(Prometheus).
Переводъ Василія Маркова.
Не съ равнодушіемъ, какъ боги,
Титанъ безсмертный, ты глядѣлъ
На человѣческій удѣлъ,
Его напасти и тревоги.
Ты насъ любилъ; но что жъ тебѣ
Наградой было? Лишь страданья
Въ упорной и нѣмой борьбѣ,
Борьбѣ, не знавшей упованья --
Оковы, коршунъ и скала...
Всѣ скорби душъ непобѣдимыхъ
Душа твоя пережила:
Жестокость мукъ, никѣмъ незримыхъ,
Весь гнетъ тоски, которой стонъ
Въ груди страдальца подавлялся,
Чтобъ Зевса вѣстникъ и шпіонъ
Не услыхалъ... И ты боялся,
Чтобъ даже эха легкій звукъ
Не выдалъ небу тайныхъ мукъ.
Борьбу страданія и воли,
Титанъ, извѣдалъ ты до дна!
На свѣтѣ нѣтъ мрачнѣе доли:
Средь пытки въ гробъ ведетъ она.
И вотъ -- царь неба непреклонный,
Злой деспотизмъ судьбы глухой,
Капризъ всевластной силы, склонной
Творить существъ несчастныхъ рой,
Тебѣ и въ смерти отказали --
И въ этомъ благѣ,-- и вѣнцомъ
Безсмертья жалкаго вѣнчали.
Но ты не слабымъ былъ бойцомъ,
И перенесъ свой жребій твердо.
Все, что громометатель гордый
Исторгнуть могъ изъ устъ нѣмыхъ,
Была угроза -- голосъ рока,
И съ ней весь ужасъ мукъ твоихъ
Проникнулъ въ грудь его глубоко.
Какъ ясно твой провидѣлъ взоръ
Судьбу звѣзды его случайной;
Но ты не подѣлился тайной,
И будто смертный приговоръ
Слова твои ему звучали!
Раскаянье и блѣдный страхъ
Имъ овладѣли... Задрожали
Перуны въ трепетныхъ рукахъ.
Твое святое преступленье --
Въ томъ, что ты былъ добра пророкъ,
Что ты, давъ людямъ наставленья,
Изгнать часть бѣдствій имъ помогъ,
И человѣка духъ унылый
Довѣрьемъ къ разуму поднялъ;
Но ты, при всѣхъ гоненьяхъ силы,
Примѣръ намъ мощный завѣщалъ --
Въ отпорѣ стойкомъ злобѣ дикой
И въ твердости души великой,
Сломить которой не могли
Всѣ грозы неба и земли.
Для смертнаго, въ твоей судьбинѣ --
Вѣсть силъ и участи его:
Какъ ты, онъ частью божество,
Токъ ясныхъ водъ, бѣгущій въ тинѣ.
И онъ способенъ жребій свой
Предузнавать -- свои мученья,
Напоръ бѣды и споръ съ бѣдой,
Дни одинокаго томленья --
Все, отъ чего ему оплотъ
Духъ мощи собственный даетъ,
Духъ равносильный всѣмъ страданьямъ.
И въ немъ естъ воля, есть сознанье
Высокихъ, вѣчныхъ правъ своихъ --
То чувство, что и въ пыткахъ злыхъ
Не остается безъ награды --
Глубокой внутренней отрады --
Всечасно крѣпнетъ средь обидъ,
Въ бореньи доблестномъ мужаетъ
И въ битву радостно спѣшитъ,
И смерть въ побѣду претворяетъ.
Написано въ Діодати, въ іюлѣ 1816 г., и напечатано вмѣстѣ съ " Шильонскимъ Узникомъ".
Байронъ еще въ ранней юности былъ поклонникомъ Прометея. Его первымъ англійскимъ сочиненіемъ въ Гарроуской коллегіи было переложеніе одного хора изъ "Скованнаго Прометея" Эсхила. Кромѣ того, онъ участвовалъ и въ представленіи этой трагедіи на греческомъ яз., устроенномъ въ коллегіи. Въ письмѣ къ Муррею, отъ 12 окт. 1817, по поводу одной критической статьи о "Манфредѣ" ", поэтъ говоритъ: " Прометей не входилъ въ мой планъ (при сочиненіи "Манфреда"), но онъ всегда такъ занималъ мои мысли, что я легко могу допустить, что его вліяніе отразилось на всемъ, мною написанномъ". Въ самомъ дѣлѣ, имя страдальца-титана часто вспоминается Байрономъ во многихъ произведеніяхъ; ср., напр., "Чайльдъ-Гарольдъ", IV, 163 (наст. изд. т. I, стр. 175), "На смерть Шеридана" (т. II, стр. 37), "Пророчество Данте", "Донъ-Жуанъ" I , 127 и II, 75 и др.
Въ подлинникѣ стихотвореніе распадается на три отдѣла; второй отдѣлъ начинается стихами:
Борьбу страданія и воли,
Титанъ, извѣдалъ ты до дна!
a третій -- стихами:
Твое святое преступленье --
Въ томъ, что ты былъ добра пророкъ.