Скворцов-Степанов мне звонит,
Иван Иваныч мне бубнит,
Редактор-друг меня торопит:
«Брось! Пустяки, что чай не допит.
Звони во все колокола!
Ведь тут какие, брат, дела!»
«Что за дела? Ясней нельзя ли?»
«Шан-хай…»
     «Шан-хай!!!»
          «Кантонцы взяли!»
«Ур-р-ра, Иван Иваныч!»
                   «Ур-р-р…»
«Ты что там? Рот закрыл рукою?»
«Не то! Нам радостью такою
Нельзя хвалиться чересчур;
„Известья“ – в этом нет секрета –
Официозная газета:
Тут очень тонкая игра.
Давай-ка лучше без „ура“,
Пиши пером, а не поленом, –
Над нашим „другом“ – Чемберленом
Не измывайсь, не хохочи,
А так… чуть-чуть пощекочи,
Пособолезнуй мягко даже,
Посокрушайся, повздыхай:
„На кой-де леший в диком раже
Полезли, мистер, вы в Шанхай?
Ведь было ясно и слепому,
Понятно мальчику любому…
А вас нелегкая… Ай-ай!
Добро б, какая-либо пешка,
Но вы… По вашему уму…“
   Демьяша, злобная насмешка
Тут, понимаешь, ни к чему.
Пусть, очарованный собою,
К международному разбою
Он рвется, как рвался досель.
Не нам, себе он сломит шею.
Ведь он работою своею
Льет молоко на наш кисель:
Сейчас победно флаг народный
Взвился в Шанхае. „Рабства нет!“
А завтра весь Китай свободный
Пошлет нам дружеский привет!
  Тогда ты можешь не без шика
Взять с Чемберленом новый тон».
. . . . . . . . . .
   Иван Иваныч, разреши-ка
Облечь все это – в фельетон?!