Писатель боевой, задорный,
С виду я легкий да проворный,
На деле ж я – труженик упорный.
Корить меня есть чем, к сожаленью,
Но только не ленью
И не брезгливостью к черной работе.
Поработал я в поте.
Работал много лет без отказу,
Не фыркал капризно ни разу,
Кричал и «караул» и «ура»,
И все почти в одиночку.
Но всему своя пора.
Пора и мне поставить точку
Или хоть какой-нибудь знак препинания,
Чтоб завершить кой-какие начинания
Подлинней очередного фельетона.
Прошу у «заказчиков» пардона!
Они по всякому случаю
Налетают на меня тучею:
Приказы, просьбы, напоминания,
На мои отговорки ноль внимания,
А иные даже стыдят язвительно:
«Зазнался же ты, брат, удивительно!
Ну, что тебе стоит: четыре строки!
Пустяки?!»
Пустяки!
А вот ежели я, преисполнясь азарта,
Попытаюсь дать всем отклик на одно лишь
«восьмое марта »,
То это пустяки, коль я к женскому юбилею
Надорвусь, околею,
Раскорячусь пластом
Над саженным бумажным листом?!
Вот почему я порою оплакиваю
Свой не совсем-то завидный удел
И при телефонном звонке с диким криком привскакиваю:
«Опять… женотдел?!»
И, не разобрав, кто про что, ору по телефону;
«Прошу пардону!..
Что!.. Юбилей!.. Из парткома?..
Это не я!.. Меня нет дома!..
Ничего не слышу!.. Оглох!!»
Словом, целый переполох.
Коль снова нам кто угрожать отважится,
Коль над гладью морской покажется
Броненосцев антантовских дым,
В грозный час я пробью боевую тревогу!
А пока – я певцам молодым
Очищаю дорогу:
«Будет вам, ребятки, баловать
Да дробь выбивать,
Танцуя у чужих рысаков на пристяжке!
Время вам, братцы, на свой лад запевать,
Стариков подменяя в партийной упряжке !!»