Стр. 131.

Въ своей красѣ и юности лишь слово

Ты молвила...

Ср. письмо Байрона къ графинѣ Гвиччіоли, отъ 25 авг. 1811" г.: "Въ этомъ словѣ, прекрасномъ на всѣхъ языкахъ, но въ особенности на вашемъ Amor mio -- заключена вся моя жизнь, до гроба и за гробомъ". Ср. также "Беппо", строфу 44 (см. выше, стр. 9:).

Стр. 131.

Я имѣлъ въ виду Кассандру Ликофрона...

"Кассандра" Ликофрона, одного изъ представителей поэтической "Плеяды", украшавшей дворъ царя Птоломея Филадельфа (III в. до Р. X ), ямбическій монологъ въ 1474 стиха, въ которомъ Кассандра пророчествуетъ о паденіи Трои и о разныхъ другихъ историческихъ событіяхъ до царствованія Александра Великаго включительно. Байронъ, вѣроятно, читалъ эту поэму въ переводѣ Филиппа Іорка, виконта Бойстона, изд. въ Кембриджѣ въ 1806 г.

Я имѣлъ счастье видѣть 4-ю пѣснь " Чайльдъ-Гарольда" переведенную на итальянскій языкъ".

Переводчикомъ былъ Микеле Леони, который перевелъ также и "Жалобу Тасса (1818--1819). "Padre Alighier".

У Альфіери есть сонетъ на могилу Данте, начинающійся стихомъ:

О gran Alighiеr, se dal ciel miri.

"До сихъ поръ не установлено, что собственно означает] аллегорія первой пѣсни Jnferno".

На пустынномъ холмѣ поэтъ встрѣчаетъ пантеру, льва и волчицу. Эти образы, внушенные, по всей вѣроятности, словами пророка Іереміи (V, 6): "Сего ради порази ихъ левъ отъ дубравы, и волкъ даже до домовъ погуби ихъ, и рысь бдяше надъ градами ихъ", съ давняго времени толковались символически: пантера -- какъ изображеніе похоти, левъ гордости, волчица скупости, соотвѣтственно тремъ возрастамъ: юности, зрѣлости и старости. Позднѣйшими комментаторами указывалось также политическое значеніе этихъ трехъ символовъ: пантера могла означать Флоренцію, съ ея партіями "бѣлыхъ" и "черныхъ", левъ -- Францію, а волчица -- партію гвельфовъ. Графъ Джіованви Маркетти дельи Анджелини, въ своемъ "Разсужденіи о первой и главной аллегоріи въ поэмѣ Данте" (Болонья, 1819--1821), признаетъ въ этихъ образахъ двойной символизмъ маркетти былъ лично знакомъ съ Байрономъ.

Стр. 136.

...Лѣтъ десяти

Я былъ, когда ты сутью помышленій

И жизни стала.

"По словамъ Боккачіо, Данте былъ влюбленнымъ гораздо раньше, чѣмъ сдѣлался воиномъ, и его страсть къ Беатриче, которую онъ обезсмертилъ въ своихъ стихахъ, началась въ ту пору, когда ему шелъ всего девятый, а ей -- восьмой годъ отъ роду. Говорятъ, что они въ первый разъ встрѣтились на праздникѣ въ домѣ ея отца, Фолько Портинари. Впечатлѣніе, произведенное ею на воспріимчивое сердце поэта, нисколько не ослабѣло съ ея смертью, случившейся 16 лѣтъ спустя". (Кэри).

Стр. 137.

Флоренція! О, если бъ я узрѣлъ

Свободною тебя, в& #1123;нчанной славой!

"Ср. сонетъ Данте: "Изгнаніе свое считаю я за честь", гдѣ онъ говоритъ, что Справедливость, Великодушіе и Умѣренность изгнаны изъ среды людей и ищутъ себѣ пріюта у Любви, которая обитаетъ въ его сердцѣ. (Прим. Байрона).

Имущество отнявъ, ты обрекла мой прахъ огню.

"Ut si quispraedictorum ulletempore in fortiam dicti communis pervenerit, talis perveniens ignй comburatur, sic quodmoriatur", второй приговоръ Флоренціи противъ Данте и 14-ти лицъ, осужденныхъ вмѣстѣ съ нимъ. Латынь достойна этого приговора, (27 января 1302 г. Данте былъ приговоренъ къ штрафу въ восемь тысячъ лиръ и къ двухлѣтнему изгнанію; въ случаѣ неуплаты штрафа, его имущество должно было подвергнуться конфискаціи. 11 марта того же года онъ былъ снова приговоренъ къ наказанію, которому подвергались только самые отчаянные злодѣи. Декретъ о томъ, что Данте и его товарищи по изгнанію должны быть сожжены, если попадутся въ руки своихъ враговъ, открытъ только въ 1772 г. графомъ Лодовико Саніоли. См. Тирабоски, гдѣ этотъ документъ приведенъ вполнѣ)". (Прим. Байрона).

Стр. 140.

... къ предѣламъ той столицы

Неумолимой, гдѣ съ дѣтьми она

Осталася, чьей злобѣ нѣтъ границы,--

Мнѣ гибель въ даръ принесшая жена.

" Эта дама, по имени Джемма, происходила отъ одной изъ самыхъ могущественныхъ гвельфскихъ фамилій, Довати. Корсо Донати былъ главнымъ противникомъ гибеллиновъ. Джіанноццо Манетти говоритъ о ней, что она была "слишкомъ угрюма, подобно тому, какъ пишутъ о Ксантиппѣ, супругѣ философа Сократа". Но Ліонардо Аретино выражаетъ неудовольствіе на Боккачіо за то, что онъ въ своей біографіи Данте сказалъ, что литературнымъ дѣятелямъ не слѣдовало бы жениться. Боккачіо, говоритъ онъ, въ данномъ случаѣ теряетъ терпѣніе и увѣряетъ, что женитьба несовмѣстима съ научными занятіями; онъ забываетъ, что Сократъ, одинъ изъ благороднѣйшихъ философовъ, когда-либо жившихъ, имѣлъ жену и дѣтей и занималъ оффиціальныя должности въ своей родной республикѣ; что Аристотель, который, и пр. и пр. имѣлъ въ разное время двухъ женъ и нѣсколько сыновей и былъ очень богатъ... Маркъ Туллій и Катонъ, и Варронъ, и Ceнека также были женаты , и пр. (Le Vite di Dame" etc. Fir. 1677, pp. 22, 23). Замѣчательно, что всѣ примѣры, такъ добросовѣстно приводимые у Ліонардо, за исключеніемъ одного только Сенеки, да еще, можетъ быть, Аристотеля, выбраны не особенно удачно. Теренція, жена Туллія, и Ксантиппа, жена Сократа, вовсе не содѣйствовали благополучію своихъ мужей и развитію ихъ философіи; Катонъ развелся съ женою; о женѣ Варрона мы ничего не знаемъ, а o женѣ Сенеки знаемъ только, что она готова была вмѣстѣ съ нимъ умереть, но но исполнила этого намѣренія и пережила мужа на много лѣтъ. Но Ліонардо говоритъ, что человѣкъ, по мнѣнію всѣхъ философовъ, есть животное гражданственное (animale civile) и отсюда заключаетъ, что важнѣйшимъ доказательствомъ "гражданственности" этого животнаго является "супружество, служащее къ умноженію отечественнаго населенія". (Прим. Байрона).

"Ни въ Божественной Комедіи, ни въ другихъ сочиненіяхъ Данте нѣтъ ничего, что подтверждало бы общее мнѣніе о несчастливомъ бракѣ поэта. Предполагали. что онъ намекалъ на свою жену въ § 36 "Новой Жизни" гдѣ онъ говоритъ о молодой и прекрасной дамѣ, смотрѣвшей на него изъ окна взоромъ, полнымъ состраданія, и въ "Пирѣ" (II, 2, 7), гдѣ онъ вспоминаетъ о своей благородной дамѣ, которой онъ готовъ былъ служить болѣе ради ея любезной доброты, нежели по собственному выбору; но съ этими предположеніями трудно согласиться. Равнымъ образомъ, нѣтъ вы малѣйшаго основанія утверждать, что въ словахъ, вложенныхъ поэтомъ въ уста Якопо Рустикуччи: "меня сгубила злобная жена" (Адъ, XVI, 45), заключается намекъ на личныя обстоятельства самого Данте. Но для Байрона, какъ и для Боккачіо, "желаніе было отцомъ мысли", и оба были очень довольны возможностью указать на Данте, какъ на жертву неудачнаго брака". (Кольриджъ).

Стр. 142.

Падетъ и принцъ-предатель предъ дружиной.

Карлъ IV, коннетабль Бурбонскій, графъ Монлансье, былъ убитъ при взятіи Рима, 6 мая 1527 г. "Его смерти не погасивъ пыла нападающихъ, напротивъ, еще болѣе ихъ воспламенила, и они, потерявъ около тысячи человѣкъ, все-таки ворвались въ городъ и опустошили его. Произведенный солдатами разгромъ былъ ужасенъ, а захваченная ими добыча просто невѣроятна"...

Пустыни океанъ Камбиза поглотилъ съ его дружиной.

" Камбизъ, второй царь персидскій, царствовавшій отъ 529 до 522 г. до Р. Х., послалъ войско противъ аммонитянъ -- и оно погибло въ пескахъ пустыни". (Прим. Байрона).

Стр. 143.

Сынамъ твоимъ лишь нужно единенье.

"Пророчество Данта" было начато и окончено раньше, чѣмъ Байронъ увлекся дѣломъ освобожденія Италіи и окончательно примкнулъ къ движенію карбонаріевъ; но его дружба съ семьею Гамба, начавшаяся со времени его переселенія въ Равенну, въ 1819 г, должна была мало по малу втянуть его въ атмосферу политическаго недовольства и возмущенія. Годъ спустя, 16 апрѣля 1820, онъ писалъ Муррею: "У меня есть еще и другая причина желать, чтобы вы поторопились: это -- то броженіе въ Италіи, которое скоро, вѣроятно, прекратитъ всякую безопасность сообщеній... Если итальянцы позволятъ, такъ я останусь здѣсь посмотрѣть, что изъ этого выйдетъ... Я думаю, будетъ очень интересно видѣть, какъ итальянцы погонятъ варваровъ всѣхъ національностей назадъ, въ тѣ берлоги, откуда они пришли. Я долго жилъ съ ними и чувствую къ нимъ больше привязанности, чѣмъ къ какой-либо иной націи въ мірѣ; но имъ не хватаетъ единенія и руководящаго начала, почему я и сомнѣваюсь въ ихъ успѣхѣ".

Стр. 145.

Кто страны покорилъ себѣ чужія.

"Александръ Пармскій, Спинола, Пескара, Евгеній Савойскій, Монтекукколи". ( Прим. Байрона).

Александръ Фарнезе, герцогъ Пармскій (1546--1592) отвоевалъ южные Нидерланды для Испаніи, заставилъ Генриха ІѴ снять осаду Парижа и пр. Амброджіо, маркизъ ли Спинола (1509--1630), родомъ мальтіецъ, въ 1602 г. поступилъ на испанскую службу, въ 1604 взялъ Остенде, и пр. Фернандо Франческо дальи Авалосъ, маркизъ Пескара (1496--1525), въ 1521 г. взялъ Миланъ, сражался при Лоди и пр., былъ раненъ въ битвѣ при Падуѣ. Онъ былъ мужемъ Витторіи Колонны и, находясь въ плѣну въ Равеннѣ, написалъ нѣсколько стихотвореніи въ ея честь. Франсуа-Евгеній, принцъ Савойскій (1663--1736), нанесъ пораженія французамъ при Туринѣ въ 1706 г. и при Мальплакэ (вмѣстѣ съ Марльбро) въ 1709 г., побѣдилъ турокъ при Петервардейнѣ, въ 1716 г., и пр. Раймондо Монтекукколи, родомъ изъ Модены (1608--1680), разбилъ турокъ при Сенъ-Готардѣ въ 1664 г., а въ 1675--76 гг. командовалъ на Рейнѣ и превзошелъ Тюренна и Конде.

Кто имя міру новому даетъ.

"Колумбъ, Америко Веспуччи, Себастіанъ Каботъ". (Прим. Байрона).

Венеціанецъ Себастіанъ Каботто (1477--1557) въ іюнѣ 1497 г. открылъ берега Лабрадора.

Стр. 145.

Къ тирану гостемъ кто вступилъ въ чертогъ,

Тотъ цѣпъ надѣлъ.

"Стихи изъ греческой трагедіи, которые произнесъ Помпей, прощаясь съ Корнеліей (дочерью Метелла Сципіона и вдовою П. Красса), когда онъ садился въ лодку, въ которой онъ былъ затѣмъ убитъ". (Прим. Байрона).

Стихи эти принадлежатъ Софоклу и приводятся Плутархомъ, въ его жизнеописаніи Помпея.

Стр. 146.

Появится одинъ поэтъ, мнѣ равный.

Петрарка [Данте умеръ 14 сентября 1321 г. когда Петраркѣ (род. 20 іюля 1304) шелъ 18-й г.].

Пѣснь перваго откроетъ міръ чудесъ.

" Историческія событія можно съ извѣстною увѣренностью облекать въ форму пророчества, но критическія мнѣнія "пророка" совсѣмъ иное дѣло. Живи Байронъ полу-столѣтіемъ позже, онъ не поставилъ бы Тассо и Аріосто выше Петрарки". (Кольриджъ)

Стр. 147.

Мельчайшаго изъ жившихъ до сихъ поръ

Правителей.

Альфонсо д'Эсте II, герцогъ Феррарскій. См. выше, введеніе и примѣчанія къ " Жалобѣ Тасса".

Конца такою ль ждать имъ подобаетъ?

"Для чего слѣдовать возмутительному и слишкомъ обычному пріему оцѣнки превосходныхъ талантовъ Тассо и Аріосто, противопоставляя ихъ другъ другу? Читатель! Если вы уже имѣли удовольствіе прочесть послѣднее произведеніе музы лорда Байрона, то какъ должны были вы восхищаться тѣмъ удивительно прекраснымъ и трогательнымъ изображеніемъ двухъ безупречныхъ поэтовъ, которое находится въ концѣ третьей пѣсни " Пророчества Данте"! Здѣсь они сравниваются между собою безъ этого возмутительнаго противопоставленія или превознесенія одного на счетъ другого, и характеризуются съ такою истинно дантовскою силою стиха, выраженій и чувства, не взирая на все несходство нашего языка и привычнаго способа мыслить и выражаться,-- что кажется, будто эта характеристика внушена геніемъ самого недостижимаго Данте". (Лордъ Гленберви).

Стр. 149.

...Въ прахъ не падаетъ

Тамъ Пантеонъ, стоящій горделиво,

Какъ здѣсь главу храмъ новый вознесетъ,

Его подобье.

" Куполъ св. Петра". (Прим. Байрона).

Микель-Анджело на 72-мъ году своей жизни былъ назначенъ, по повелѣнію папы Павла III, строителемъ собора св. Петра. Онъ отступилъ отъ плана прежняго строителя, Браманте, и заявилъ, что воздвигнетъ "Пантеонъ въ воздухѣ". Окружность этого Пантеона была построена еще при его жизни, но куполъ оставался незаконченнымъ болѣе 24 лѣтъ послѣ его смерти, и только въ 1590 г., при павѣ Сикстѣ V, соборъ былъ вполнѣ достроенъ. Шаръ съ крестомъ на вершинѣ купола поставлены въ 1593 г.

Стр. 150.

Вождя ли онъ еврейскаго народа

Изъ камня изсѣчетъ, илъ въ краскахъ ада

Онъ Страшный Судъ напишетъ...

Статуя Моисея въ монументѣ Юлія II, въ церкви св. Петра въ узилищѣ, и "Страшный судъ" въ сикстинской капеллѣ.

... я одинъ

Источникомъ явлюсь тѣхъ вдохновеній.

" Я читалъ гдѣ-то (а можетъ быть, я ошибаюсь, потому что не могу припомнить, гдѣ именно я читалъ), что Микель-Анджело такъ любилъ Данте, что иллюстрировалъ всю " Божественную Комедію"; но книга, въ которой находились эти рисунки, погибла во время кораблекрушенія". (Прим. Байрона).

Дуппа, въ своемъ жизнеописаніи Микель-Анджело, говоритъ, что у художника было изданіе "Божественной Комедіи" въ листъ, съ комментаріями Ландино, и что на широкихъ поляхъ этой книги онъ нарисовалъ, перомъ и карандашомъ, разныя сцены изъ поэмы. Эта книга перешла впослѣдствіи къ Антоніе Уонтанти, флорентинскому архитектору и скульптору, который, будучи назначенъ строителемъ собора св. Петра, поѣхалъ въ Римъ, а свои вещи отправилъ на корабль въ Чивита-Веккія. Но время этого переѣзда корабль съ багажемъ Монтанти, среди котораго была и упомянутая книга, потерпѣлъ крушеніе и погибъ со всѣмъ своимъ грузомъ.

И обезсмертить тѣхъ существованье,

Кто имъ лишь забавлялся, какъ тиранъ.

"Вспомните отношенія къ Микель-Анджело папы Юлія II и невниманіе, оказанное ему Львомъ X. (Прим. Байрона).

"Юлій II, вступивъ на престолъ, тотчасъ же окружилъ себя геніальными людьми, и Микель-Анджело былъ въ числѣ первыхъ, кого онъ призвалъ къ своему двору. Папа былъ къ нему лично весьма расположенъ и съ дружескою простотою бесѣдовалъ съ нимъ обо всемъ, а не только о скульптурѣ; для того, чтобы художникъ могъ часто и безъ всякихъ неудобствъ приходить къ нему, онъ приказалъ построить крытый мостъ между Ватиканомъ и студіей Микель-Анджело, такъ что послѣдній могъ проходить во дворецъ, но будучи никѣмъ замѣченнымъ. Но вотъ, однажды, придя туда утромъ, Микель-Анджело былъ грубо остановленъ часовымъ, который сказалъ ему: "Мнѣ приказано васъ не пускать". Возмущенный этою ничѣмъ не вызванною немилостью, Микель-Анджело велѣлъ передать папѣ, что "на будущее время, если онъ понадобится его святѣйшеству, то пусть поищутъ его въ другомъ мѣстѣ". Придя къ себѣ домой, онъ приказалъ слугамъ сейчасъ же продать все имущество и слѣдовать за нимъ во Флоренцію, а самъ въ тотъ же вечеръ уѣхалъ и не останавливался до тѣхъ поръ, пока не прибылъ въ Тоскану. Папа послалъ въ погоню за нимъ пятерыхъ курьеровъ, но они настигли его только уже за предѣлами папскихъ владѣній. Нѣсколько мѣсяцевъ спустя, онъ, однако же, помирился съ папой въ Болоньѣ. Когда Микель-Анджело вошелъ въ комнату, гдѣ назначена была аудіенція, паиа сперва посмотрѣлъ на него недружелюбно и привѣтствовалъ его только послѣ нѣкотораго молчанія. "Вмѣсто того, чтобы придти къ намъ", сказалъ онъ,-- "ты, кажется, ждалъ, пока мы придемъ къ тебѣ, Микель-Анджело отвѣчалъ почтительно, что онъ слишкомъ живо почувствовалъ обиду, нанесенную ему незаслуженнымъ невниманіемъ, и теперь надѣется, что его святѣйшество проститъ ему то, что между ними произошло. Тогда папа преподалъ ему свое благословеніе и возвратилъ ему свое расположеніе. Все царствованіе Льва X было пробѣломъ въ жизни Микель-Анджело". (Дуппа).

Стр. 151.

Изгнанье -- худшій плѣнъ.

Съ своемъ "Пирѣ" Данте въ очень трогательныхъ выраженіяхъ говоритъ о своемъ изгнаніи и o сопровождавшихъ его лишеніяхъ и скорбяхъ. "О, если бы Создателю угодно было, чтобы я никогда не нуждался въ этомъ оправданіи, чтобы ни другіе люди не причиняли мнѣ зла, то я самъ не подвергался незаслуженному наказанію, я разумѣю наказаніе изгнаніемъ и нищетою. Гражданамъ прекраснѣйшей и знаменитѣйшей дочери Рима, Флоренціи, угодно было изгнать меня изъ ея любезнѣйшаго лона, гдѣ я родился и воспитался и провелъ половину своей жизни и гдѣ я всѣмъ сердцемъ желалъ бы успокоить свой возмущенный духъ и окончить свои дня. Такимъ образомъ, я скитался почти по всѣмъ мѣстамъ, гдѣ звучитъ наша рѣчь,-- скитался чужимъ, почти нищимъ, противъ своей воли выставляя напоказъ раны, нанесенныя мнѣ судьбою, которыя слишкомъ часто вмѣнялись въ вину страждущему. Я поистинѣ былъ кораблемъ безъ кормила и паруса, который носился по разнымъ пристанямъ и къ разнымъ берегамъ по волѣ жестокаго вѣтра печальной бѣдности; оттого-то я и казался низкимъ въ глазахъ многихъ людей, которые, при нѣсколько лучшихъ обстоятельствахъ, можетъ быть, составили бы обо мнѣ иное мнѣніе"...

... прахъ далекій

Въ тебѣ замѣнятъ урною пустой,

Ср. "Чайльдъ-Гарольда" п. IV, стр. 57 (наст. изд. т. I, стр. 140):

Флоренція, стыдись!...

Спитъ Данте въ отдаленьи, и пр.

Что сдѣлалъ я тебѣ, народъ жестокій?

"Много разъ писалъ онъ, говоритъ Ліонардо Аретино, не только къ отдѣльнымъ гражданамъ республики, но и ко всему народу. и, между прочимъ, одно довольно длинное посланіе, начинающееся словами: "Popule mi quid feci tibi?"

Около 1316 г. друзьямъ Данте удалось добиться разрѣшенія ему вернуться во Флоренцію и получить обратно свое конфискованное имущество, подъ условіемъ, что онъ уплатитъ нѣкоторую сумму денегъ и, войдя въ церковь. признаетъ свою виновность и будетъ просить у республики прощенія. Въ отвѣтъ на это Данте написалъ одному монаху, своему родственнику, слѣдующее: "Изъ письма вашего полученнаго мною съ должнымъ уваженіемъ и признательностью, я усматриваю, какъ много вы заботитесь о моемъ возвращеніи на родину. Я тѣмъ болѣе вамъ благодаренъ, что изгнанники рѣдко находятъ друзей. Но, по зрѣломъ обсужденіи, я долженъ обмануть ожиданія малодушныхъ людей и увѣренъ, что ваше безпристрастіе и разсудительность одобрятъ мое рѣшеніе. Племянникъ мой и вашъ написалъ мнѣ, что подтверждается также и нѣкоторыми другими моими друзьями, что въ силу декрета касательно изгнанниковъ мнѣ разрѣшается возвратиться во Флоренцію при условіи, что я уплачу извѣстную сумму денегъ и подчинюсь униженію просить и получить прощеніе; въ этомъ условіи, отецъ мой, я усматриваю два предложенія смѣшныхъ и дерзкихъ. Я говорю, конечно, о дерзости тѣхъ людей, которые мнѣ это предлагаютъ, ибо въ вашемъ письмѣ, внушенномъ благоразуміемъ и осторожностью, ничего подобнаго нѣтъ. Развѣ такое приглашеніе возвратиться на родину можетъ считаться почетнымъ для Данте, послѣ того, какъ онъ прострадалъ въ изгнаніи почти пятнадцать лѣтъ? Этимъ ли желаютъ вознаградить его за невинность, извѣстную всему міру, за всѣ труды и тягости непрерывныхъ литературныхъ занятій? Человѣкъ, близко знакомый съ философіею, не можетъ обнаружить душевной низости, свойственной ничтожнымъ невѣждамъ, и покрыть себя позоромъ, предавая себя чужой волѣ какъ бы закованнымъ въ цѣпи. Человѣкъ, громко вопіющій о справедливости, не можетъ вступать въ подобныя соглашенія съ своими преслѣдователями. Нѣтъ, отецъ мой, не этотъ путь долженъ привести меня къ возвращенію на родину. Но я вернусь немедленно, если только вы или кто иной откроете мнѣ путь, не предосудительный для славы и чести Данте. Если же такимъ путемъ мнѣ нельзя будетъ вернуться во Флоренцію, то я никогда туда не вернусь. Что же? Развѣ я не могу повсюду наслаждаться зрѣлищемъ солнца и звѣздъ? Развѣ я лишенъ возможности въ любомъ уголкѣ поднебесной искать о созерцать утѣшительныя и прекрасныя истины, не дѣлая себя обезславленнымъ или даже опозореннымъ въ глазахъ флорентинскаго народа и республики? Въ кускѣ хлѣба, надѣюсь, нуждаться я не стану".

Но изгнанникъ еще долго терпѣлъ суровую нужду. Онъ умеръ въ 1321 г., въ Равеннѣ, въ домѣ своего покровителя, Гвидо Новелло да Полента, который засвидѣтельствовалъ свое уваженіе къ поэту великолѣпными похоронами и приказалъ воздвигнуть ему памятникъ. Флорентинцы слишкомъ поздно сознали свою вину передъ Данте. Въ началѣ XV столѣтія они стали добиваться возвращенія во Флоренцію останковъ поэта; но жители Равенны не соглашались на ихъ ходатайства. Безуспѣшны были также и всѣ позднѣйшіе переговоры объ этомъ предметѣ, ведомые флорентинцами подъ покровительствомъ папы Льва X и при дѣятельномъ посредничествѣ Микель-Анджело.