С весны, все лето, ежедневно
По знойным небесам он плыл, сверкая гневно, –
Злой, огнедышащий дракон.
Ничто не помогло: ни свечи у икон,
Ни длиннорясые, колдующие маги,
Ни ходы крестные, ни богомольный вой:
Ожесточилася земля без доброй влаги,
Перекаленные пески сползли в овраги,
Поросшие сухой, колючею травой,
И нивы, вспаханные дважды,
Погибли жертвою неутоленной жажды.
Пришла великая народная беда.
* * *
Есть, братья, где-то города:
Раскинув щупальцы, как спруты-исполины,
Злом дышат Лондоны, Парижи и Берлины.
Туда укрылися былые господа,
Мечтающие вновь взобраться нам на спины
И затаившие одно лишь чувство – месть.
О, сколько радостных надежд несет им весть,
Что солнцем выжжены приволжские равнины,
Что обезумевший от голода народ,
Избушки бросивши пустые и овины,
Идет неведомо куда, бредет вразброд,
Что голод, барский друг, «холопскому сословью»
Впился когтями в грудь, срывая мясо с кровью,
И что на этот раз придушит мужика
Его жестокая костлявая рука.
А там… ах, только бы скорее!.. Ах, скорее!..
И рад уже эсер заранее ливрее,
В которой будет он, холуй своих господ,
Стоять навытяжку, храня парадный ход:
– Эй, осади, народ!.. Не то чичас по шее!..
Эй, осади, народ!..
* * *
Поволжье выжжено. Но есть места иные,
Где не погиб крестьянский труд,
Где, верю, для волжан собратья их родные
Долг братский выполнят и хлеб им соберут.
Пусть нелегко оно – налоговое бремя,
Но пахарь пахарю откажет ли в нужде?
Мужик ли с мужиком убьют преступно время
В братоубийственной, корыстной, злой вражде?
Пусть скаредный кулак для хлеба яму роет,
Тем яму роя для себя, –
Тот, кто голодному в день черный дверь откроет,
Об участи его, как о своей, скорбя,
Кто, с целью побороть враждебную стихию,
Даст жертвам голода подмогу в трудный год,
Тот и себя спасет и весь родной народ.
Спасет народ – спасет Россию!