Les apparences mêmes sonl au nombre des devoirs q'une femme.
J. J. Rousseux.
Самыя внѣшности входятъ въ число обязанностей женщины.
Ж. Ж. Руссо.
На другой день послѣ пріѣзда въ Москву, Свіяжская позвала Софью къ себѣ въ комнату. "Мы сегодня, послѣ обѣда, ѣдемъ съ тобою въ Пріютово," -- сказала она -- "только, я должна предупредить тебя, другъ мой -- совсѣмъ не на-радость. Аглаевъ былъ здѣсь для полученія наслѣдства, послѣ yмершаго своего дяди, и -- все, что ему досталось, проиграль и промоталъ, попалъ въ шайку развратныхъ игроковъ, и вмѣсть съ ними высланъ изъ Москвы. Все это знала я еще въ Петербургѣ; но, по просьбѣ Дарьи Петровны, скрывала отъ тебя и отъ жениха твоего, чтобы не разстроить васъ обоихъ преждевременною горестью."
-- Боже мой! какое несчастіе! -- сказала Софья, залившись слезами. -- Я не могу безъ ужаса вспомнить о Катинькѣ -- каково ей бедной!...
"Она еще ничего не знаетъ,"-- продолжала Свіяжская -- "отъ нея все скрыто, но и теперешнее поведеніе мужа убиваетъ ее. Онъ почти никогда не бываетъ дома, безпрестанно y одного сосѣда своего, Змѣйкина -- этого изверга, который вовлекъ его во все дурное, обыгралъ, или просто ограбилъ его, и вмѣстѣ съ нимъ высланъ изъ Москвы. Маменьку твою извѣстіе о проказахъ и высылкѣ Аглаева изъ Москвы поразило до такой степени, что она занемогла. Теперь, благодаря Бога, все прошло. Я получила здѣсь отъ нея письмо, которое ты можешь прочесть, и увидѣть, что она совсѣмъ выздоровѣла."
Письмо Холмской заключало въ себѣ нѣсколько строкъ; она увѣдомляла, что ей, слава Богу, лучше, но что она со всѣхъ сторонъ убита горестью и всю надежду свою полагаетъ на Свіяжскую и Софью, убѣждая ихъ поскорѣе пріѣхать. Съ тѣмъ вмѣстѣ сообщала она еще новую, совсѣмъ неожиданную непріятность: Князь Рамирскій взялъ въ свое управленіе приданое имѣніе жены, которое онъ, бывши женихомъ обѣщалъ отдать Катеринѣ. Холмская не умѣла постигнуть причины такого поступка. Отъ Аглаева ничего она добиться не могла, a Князь Рамирскій на письмо ея отвѣчалъ, что отъ отобралъ имѣніе за безчестныя и противозаконныя дѣйствія Аглаева. Холмская просила Свіяжскую заѣхать къ Князю Рамирскому и объясниться съ нимъ.
"Поѣдемъ, поскорѣе поѣдемъ, милая тетушка!" сказала Софья, заливаясь горькими слезами. "Бѣдная Катинька! что съ нею будетъ! Она не переживетъ этого горя" Вы скрываете отъ меня -- ее вѣрно уже нѣтъ на свѣтѣ?" -- Нѣтъ, милый другъ мой!-- отвѣчала Свіяжская.-- Она жива, и, въ доказательство тебѣ, вотъ письмо ея, которое она писала ко мнѣ, по секрету отъ матери и отъ тебя, чтобы въ теперешнемъ, счастливомъ твоемъ положеніи не разстроить тебя извѣстіемъ о ея горести. Она сообщаетъ имъ о связи ея мужа съ развратнымъ сосѣдомъ, Змѣйкинымъ, y котораго онъ бываетъ ежедневно. Аглаевъ совсѣмъ кинулъ ее и дѣтей своихъ. Единственное средство спасти его, какъ она пишетъ, состоитъ въ томъ, что-бы отдалить отъ Змѣйкина. Она убѣдительнѣйше проситъ меня опредѣлить мужа ея къ какому нибудь мѣсту въ Moсквѣ. Бѣдная вовсе не знаетъ, что не только никакого мѣста ему здѣсь имѣть нельзя, но что и самый пріѣздъ сюда запрещенъ.
"Слава Богу, что она еще жива; поспѣшимъ къ ней на помощь," отвѣчала Софья. "Можетъ быть, Богъ поможетъ намъ спасти ее. Я отдамъ все мое имѣніе, и подаренные мнѣ Дарьею Петровною брильянты продамъ, для заплаты ихъ долговъ. Маменька такъ добра, что не будетъ сердиться за это на меня; въ Николаѣ Дмитріевичѣ я также увѣрена. Поѣдемъ, поспѣшимъ къ ней, милая тетушка!"
-- Я послала уже за лошадьми и велѣла укладываться -- отвѣчала Свіяжская. -- Вездѣ и во всякомъ случаѣ ты заставляешь болѣе и болѣе любить и уважать тебя, милая, добрая Соничка, дочь сердца моего! -- прибавила она, обнимая Софью, со слезами. -- Я всегда была увѣрена, что ты готова всѣмъ жертвовать для спокойствія и счастія другихъ; но, милый другъ мой, дѣло теперь не въ денежномъ пособіи: съ этой стороны безпокоиться нѣчего. У вашей маменьки порядочное имѣніе. Она, по всей справедливости, должна отдать послѣ себя все Катеринѣ, потому что другія дочери ея, по милости Божіей, хорошо пристроены. Сверхъ того, и я также имѣю средства помочь, и нарочно для этого послала, сегодня утромъ, размѣнять въ Опекунскомъ Совѣтѣ билетъ. Денегъ возьму съ собою столько, чтобы тотчасъ на первый случай можно было помочь имъ, a тамъ, на мѣстѣ, придумаетъ, какъ устроить всѣ дѣла. Словомъ: съ этой стороны безпокоиться нѣчего. Но какъ и чѣмъ возстановить разрушенное супружеское счастіе и душевное спокойствіе Катиньки? Этого никакими деньгами купить нельзя. Однакожъ, унывать и предаваться безполезной горести не должно. Поѣдемъ, посмотримъ, придумаетъ; авось, Богъ дастъ, мы поможемъ бѣдной Катинькѣ и въ этомъ важномъ отношеніи. Можетъ быть, сердце мужа ея не совсѣмъ еще развращено; можетъ быть голосъ разсудка и добродѣтели будетъ еще ему понятенъ. Esperons! le germe du bonheur croit а l'ombre de l'espêrance! (Будемъ надѣяться! сѣмена счастія произрастаютъ въ тѣни надежды) -- сказалъ, не помню, какой-то авторъ. -- Черезъ нѣсколько часовъ послѣ этого разговора отправились онъ изъ Москвы. Дорога въ Пріютово была мимо самыхъ воротъ дома Князя Рамирскаго. Онѣ заѣхали къ нему.
Елисавета встрѣтила ее на крыльцѣ съ распростертыми объятіями отъ души цѣловала она Софью, и поздравляла съ помолвкою; непритворная, истинная радость сіяла на лицъ ея. Князя Рамирскаго не было дома: онъ находился гдѣ-то по хозяйству. Елисавета тотчасъ послала сказать ему о пріѣздѣ милыхъ гостей. Дочь ея спала въ это время, и на просьбу Софьи показать ее, отвѣчала Елисавета, что она очень гадка, и смотрѣть ее нѣчего, однакожъ повела гостей своихъ въ дѣтскую, гдѣ безъ всякихъ предосторожностей открыла занавѣсъ y дочерниной кроватки.
Въ гостиной нашли наши путешественницы Миссъ Клокъ, компаньёнку Елисаветы, и еще какого-то, незнакомаго имъ, мужчину. "Рекомендую вамъ сосѣда нашего, Петра Михайловича Жокондова," сказала Елисавета. Свіяжская съ любопытствомъ посмотрѣла на него. Она не была лично съ нимъ знакома, но слыхала объ немъ очень много. Лѣтъ десять назадъ славился онъ въ Москвѣ искусствомъ своимъ прельщать женщинъ, лишилъ репутаціи многихъ, разстроилъ нѣсколько счастливыхъ супружествъ, и вообще извѣстенъ были франтовствомъ своимъ, хорошимъ тономъ и нѣсколькими дуелями. Послѣ многихъ исторій въ Москвѣ, онъ куда-то скрылся, и объ немъ перестали говорить. Такое сосѣдство весьма опасно для легкомысленной и вѣтренной женщины -- подумала Свіяжская, и со вздохомъ посмотрѣла на Елисавету.
Жокондовъ, молодой человѣкъ, лѣтъ за сорокъ, былъ еще довольно молодъ по лѣтамъ своимъ. Быстрые, умные глаза его и всѣ черты лица изображали какую-то насмѣшливость. Въ обращеніи его сохранились еще нѣкоторые остатки прежней его любезности; но замѣтно было, что все ему надоѣло. Онъ провелъ нѣсколько лѣтъ въ чужихъ краяхъ; по возвращеніи въ отечество, Московская и Петербургская жизнь, послѣ Парижа, казались ему несносными. Притомъ-же, дѣла его были въ большомъ разстройствѣ, и онъ рѣшился прожить нѣсколько лѣтъ въ деревнѣ, которая была въ одной верстѣ отъ Князя Рамирскаго. Сначала долго не ѣздилъ онъ къ Рамирскому, но увидѣвъ однажды Елисавету, въ приходской церкви, плѣнился ею, познакомился съ Княземъ, и съ тѣхъ поръ ежедневно бывалъ y нихъ. Елисаветѣ нравился Жокондовъ хорошимъ тономъ своимъ; онъ жилъ долго въ большомъ свѣтѣ, зналъ множество анекдотовъ, былъ въ чужихъ краяхъ; словомъ, въ глубокомъ уединеніи, съ грубымъ и сумазброднымъ мужемъ, общество Жокондова было чрезвычайно пріятно Елисаветѣ. Какъ человѣкъ опытный; постепенно достигалъ онъ до своей цѣли, и сдѣлался наконецъ необходимымъ для нея; всякій день она сама приглашала его къ себѣ. Частыя посѣщенія сосѣда были весьма непріятны мужу: онъ дурно обходился съ нимъ; но Жокондовъ показывалъ, какъ будто-бы ничего не замѣчаетъ и продолжалъ ежедневныя свои посѣщенія. Елисаветѣ было досадно грубое обращеніе мужа съ Жокондовымъ; это заставляло ее быть еще ласковѣе; часто вмѣстѣ съ нимъ, смѣялась она надъ мужемъ. Но никакая мысль о нарушеніи супружеской вѣрности не входила въ голову Елисаветы, и Жокондовъ, приготовляя постепенно и осторожно торжество свое, еще ни одного слова не говорилъ о любви. Въ этомъ положеніи застали дѣло Свіяжская и Софья. Чтобы не помѣщать откровенному разговору сестеръ, которыя давно не видались, Жокондовъ пошелъ въ садъ, вмѣстѣ съ Миссъ Клокъ.
"Ты, Соничка, совсѣмъ не похожа на невѣсту," -- сказала Елисавета, садясь подлѣ нея, когда онѣ возвратились изъ дѣтской въ гостиную. "Что съ тобою сдѣлалось? Ужь не перессорилась-ли ты съ женихомъ своимъ? Еще рано: будетъ довольно времени, когда выйдешь за мужъ. Или не перебранились-ли вы дорогой съ тетушкою? Вы обѣ такъ способны къ этому -- разскажи мнѣ, для рѣдкости, о чемъ дѣло стало y васъ?"
-- Удивляюсь твоему вопросу -- отвѣчала Софья. Ты сама знаешь положеніе сестры Катерины.
"Знаю, но что-жъ тутъ чрезвычайнаго? Она не очень хороша живетъ съ мужемъ -- это очень обыкновенно. Вольно ей принимать все такъ сильно къ сердцу. Не думаешь-ли и ты прожить вѣкъ въ ладу съ будущимъ твоимъ супругомъ? Ты очень ошибешься."
-- Не обо мнѣ дѣло. Богу одному извѣстно будущее; однакожъ, если-бы я не надѣялась прожить счастливо съ избраннымъ мною человѣкомъ, то, вѣрно, не рѣшилась-бы отдать ему моей руки. Но нельзя не удивляться твоему равнодушію, ежели тебѣ всѣ обстоятельства бѣдной Катиньки извѣстны.
"Какое-жъ чрезвычайное несчастіе съ нею случилось? Я, право, не знаю. Отъ маменьки пріѣзжалъ нарочный къ Князю, съ письмомъ, и порядочно напугалъ меня; но мужъ мой успокоилъ меня на счетъ здоровья маменьки, показавъ надпись на конвертѣ ея руки. Впрочемъ объявилъ онъ мнѣ, что вотъ въ чемъ все дѣло: Аглаевъ употребилъ во зло довѣренность Князя, поступилъ безчестно, и обезславилъ нашу фамилію. Приданая моя деревня дана ему была только въ управленіе, по вѣрющему письму; онъ, при тебѣ и при маменькѣ, обязался честнымъ словомъ никогда не продавать и не закладывать этого имѣнія. Но вмѣсто того, тайно отъ насъ, совершилъ закладную, и Князь увидѣлъ фамилію свою напечатанною въ газетахъ. Послѣ такого безсовѣстнаго поступка, Князь потребовалъ отъ него назадъ вѣрющее письмо, уничтожилъ его, и самъ вошелъ въ управленіе имѣніемъ.-- Мнѣ не хочется огорчать добрую старушку, матушку твою, сообщеніемъ ей всѣхъ подробностей -- прибавилъ Князь -- но обѣщанное мною имѣніе твое сохраню я для дѣтей Аглаева. Послѣ его смерти, или когда они войдутъ въ совершенный возрастъ, ты можешь передать имъ. -- Мнѣ кажется, что Князь поступилъ въ этомъ случаѣ очень справедливо. Лучше сберечь, хотя какой нибудь кусокъ хлѣба дѣтямъ, когда отецъ мотъ и способенъ дѣтей пустить по міру. Можешь сообщить это Катинькѣ, и она вѣрно одобрить Князя моего."
-- Ежели все это справедливо -- сказала Свіяжская -- то мужъ твой, въ самомъ дѣлѣ, поступилъ очень хорошо. Но на счетъ состоянія Катиньки безпокоиться нѣчего. Это послѣдняя вещь. Дѣти ея не останутся безъ куска хлѣба. Ежели-бы только одно это -- бѣда не велика! Сердечныя ея страданія такъ тягостны, что точно надобно всѣмъ, любящимъ ее, изыскивать средства, какъ подкрѣпить и утѣшить ее.
"Да что-жъ такое съ нею случилось?" продолжала Елисавета. "Опять повторяю: ежели она не такъ ладно живетъ съ мужемъ, то это вещь весьма обыкновенная."
-- Какъ? Неуже-ли ты не знаешь, что Аглаевъ промоталъ и проигралъ все, что ему досталось послѣ дяди, что онъ высланъ изъ Москвы, и теперь дурно обходится съ женою своею? -- Свіяжская разсказала ей всѣ подробности. "Въ первый разъ слышу! Ахъ, Боже мой! Бѣдная Катенька!... Да ежели-бы я знала прежде, то десять-бы разъ побывала y нея. Съ чрезвычайною ея чувствительностію и слабостью здоровья, не знаю, какъ она перенесла такое горе, какъ еще она жива? Можно-ли! Какъ-же я ничего не знала? Не удивляюсь, что мужъ мой не говорилъ мнѣ ни слова: онъ ненавидитъ Аглаева. Но какъ отъ другихъ не слыхала я ничего? Мы недавно были y брата Алексѣя.... И этотъ отвратительный эгоистъ оставилъ сестру безъ помощи! Онъ объ ней не говорилъ мнѣ ни одного слова; даже имя Аглаевыхъ ни разу не было произнесено, во все время, которое мы тамъ пробыли. Поспѣшите, поспѣшите, милая тетушка, на помощь къ ней!" прибавила Елисавета, цѣлуя руки Свіяжской. "Она такъ любитъ и уважаетъ васъ: пріѣздъ вашъ и Софьи подкрѣпитъ ее, дастъ ей новую жизнь.... Знаете-ли? И я поѣду съ вами."
Въ это время вошелъ Князь Рамирскій; онъ любилъ и уважалъ Софью, былъ радъ ея пріѣзду, и отъ души поздравлялъ съ помолвкою. Вскорѣ послѣ того и Жокондовъ, съ Миссъ Клокъ, возвратились изъ саду. Очень замѣтно было, что присутствіе этого гостя непріятно Князю Рамирскому; онъ не смотрѣлъ на него и не говорилъ съ нимъ ни слова. Продолжать говорить о дѣлахъ семейственныхъ, при постороннемъ человѣкѣ, было невозможно. Разговоръ начался общій и обыкновенный, о предметахъ ничего незначущихь. Такимъ образомъ прошелъ весь вечеръ.
Оставшись наединѣ съ Софьею, Свіяжская сообщила ей опасенія свои о послѣдствіяхъ, угрожающихъ Елисаветѣ, отъ короткаго знакомства съ Жокондовымъ. Софья, по невинности своей, при томъ-же бывъ занята мыслями о несчастной сестрѣ, почти не замѣтила даже присутствія Жокондова.
"Какъ жаль" -- сказала Свіяжская -- "что Елисавета, при всей добротѣ сердца своего, которую она явно доказала, узнавъ о несчастіи сестры, такъ необдумчива и вѣтрена! Какъ она не видитъ всей неприличности и дурныхъ послѣдствій знакомства съ Жокондовымъ, человѣкомъ, извѣстнымъ по развращенію и безнравственности своей! Завтра-же утромъ буду я имѣть съ него объясненіе, ы постараюсь предостеречь ее."
-- Вы конечно хорошо сдѣлаете, и она вамъ будетъ благодарна -- отвѣчала Софья. -- Только, воля ваша, тетушка, я не смѣю спорить, a мнѣ кажется, что вы напрасно опасаетесь: я увѣрена въ Елисаветѣ, и никакихъ дурныхъ послѣдствій не ожидаю.
"Ты, другъ мой, такъ огорчена несчастіемъ сестры, что ни о чемъ другомъ думать не можешь. Какъ не замѣтила ты, съ какимъ непріятнымъ видомъ смотритъ мужъ ея на этого Жокондова? Я не сомнѣваюсь въ твердости правилъ Елисаветы, но женщина, не имѣющая вниманія за собою, можетъ быть нечувствительно совращена со стези добродѣтели, и постепенно вовлечена въ нарушеніе своихъ обязанностей. Притомъ-же, соблюденіе приличій, и даже самой наружности, есть священный долгъ супруги. Доброе имя, пріобрѣтаемое многими годами, можетъ уничтожиться въ одну несчастную минуту. Кто знаетъ, можетъ быть, уже и теперь мужъ ея подозрѣваетъ, и есть добрые люди, пользующіеся этимъ случаемъ, чтобы увеличить раздоръ и вражду ихъ между собою?"
-- Ахъ, Боже мой! я ничего не сообразила -- мнѣ даже въ голову все это не приходило! -- отвѣчала Софья. -- Какой важный урокъ лично для меня! -- Будьте Ангеломъ хранителемъ Елисаветы, милая тетушка! Вамъ предопредѣлено быть истинною благодѣтельницею всего нашего семейства. Самъ Богъ наградитъ васъ. Предостерегите, удержите ее на краю бездны, къ которой она, по неосторожности и вѣтренности своей, такъ близка! Мы пробудемъ здѣсь недолго. Вы объяснитесь съ Елисаветою, a я буду говоритъ съ мужемъ ея, на счетъ имѣнія, взятаго имъ отъ Аглаевыхъ.
"Объясненіе твое съ нимъ, какъ я думаю, должно заключаться въ томъ, что тебѣ надобно одобрить его поступокъ"-- сказала Свіяжская. "Послѣ того, что мы знаемъ объ Аглаевѣ, Князь Рамирскій, точно справедливо поступилъ, взявъ y него имѣніе. Сомнѣваюсь я, чтобы онъ имѣлъ въ виду обезпечить будущее благосостояніе дѣтей Катерины, и вѣрно взялъ онъ имѣніе, просто, по скупости своей. Но тебѣ должно воспользоваться уваженіемъ и привязанностію Князя, и сообщить ему, что ты слышала отъ Елисаветы, поблагодарить за попеченіе о дѣтяхъ Катерины, которыхъ ты поручаешь его великодушію. Ежели онъ повторитъ и тебѣ тоже, что говорилъ женѣ, то послѣ того совѣстно ему будетъ противъ тебя не отдать имѣнія дѣтямъ. Вотъ какъ, я думаю, надобно дѣйствовать съ нимъ."
На другой день, утромъ, расположились онѣ выѣхать тотчасъ послѣ чаю, за тѣмъ, чтобы къ вечеру поспѣть къ Аглаевымъ. Свіяжская встала нарочно поранѣе, имѣя въ виду, свободно, наединѣ, пока не всѣ соберутся, говорить съ Елисаветою. Софью предупредила она, чтобы въ то время, когда будетъ y нея объясненіе съ Елисаветою, взяла-бы она мужа ея въ садъ, и говорила съ нимъ, о чемъ уже онѣ условились.
Елисавета пришла къ Свіяжской въ дурномъ нравѣ и съ головною болью. Она съ вечера сообщила мужу желаніе свое ѣхать къ Аглаевымъ, a онъ, по скупости своей, опасаясь, что Елисавета, для пособія имъ, готова будетъ отдать брильянты свои, рѣшительно не согласился. Слово за слово, вышла жестокая распря. Елисавета настаивала въ намѣреніи непремѣнно ѣхать; мужъ объявилъ, что не даетъ ей лошадей. Она говорила, что уйдетъ пѣшкомъ, a онъ отвѣчалъ, что велитъ связать ей ноги и руки. Кончилось взаимными упреками. Въ заключеніе сцены сдѣлалась съ Елисаветою истерика, a мужъ ея ушелъ спать къ себѣ въ кабинетъ.
Съ нетерпѣніемъ и явнымъ неудовольствіемъ слушала Свіяжскую Елисавета. Предостереженіе не только не сдѣлало никакой пользы, но разсердило ее, и она, въ запальчивости, наговорила Свіяжской много грубостей, объявивъ рѣшительно, что удивляется: по какому праву взялась она дѣлать ей такіе оскорбительные упреки?
"Впрочемъ, ежели-бы я и въ самомъ дѣлѣ была виновата, въ чемъ вы, по дружбѣ и по родству, такъ откровенно объясняете мнѣ подозрѣніе ваше" -- сказала съ досадою Елисавета -- "то самъ мужъ мой, невѣрностію и поступками своими противъ меня, далъ мнѣ на это все право; онъ возобновилъ прежнюю связь съ гнусною Лезбосовою, хотя клялся мнѣ никогда не видаться съ нею. Жокондовъ добрый и умный человѣкъ; онъ рекомендованъ мнѣ самимъ мужемъ моимъ, и я не понимаю, почему мнѣ лишать себя его пріятнаго общества? Это капризъ, и я не уважила-бы такого вздорнаго требованія даже и со стороны самой маменьки; слѣдовательно, тѣмъ менѣе еще прошу вступаться въ мои дѣла людей постороннихъ."
Свіяжская хладнокровно выслушала всю эту неприличную и грубую выходку Елисаветы.
"Послушай, мой другъ: кажется, я совсѣмъ не посторонняя въ вашемъ семействѣ; я поставила себѣ долгомъ предостеречь тебя, говорила отъ души; и очень сожалѣю, что ты разсердилась за дружескій совѣтъ. Но я сдѣлала свое дѣло, и еще тебѣ повторяю: остерегись -- ты готовишь себѣ большое несчастіе, и послѣ сама согласишься, что я говорила тебѣ правду."
"Благодарю за эту правду. Но, кажется, уже невозможно мнѣ быть несчастливѣе теперешняго!" отвѣчала Елисавета, задыхаясь отъ слезъ. -- "Что я переношу и какова моя жизнь -- одному Богу извѣстно!" Свіяжская съ состраданіемъ смотрѣла на нее, и не говорила ни слова. Утирая свои слезы, одумавшись и раскаяваясь сама въ грубостяхъ, сказанныхъ Свіяжской, Елисавета просила y нея прощенія и цѣловала ея руки.
Въ это время вошелъ Князь Рамирскій, вмѣстѣ съ Софьею, изъ сада. Принесли самоваръ, и Миссъ Клокъ приступила къ разливанію чая. Всѣ были задумчивы и молчали. Одна Свіяжская сохранила хладнокровіе, и чтобы поддержать кое-какъ разговоръ, обратилась къ Князю Рамирскому, съ вопросами о любимомъ его предметѣ, хозяйствѣ. Вступивъ на эту столь извѣстную ему стезю, Князь разговорился, разсказывалъ всѣ подробности о посѣвъ и урожаѣ въ разныхъ деревняхъ своихъ. Между тѣмъ карета Свіяжской была подвезена къ крыльцу. Елисавета плакала, и, цѣлуясь съ нею, просила еще разъ, потихоньку, прощенія въ грубостяхъ своихъ. Обнимая Софью, нарочно говорила она съ нею по Англійски, чтобы мужъ ея не могъ понять. Она умоляла ее, тотчасъ по пріѣздѣ къ Аглаевымъ, увѣдомить, въ какомъ положеніи найдетъ она сестру, и что ежели ей нужно пособіе, то она, тайно отъ тирана своего, пришлетъ ей всѣ свои брильянты. Мужъ и жена проводили такимъ образомъ гостей своихъ до кареты.
Въ близкомъ разстояніи отъ деревни Князя Рамирскаго встрѣтился имъ Жокондовъ, одѣтый щегольски, ѣдущій въ кабріолетѣ, на парѣ Англійскихъ, красивыхъ лошадей. Онъ спѣшилъ, какъ видно было, на обыкновенное дежурство свое къ Елисаветѣ.
"Всегда, когда вижу я такого необыкновеннаго франта" -- сказала Свіяжская -- "приходитъ мнѣ въ голову сужденіе, не помню какого-то автора. "Надобно вообразить себѣ," говоритъ онъ, "самаго отличнѣйшаго нашего щеголя, одѣтаго по послѣднему нумеру Парижскаго моднаго журнала -- какимъ шутомъ и уродомъ показался-бы онъ добрымъ Китайцамъ въ Пекинѣ?" Но франтовство этого обветшалаго волокиты, Жокондова, въ сторону, a я опасаюсь, что онъ довершитъ несчастіе доброй, но весьма вѣтренной и взбалмошной нашей Елизаветы.... и погубитъ ее." Свіяжская сообщила Софьѣ разговоръ свой съ Елисаветою, сказанныя ею грубости, и раскаяніе о томъ, что она забылась.
-- Къ счастію, что вы такъ добры, разсудительны, отвѣчала Софья, и такъ равнодушно перенесли ея грубости. Какъ можно было благонамѣренность вашу и дружескій совѣтъ принять съ такою непріятностію? Но сколько несчастныхъ супружествъ удалось уже мнѣ видѣть -- въ особенности-же, примѣръ сестеръ моихъ приводитъ меня въ ужасъ! Какъ тяжела обязанность, которую я на себя принимаю.... Почему мнѣ думать, что для меня будетъ исключеніе изъ общаго правила!
"Милый другъ мой," отвѣчала Свіяжская, -- ты ежедневно читаешь Священное Писаніе. Вспомни слова: царствіе небесное нудится. Это значитъ, что должно трудиться, для пріобрѣтенія душевнаго спокойствія и счастія призывать Бога въ помощь, усердно молиться, имѣть безпрерывное и внимательнейшее наблюденіе за собою, ничего безъ размышленія не дѣлать, смотрѣть на послѣдствія, руководствоваться отличительнымъ преимуществомъ, даннымъ человѣку -- здравымъ разсудкомъ. Повѣрь, что большая часть несчастій и огорченій нашихъ происходитъ отъ насъ самихъ, и что величайшій врагъ человѣку -- онъ самъ себѣ!"