирать
Ему съ открытымъ взоромъ,-- сихъ
Прощальныхъ словъ его однихъ!...