On commence par dire dupe et on finit par derenir fripon.
* * *
Обманутый часто оканчиваетъ тѣмъ, что самъ дѣлается обманщикомъ.
* * *
Въ ожиданіи сроковъ продажи съ аукціона одного имѣнія, которое Аглаевъ имѣлъ въ виду, остался онъ въ Москвѣ, и продолжалъ ежедневно посѣщать Радушина.
Но дядюшка Аристофановъ надоѣдалъ ему частыми напоминаніями, что онъ ведетъ какой-то странный образъ жизни, и привязался къ извѣстному въ Москвѣ дураку и оригиналу Радушину, a всѣхъ прочихъ своихъ знакомыхъ оставилъ. Въ угодность будто-бы этому дядѣ сталъ Аглаевъ иногда ѣздить въ Англійскій Клубъ; но это было пустое извиненіе: просто, страсть къ игрѣ влекла его туда, и онъ не имѣлъ душевной силы преодолѣть себя. Между тѣмъ Радушинъ уѣхалъ въ деревню, и тутъ ничто уже не останавливало Аглаева. Съ Змѣйкинымъ, и наперсникомъ его Вампировымъ, былъ онъ сначала очень холоденъ, и, не смотря на неоднократныя приглашенія ихъ, совсѣмъ не ѣздилъ къ нимъ; но при частыхъ свиданіяхъ въ Клубѣ пріязнь между ними постепенно возобновлялась. Аглаевъ началъ играть съ ними въ вистъ по маленькой, и довольно счастливо. Впрочемъ, Аглаевъ самъ былъ увѣренъ, и другіе утверждали, что онъ отличный мастеръ во всѣ коммерческія игры.
Въ Клубѣ встрѣтился онъ, между прочимъ, съ Филипомъ Ивановичемъ Удушьевымъ, который славился прежде удальствомъ своимъ и молодечествомъ, т. е. пивалъ мертвую чашу, игралъ навѣрное въ карты, извѣстенъ былъ своимъ буянствомъ, имѣлъ множество дуэлей, готовъ былъ сдѣлать всякому дерзость и оскорбленіе, сидѣлъ нѣсколько разъ въ крѣпости, былъ сосланъ въ дальній гарнизонъ, словомъ -- имѣлъ всѣ качества удалаго Гвардейскаго Сержанта прошедшаго столѣтія. Аглаевь, въ молодости своей, много слыхалъ объ Удушьевъ: онъ былъ нѣкогда героемъ молодыхъ людей, и прежде повсюду разсказывали его подвиги, когда кому, и какую именно оказалъ онѣ дерзость, кого прибилъ, кому наговорилъ грубостей, что въ старое время называли остроуміемъ и чему многіе старались тогда подражать.
Но съ лѣтами, по немногу, Удушьевъ усмирился. Онъ кончилъ знаменитое поприще удальства своего, тѣмъ, что женился какимъ-то образомъ, и изъ всѣхъ похвальныхъ качествъ своихъ сохранилъ онъ только одно -- продолжалъ часто напиваться до пьяна, однакожъ не простою водкою и ромомъ, какъ-то бывало въ старину; притомъ-же не вездѣ и не со всякимъ, a пилъ y себя въ домъ, Шампанское, съ избранными своими друзьями, или съ тѣми, которыхъ имѣлъ въ виду завербовать въ друзья, т. е. завлечь къ себѣ въ домъ и обыграть навѣрное.
Прежде, этотъ г. Удушьевъ, былъ весьма равнодушенъ къ Аглаеву, не всегда отвѣчалъ на поклоны его и ни слова съ нимъ не говаривалъ. Теперь почувствовалъ онъ какое-то особенное, сердечное влеченіе къ Аглаеву, безпрестанно желалъ быть съ нимъ вмѣстѣ, не отходилъ отъ него, когда онъ игралъ въ вистъ, или въ пикетъ, и восхищался его мастерствомъ, говоря, что такой памяти, такого соображенія и такого искусства, онъ почти не видывалъ. Удушьевъ совѣтовавъ Аглаеву играть въ большую игру, и вызывался держать за него, съ кѣмъ угодно, пари. Но самъ съ нимъ никогда не игралъ, пользовался свободнымъ временемъ, когда y Аглаева не было партіи, ходилъ съ нимъ въ это время по комнатамъ, или, сидя вдвоемъ въ углу, разговаривалъ о Словесности. Зная, что Аглаевъ авторъ, нарочно прочиталъ Удушьевъ его сочиненія, и очень кстати, съ большимъ искусствомъ, хвалилъ ихъ. Иногда разсказывалъ онъ о прежнихъ своихъ шалостяхъ, разскаявался, ставилъ себя въ примѣръ, какъ человѣкъ необузданный и не руководимый правилами нравственности, можетъ завлечься и съ добрымъ сердцемъ надѣлать много зла. Словомъ: имѣя обширный умъ, Удушьевъ плѣнилъ Аглаева, и постепенно взялъ надъ нимъ такую поверхность, что тотъ сталъ почитать его отличнѣйшимъ человѣкомъ, имѣлъ къ нему полную довѣренность, и такъ привыкъ къ умной и пріятной его бесѣдкѣ, что всякой день сталъ ѣздить въ Клубъ, для того только, чтобы имѣть удовольствіе видѣться съ Удушьевымъ. Впрочемъ по добротѣ своей и по дружбѣ къ Аглаеву, Удушьевъ совѣтовалъ ему отнюдь не играть ни въ банкъ, ни въ штосъ, и продолжать только коммерческія игры, въ которыхъ онъ былъ такой мастеръ. Часто сверхъ того предостерегалъ онъ Аглаева, на счетъ тѣхъ, кто предлагалъ ему составить партію.
Удушьеву, какъ ветерану Клуба, извѣстны были нравственныя качества многихъ посѣтителей. Онъ разсказывалъ Аглаеву біографіи нѣкоторыхъ. "Вотъ, видите-ли вы этого несчастнаго, въ замаранномъ сюртукѣ, съ растрепанными волосами, блѣднаго, худаго, изнеможеннаго? Порокъ и развратъ положили печать какого-то отверженія на лицѣ его. Это несчастный Князь Продигинъ." -- Неужели это онъ? -- отвѣчалъ Аглаевъ.-- Онъ пріобрѣлъ большую извѣстность, хотя не весьма завидную, и я даже слышалъ объ немъ.-- "Вы видите" -- продолжалъ Удушьевъ -- "онъ подходитъ ко многимъ, предлагаетъ составить ему партію, но всѣ отказываются, потому, что ежели онъ проиграетъ, то не только не заплатитъ, но въ состояніи наговорить грубостей, и за это уже нѣсколько разъ былъ онъ битъ и посрамленъ. Но повѣрите-ли вы, что не болѣе, какъ лѣтъ десять тому назадъ, его почитали здѣсь героемъ и предметомъ общаго вниманія? У него было большое состояніе, которое почти все раздѣлилъ онъ между бывшими друзьями своими. Посмотрѣли-бы вы тогда, какъ около его всѣ увивались! Онъ готовъ былъ во всякой игръ держать половину, знакомымъ и незнакомымъ, не отказывался ни отъ одного пари, и иногда парировалъ въ пяти, или шести столахъ. Словомъ: такъ спѣшилъ онъ промотать свое имѣніе, что въ самое короткое время вступилъ на то поприще, на которомъ теперь вы его видите. Молодъ, богатъ, знатной фамиліи, совсѣмъ не глупый человѣкъ, онъ точно могъ-бы быть полезнымъ обществу, и имѣлъ всѣ средства прожить спокойно и счастливо; но страсть къ игрѣ и безхарактерность привели его въ бездну, въ которую онъ вовлекъ себя и семейство свое. Онъ можетъ служить разительнымъ доказательствомъ, что точно глупому сыну не въ помощь богатство, и что молодой богатый человѣкъ, вырвавшійся рано на свою волю, не имѣя руководителя, не получивъ хорошаго воспитанія, т. е. основаннаго на правилахъ нравственности, есть самое несчастное твореніе. Столько сѣтей разставлено бываетъ неопытности его, что чудо, ежели онъ освободится цѣлъ и невредимъ!" -- Такимъ образомъ разсказывалъ Удушьевъ и о другихъ.-- "Многіе" -- говорилъ онъ, "такъ привыкли къ Клубу, что имъ тягостно быть въ другомъ мѣстѣ. Въ 6, или 7 часовъ вечера какая-то непреодолимая сила влечетъ ихъ сюда."
Однажды Удушьевъ, вмѣстѣ съ Аглаевымъ, обѣдалъ въ Клубѣ. Змѣйкинъ, другъ его Вампировъ, были тутъ-же, и съ ними еще нѣкто, подобный имъ, Карлъ Адамовичь Шурке, весьма подозрительной физіогноміи, блѣдный и худой. Онъ всегда игралъ въ большую игру, и извѣстенъ былъ своимъ необыкновеннымъ проворствомъ; всѣ они сидѣли другъ подлѣ друга. Аглаевъ былъ тогда въ выигрышѣ, и подчивалъ сосѣдей своихъ Шампанскимъ, до котораго онъ былъ большой охотникъ. Удушьевь спросилъ себѣ лучшаго сотерна, Змѣйкинъ Бургонскаго; всѣ взаимно начали подчивать другъ друга. Аглаевъ весьма покраснѣлъ, голова y него кружилась, a въ это время любилъ онъ дружескія, сердечныя изліянія. Онъ объяснялся Удушьеву въ уваженіи своемъ, въ дружбѣ и въ какомъ-то симпатическомъ влеченіи сердца. Разумѣется, другъ его воспользовался случаемъ и не остался должникомъ въ изъясненіяхъ.
"Послушайте, любезный Петръ Ѳедоровичь," сказалъ онъ, "что вы никогда меня не посѣтите?" -- Ежели вы позволите, то я за честь и удовольствіе себѣ поставлю быть y васъ. -- "Удовольствіе будетъ взаимное, и на что долго откладывать? Пріѣзжайте, запросто, завтра ко мнѣ обѣдать." Онъ нарочно сказалъ эти слова громко, чтобы слышали сидѣвшіе подлѣ нихъ, Змѣйкинъ, Вампировъ и Шурке, и чтобы имѣть послѣ того благовидную причину пригласить и ихъ къ себѣ. Послѣ обѣда Удушьевъ поспѣшилъ объяснить это Аглаеву. "Мнѣ совѣстно было не позвать ихъ" -- сказалъ Удушьевъ. "Они слышали, какъ я васъ приглашалъ. Впрочемъ, этотъ народъ мнѣ ни на полъ-двора не надобенъ; мнѣ гораздо-бы пріятнѣе было провести время вдвоемъ съ вами." Говорятъ, что Змѣйкинъ и Вампировъ не очень чисто играютъ -- сказалъ Аглаевъ.-- Я былъ y нихъ въ передѣлѣ; однакожъ, не замѣтилъ я, чтобы они играли навѣрное; самому мнѣ удавалось много y нихъ выигрывать, но потомъ пошло несчастіе, и я проигрался -- только именно отъ того, что было необыкновенное несчастіе. -- "Я не думаю," отвѣчалъ Удушьевъ равнодушно, "чтобы они умѣли играть навѣрное. Для этого надобны отважность и умъ, a они, кажется, не такъ смотрятъ. Что касается до Шурке, это самый пустой человѣкъ, и играть съ нимъ находка: онъ понятія не имѣетъ, a пускается въ большую игру, и пропасть проигрываеть."
На другой день, въ четыре часа, явился Аглаевъ къ Удушьеву, думая, что опоздалъ, и что его только и ожидаютъ; но никого изъ гостей еще не было, и самъ хозяинъ не возвращался съ утренней прогулки. Аглаева ввели въ кабинетъ, который занималъ болѣе половины всего дома, и убранъ былъ со вкусомъ и роскощью. На письменномъ столѣ нашелъ онъ нѣсколько романовъ Виктора Дюканжа, пѣсни Беранже, Записки Видока, и прочія тому подобныя книги; но за то, въ прекрасныхъ шкафахъ краснаго дерева, за стекломъ, стояли, въ дорогихъ переплетахъ, сочиненія лучшихъ Французскихъ, Англійскихъ и Нѣмецкихъ Авторовъ. Аглаеву захотѣлось посмотрѣть изданіе Бюффона, in folio, которое видно было за стекломъ. Онъ отворилъ шкафъ, но съ удивленіемъ увидѣлъ, что ни одной книги тамъ не было, a сдѣланы были фальшивые переплеты, съ одними названіями книгъ; за ними-же, напротивъ, стояло нѣсколько бутылокъ и штофовъ, съ разными ликерами, настойками и водкою. Въ это время вошелъ каммердинеръ Удушьева, съ трубкою. -- "Что это y васъ, неужели во всѣхъ шкафахъ такія книги?" спросилъ Аглаевъ, показывая на отворенную дверцу шкафа.-- Да-съ, здѣсь барскій гардеробъ -- отвѣчалъ каммердинеръ Удушьева, съ трубкою.-- и лучшіе, какъ баринъ изволитъ называть, заповѣдные ликёры и настойки. -- Аглаевъ закурилъ трубку и началъ читать одну изъ книгъ, лежавшихъ на столѣ.
Въ пять часовъ возвратился хозяинъ и прошелъ прямо къ себѣ въ кабинетъ, извинился передъ Аглаевымъ, что заставилъ его дожидаться, и замѣтивъ, что одинъ шкафъ открытъ, сказалъ: "Какъ вамъ нравится моя выдумка? Книги свои отправилъ я всѣ въ деревню, a здѣсь нарочно велѣлъ сдѣлать такіе шкафы. Повѣрьте, что большая часть имѣющихъ библіотеки гораздо-бы умнѣе поступили, если-бы сдѣлали такіе-же шкафы, и не тратили по пустому денегъ на покупку книгъ, которыхъ они никогда не читаютъ!"
Вскорѣ явились и прочіе приглашенные гости. Хозяинъ велѣлъ давать обѣдать, a пока составилъ партію въ вистъ; но Г. Шурке ни за что по маленькой не садился. Игра сдѣлалась большая, съ прибавкою пари, по нѣскольку сотенъ рублей робертъ. Аглаевъ, увѣренный въ необыкновенномъ своемъ искусствѣ, и поддержанный въ этомъ мнѣніи Удушьевымъ, сѣлъ со внутреннимъ удовольствіемъ, въ надеждѣ непремѣнно выиграть; однакожъ, до обѣда ycпѣлъ онъ проиграть два большихъ роберта....
Обѣдъ былъ чудесный какъ обыкновенно y игроковъ водится: немного блюдъ, но все самое лучшее и дорогое. Кромѣ Шампанскаго, никакого другаго вина не подавали; передъ каждымъ приборомъ, въ холодильникѣ, во льду, стояло по особой бутылкѣ. Пили большими стаканами. Сверхъ того, хозяинъ, сидѣвшій подлѣ Аглаева, подливалъ ему изъ своей бутылки, такъ, что несчастный нашъ герой выпилъ одинъ, по крайней мѣрѣ, полторы бутылки. Для иного это ничего-бы не значило; но Аглаевъ былъ такъ слабъ, что насилу вышелъ изъ-за стола, весь раскраснѣлся, голова y него кружилась, ноги подгибались.
Послѣ обѣда подали всѣмъ трубки. Опять нѣсколько бутылокъ Шампанскаго, съ прибавленіемъ двухъ кувшиновъ Зельцерской воды, явилось на столѣ въ гостиной. Принялись доигрывать вистъ. Партенёръ Аглаева, Вампировъ, какъ-то все ошибался, сдѣлалъ ренонсъ, за который должно было заплатить большой шлемъ, и -- третій робертъ былъ проигранъ! Аглаевъ отдалъ въ одинъ разъ все, что пріобрѣлъ въ нѣсколько дней въ клубъ, т. е. около двухъ тысячь рублей. Хозяинъ предлагалъ составить еще партію.
"Что за вистъ!" сказалъ Змѣйкинъ. "Пренесносная игра! Карлъ Адамовичъ!" продолжалъ онъ, обращаясь къ Шурке, "сдѣлай, братецъ, намъ банкъ!" -- Пожалуй. -- Вы, Филиппъ Ивановичъ, будете держать мнѣ половину? -- "Нѣтъ, братъ! Ежели на то дѣло пошло" -- отвѣчалъ Удушьевъ, ударивъ по столу, и притворяясь пьянымъ, такъ, что будто бы y него языкъ насилу шевелился -- "я самъ буду понтировать. Ты много выигралъ въ вистъ; подѣлись съ нами; я тебѣ пущу, по старинному, брандера!"
Шурке вынулъ изъ кармана большую кипу ассигнацій, высыпалъ изъ кошелька множество полуимперіяловъ, и тотчасъ дѣло пошло на ладъ.
"А! давай-ка сюда золота! Знаетъ, разбойникъ, чѣмъ приманить меня!" -- сказалъ Удушьевъ, продолжая играть ролю пьянаго, и поставивъ карту, на которую придвинулъ кучу золота.
-- Правду говорятъ, что при банкѣ и въ зайцѣ чортъ сидитъ! -- сказалъ Аглаевъ, увлеченный страстію своею къ игрѣ, и тѣмъ болѣе еще, что проигралъ такъ много въ вистъ. Вотъ, ни за что не хотѣлъ я играть въ банкъ, a мочи нѣтъ -- не могу удержаться! Дайте мнѣ карты! -- " Здѣсь олухи есть " -- пропѣлъ пьяный Удушьевъ, и гости его закусили себѣ губы, чтобы не засмѣяться.
Шурке подалъ Аглаеву нераспечатанную колоду. Опъ перемѣшалъ, сдѣлалъ очередь, и поставилъ большой кушъ. Первую карту ему дали; онъ поставилъ съ транспортомъ, и прибавилъ еще кушъ. "Ага, братъ! да ты молодецки понтируешь! Окинься-ка онъ нѣсколько талій, такъ весь банкъ полетитъ къ верху ногами!" Но Шурке не окинулся, убилъ, и въ нѣсколько талій записалъ на Аглаева безъ малаго десять тысячь. Аглаевъ сосчиталъ, поставилъ карту до десяти тысячь, проигралъ, вынулъ Ломбардный билетъ на эту сумму, и пересталъ играть.
Но сердце y него сильно билось; онъ выпилъ еще стаканъ Шампанскаго, съ Зильцерскою водою; спросилъ себѣ еще трубку, и сѣлъ подлѣ стола. Между тѣмъ Шурке билъ нещадно Удушьева; тотъ бѣсился, рвалъ карты, кидалъ ихъ на полъ, и бранилъ, какъ только можно хуже, Шурке, который хладнокровно продолжалъ метать. Змѣйкинъ и Вампировъ были въ небольшомъ выигрышѣ. Наконецъ Удушьевъ подмѣтилъ руте, поставилъ темныя, и началъ отыгрываться. -- "Ну братъ! ужь отъ руте моего ты не оттасуешься!" -- сказалъ онъ. -- "Послушайся меня, Петръ Ѳедоровичъ, ставь мое руте, и повѣрь, что мы лихо надуемъ этого дьявола!" -- Аглаевъ взялъ опять карты, и ему начало было рутировать, но вскорѣ злодѣйка измѣнила! Спросилъ новую колоду, сдѣлалъ онъ еще очередь, но также пренесчастную! Голова y него кружилась, и отъ вина и отъ проигрыша. Онъ самъ себя не помнилъ, кинулъ и эту очередь подъ столъ, взялъ еще другую колоду, испытывалъ на мирандоль, на фаску, на окуловку, на ворожбу, на разсчетъ; но все было безполезно -- необыкновенное несчастіе преслѣдовало его неотступно. Нѣсколько разъ переставалъ онъ играть, и расплачивался; всѣ ломбардные билеты его были на неизвѣстнаго; онъ боялся оставлять ихъ дома, потому, что слуги y дяди его были воры и пьяницы. Опять начиналъ играть Аглаевъ -- къ свѣту кончилась игра, и онъ остался въ проигрышъ семьдесятъ тысячь рублей, т. е. большую часть капитала своего....
Въ отчаяніи, въ какомъ-то странномъ положеніи, какъ будто въ помѣшательствѣ ума, поѣхалъ онъ домой. На другой день, съ сильною головною болью, отъ пьянства, обжорства и проигрыша, едва всталъ онъ съ постели, проклиналъ судьбу свою, рвалъ на себѣ волосы, и даже мысль о самоубійствѣ сходила ему въ голову. Но постепенно успокоился онъ, и вспомнилъ, что наканунѣ, за обѣдомъ y Удушьева, звалъ ихъ всѣхъ въ этотъ день Змѣйкинъ къ себѣ, и что онъ сговорился ѣхать къ нему, вмѣстѣ съ Удушьевымъ, который не зналъ его квартиры. "Авось сегодня буду счастливѣе!" думалъ Аглаевъ. "Неужели Фортуна будетъ вѣкъ меня преслѣдовать? Попробую въ послѣдній разъ, и ежели отыграюсь, то -- даю себѣ клятву: вѣкъ впередъ картъ въ руки не брать! Нѣтъ! такое душевное волненіе и страданіе слишкомъ тяжелы, никакое здоровье не можетъ перенесть положенія, въ какомъ былъ я вчера и сегодня! Это, просто, сведетъ меня преждевременно во гробъ." Мысль о милой, доброй женѣ, о дѣтяхъ, мучила его -- онъ не могъ удержаться отъ слезъ, легъ на постелю, и горько плакалъ....
Надежда отыграться, и притомъ твердое, рѣшительное намѣреніе вѣкъ больше никогда не играть, ободрили Аглаева. Онъ одѣлся, и въ три часа явился къ Удушьеву, чтобъ вмѣстѣ съ нимъ ѣхать къ Змъйкину, но не засталъ его дома, и отправился одинъ. Удушьева ожидали до пяти часовъ; наконецъ прислалъ онъ сказать, что не будетъ.
Въ этотъ день уже не нужна была примана въ вистъ. Аглаевъ самъ просилъ Шурке дать ему реванжъ. Опять почти до свѣта продолжалась игра. Аглаевъ проигралъ еще слишкомъ двадцать тысячь, и опять былъ пьянъ. Онъ возвратился домой уже не съ отчаяніемъ, a съ какимъ-то ожесточеніемъ; мысль о ceмействѣ уже не безпокоила его болѣе; онъ рѣшился играть весь вѣкъ, расположиться остальнымъ капиталомъ, какъ должно игроку, не понтировать, a самому метать банкъ. Однакожъ, все не имѣлъ онъ въ виду ничего болѣе, какъ только отыграться, и потомъ рѣшительно никогда болѣе не брать картъ въ руки.
Проснувшись утромъ, опять съ головною болью отъ пьянства, Аглаевъ вздумалъ употребить тѣ-же средства, какія употребляютъ другіе въ подобныхъ случаяхъ, съ похмѣлья. Онъ выпилъ ужасную рюмку ерофеича, наѣлся соленыхъ огурцовъ, и, освѣжившись нисколько, пошелъ ходить.
На бульваръ встрѣтилъ его Удушьевъ. Къ удивленію Аглаева, довольно холодно поклонился онъ ему, и хотѣлъ идти мимо, не сказавъ ни слова. "Что вы, Филиппъ Ивановичъ, не были вчера y Змѣйкина?" спросилъ Аглаевъ, съ нѣкоторымъ смущеніемъ, послѣ такого холоднаго пріѣема.-- Потому не былъ, что я не люблю знаться, безъ всякой нужды, съ такими бездѣльниками, какъ онъ. -- "Какъ? Что это значитъ? Вы всегда пріятельски обходились съ нимъ?" -- Мнѣ была нужда до него, a теперь, покамѣстъ до времени, знакомство мое кончилось, и я не велѣлъ пускать его къ себѣ. Послушай, любезный Петръ Ѳедоровичъ: y тебя жена и дѣти; ты мнѣ жалокъ, и я хочу спасти тебя. Теперь дѣло кончено. Совсѣмъ раззорить и пустить тебя по міру съ семействомъ, было-бы безсовѣстно; я могъ выиграть все, что ты имѣешь, но удовольствовался 50 тысячами, a остальныя 20 т. отдалъ мошенникамъ, которые помогали мнѣ. Полно, опомнись, перестань! Ты никакого понятія объ игръ не имѣешь. Да и какъ можно до такой степени быть легковѣрнымъ и неосторожнымъ? Съ какой стати могъ ты повѣрить моей н?жной дружбѣ и привязанности къ себѣ? Агенты мои, т. е. разбойники, подобные тѣмъ, съ которыми ты вчера обѣдалъ, сообщили мнѣ всѣ твои обстоятельства. Я зналъ, какъ мастерски обманулъ тебя этотъ отъявленный плутъ Фрипоненковъ; мнѣ извѣстно было, сколько именно осталось y тебя денегъ, и планъ обыграть тебя уже давно былъ мною составленъ. Я старался войдти въ твою дружбу, снискать постепенно твою довѣренность и завлечь къ себѣ въ домъ. Ты видишь, какъ все это удачно совершилось -- но теперь довольно. Я не люблю мучить и рвать по немногу, какъ дѣлаютъ это другіе. Ежели рѣзать, такъ и прирѣзать, a не пилить по кусочкамъ. Вчера планъ мой исполнился, и я уже болѣе вѣкъ, ни съ тобою, ни противъ тебя не играю. Удивляюсь, въ какомъ ты былъ ослѣпленіи, и до какой степени ты никакого понятія не имѣешь объ игрѣ! Какъ можно было не замѣтить, что съ тобою дѣлали? Этотъ скотина, Шурке, такъ неискусно передергивалъ, что бѣсилъ меня. Я только одинъ мастерски игралъ роль пьянаго и отчаяннаго отъ проигрыша. Ну, любезный Петръ Ѳедоровичъ! я сказалъ тебѣ все, и ежели ты не послушаешь моего совѣта, то, право, я не виноватъ. Прощай!-- Удушьевъ пожалъ ему руку и пошелъ далѣе.
Долго не могъ опомниться Аглаевъ послѣ этаго разговора. Онъ не зналъ -- чему приписать такую откровенность Удушьева: безстыдству и наглости, или необыкновенной добродѣтели? "Но," думалъ Агласвъ, "онъ могъ-бы воспользоваться глупостью и легковѣріемъ моимъ, могъ-бы вы-играть y меня все до копѣйки, и вмѣсто того оставилъ мнѣ еще кусокъ хлѣба, и такъ дружески предупреждаетъ меня! Это чудесный человѣкъ!" Аглаевъ хотѣлъ было послѣдовать совѣту Удушьева, рѣшительно болѣе не играть, уѣхать съ остальными деньгами въ деревню, жить тамъ умѣренно и спокойно въ кругу своего семейства. Вся возможность предстояла къ тому: долги его были уплачены, и оставалось y него еще болѣе 20 т. чистыхъ денегъ. Слабость характера помѣшала ему свершить это благоразумное намѣреніе. "Какъ и чѣмъ жить съ женою и съ дѣтьми, при такомъ небольшомъ состояніи?" думалъ Аглаевъ. Притомъ-же, въ продолженіе послѣдняго времени, привыкъ онъ къ роскоши, хорошему обѣденному столу и Шампанскому, до котораго и прежде былъ большой охотникъ. "Что за жизнь въ нищетѣ и недостаткѣ? Такъ и быть! Попробую еще счастія, порискую остальными деньгами!" думалъ Аглаевъ; -- "ежели проиграюсь -- полно! Уѣду тотчасъ въ деревню; долговъ, слава Богу, нѣтъ; займусь литтературою, хозяйствомъ, воспитаніемъ дѣтей; тогда, такъ и быть, ужь по неволѣ буду во всемъ отказывать себѣ, и жить кое-какъ. Но надобно еще испытать. Moжетъ быть, счастіе мнѣ послужитъ? Однакожъ въ банкъ, ни съ Змѣйкинымъ, ни съ Шуркѣ, ни съ Вампировымъ, болѣе не играю! Вообще въ азартныя игры, послѣ того, какъ меня безсовѣстно и нагло обокрали, пускаться не стану. Буду играть въ коммерческія игры; но по большой, даже и въ вистъ, не зная своихъ партенёровъ, не сяду. Въ пикетъ, a пуще всего въ дурачки, если-бы нашелся охотникъ, пожалуй, и по большой!" -- Аглаевъ почиталъ себя совершеннымъ мастеромъ въ эту игру, и увѣренъ былъ, что никто лучше его не играетъ. Между тѣмъ рѣшился онъ, чтобъ не быть смѣшнымъ, не обнаруживать, что его обыграли навѣрное, обходиться съ ограбившими его разбойниками по прежнему, показывать, что онъ ничего не знаетъ; но только въ банкъ съ ними не садиться, въ надеждѣ, что они сами попадутся ему въ коммерческія игры. Слѣдуя велемудрому предпріятію своему, въ тотъ-же день явился Аглаевъ въ Клубѣ, съ намѣреніемъ -- просить великодушнаго Удушьева не объявлять, что онъ ему все открылъ, не посрамлять его, не дѣлать смѣшнымъ, и не мѣшать ему поправить дѣла свои въ коммерческія игры. Но напрасно хотѣлъ онъ утруждать его такою просьбою. Удушьевъ въ тотъ-же день, уѣхалъ въ свою подмосковную, пріобрѣтенную имъ отъ одного, подобнаго Аглаеву, друга. Онъ большею частію жилъ въ этой подмосковной, и пріѣзжалъ въ Москву не иначе, какъ по увѣдомленіямъ агентовъ своихъ, что есть ему надъ кѣмъ потрудиться и позабавиться.
Въ Клубѣ Аглаевъ встрѣтилъ опять благодѣтелей своихъ, Змѣйкина и Вампирова; но показалъ видъ, что ему подвиги ихъ нисколько неизвѣстны. Они предлагали ему партію въ вистъ. "Нѣтъ" -- отвѣчалъ онъ -- "и въ банкъ, и въ вистъ сталъ я играть очень несчастливо, a ежели-бы нашелся охотникъ въ пикетъ, въ большой или въ дурачки, то я готовъ." -- Какъ? Ты мастеръ въ дурачки?-- сказалъ Змѣйкинъ.-- Досадно, что нѣтъ здѣсь Карла Адамовича Шурке; онъ страстный охотникъ до этой игры! Но пріѣзжай завтра ко мнѣ обѣдать; я приглашу его, и мы посмотримъ, какъ вы сразитесь. -- "Хорошо, пріѣду," отвѣчалъ Аглаевъ. "А между тѣмъ не найдешь-ли ты мнѣ здѣсь партіи въ пикетъ?" -- Какъ не найдти! Вотъ Евграфъ Платоновичъ Ліонскій. Только онъ играетъ не иначе, какъ въ большую.-- "Такого-то мнѣ и надобно."-- Партія составилась. Аглаевъ предложилъ столь дорогую игру, что Ліонскій не рѣшился играть одинъ онъ нашелъ охотниковъ держать ему. Всѣмъ извѣстно было, что Ліонскій мастеръ. Тотчасъ разнесся слухъ о необыкновенно большой игрѣ въ пикетъ; около стола нашихъ игроковъ сдѣлался кружокъ. Оба они играли очень хорошо, но счастіе ни тому, ни другому рѣшительно не благопріятствовало, и игра окончилась почти ничѣмъ.
На другой день открылось сраженіе Аглаева съ Шурке, въ дурачки, въ домъ Змѣйкина. Герой нашъ сѣлъ играть съ твердою увѣренностію на выигрышъ; онъ славился необыкновеннымъ искусствомъ въ кругу своемъ, и не находилъ еще себѣ сопротивника. Каждая игра назначена была по тысячѣ рублей, потому что Шурке въ маленькую играть никакъ не соглашался. Потомъ пошли пароли и сетелевы. Аглаевъ нѣсколько разъ выигрывалъ и проигрывалъ; но онъ, по обыкновенію своему, вышелъ изъ-за стола пьяный; потомъ, въ продолженіе игры, пилъ еще Шампанское и пуншъ, и не замѣтилъ, что стоявшій подлѣ него Вампировъ дѣлалъ условленные знаки: то поправлялъ галстукъ, или волосы свои, то вынималъ табакерку, и, открывая ее, какъ будто нечаянно, билъ по ней нѣсколько разъ пальцами, то брался за щетку, или за мѣлъ. Дурачки кончились тѣмъ, что Аглаевъ остался въ полныхъ, круглыхъ и полновѣстныхъ дуракахъ, проигралъ безъ малаго десять тысячь, спросилъ новыхъ картъ, и, машинально, на счастіе, перешелъ въ другое мѣсто, такъ, что Вампирову нѣгдѣ было помѣститься подлѣ него. Аглаевъ предложилъ играть на квитъ, но Змѣйкинъ сдѣлалъ знакъ Шурке, и тотъ рѣшительно пересталъ.
"Нѣтъ" -- сказалъ Шурке -- "эта игра слишкомъ утомительна. Надобно безпрерывное вниманіе и память; я готовъ, ежели вамъ угодно, на реванжъ, въ банкъ." -- И конечно, конечно, лучше въ банкъ -- сказалъ Змѣйкинъ.-- И мы будемъ играть, a теперь сидимъ и смотримъ мы на васъ, какъ болваны ! Дѣлай-ка намъ банкъ, Карлъ Адамовичъ!
Шурке, по обыкновенію, вынулъ кипу ассигнацій и множество золота. Змѣйкинъ и Вампировъ начали понтировать. Одинъ изъ нихъ представлялъ ролю Удушьева: также проигрывалъ, рвалъ карты и кидалъ ихъ, съ досады, подъ столъ; другой также отыскалъ руте, и приглашалъ Аглаева воспользоваться его открытіемъ. Но всѣ усилія ихъ остались безполезными. Бывъ предупрежденъ Удушьевымъ, Аглаевъ видѣлъ теперь всѣ фарсы, и никакъ не могли вовлечь его въ банкъ. Но онъ условился съ Шурке съѣхаться, на другой день, опять къ Змѣйкину, и снова играть въ дурачки.
"Нѣтъ! теперь не было никакого плутовства," думалъ Аглаевъ, "а просто злое несчастіе преслѣдовало меня. Попробую, что будетъ завтра. Неужели, фортуна! ты никогда не улыбнешься мнѣ?" Даль-нѣйшее размышленіе привело его къ тому, что надобно рѣшиться самому схватить фортуну, какъ говорятъ игроки, за тупей, т. е. самому играть навѣрное. Онъ слышалъ, нѣсколько лѣтъ тому назадъ, что одинъ, подобный ему, ограбленный до послѣдней копѣйки, отважился поддѣть извѣстныхъ и опытныхъ игроковъ на самую простую штуку: стеръ съ шестерки одно боковое очко, поставилъ темную, съ тѣмъ, что еже-ли выиграетъ четверка, показать карту съ того бока, гдѣ стерто; a ежели шестерка, то перевернувъ проворно карту, показать ее, зажавъ пальцемъ стертое очко. Такой дерзости никто не могъ ожидать; бѣднякъ воспользовался хитростью, и выигралъ около ста тысячь. Аглаевъ рѣшился пуститься на эту-же простую штуку; приготовилъ такую карту, и положилъ ее, на всякій случай, въ карманъ. Ему пришли было въ голову извѣстные стихи, которые прежде часто повторялъ онъ, и говорилъ даже, что это его девизъ:
S'il faut opter, si dans ce tourbillon
Il faut choisir d'être dûpe on fripon:
Mon choix est fait, je bênis mon portage --
Ciel, rends-moi dûpe, mais rends moi juite et sage.
(Ежели въ вихрѣ свѣта должно избирать: чѣмъ быть -- жертвою плутовства, или плутомъ? выборъ мой сдѣланъ, и я благословляю свой удѣлъ! Провидѣніе! пусть буду я обманутъ, но сохраню мою правоту!).
Но Аглаевъ былъ уже слишкомъ завлеченъ. Стихи эти только мелькнули въ его памяти, и никакого дѣйствія не имѣли.
Сраженіе опять возобновилось дурачками, и опять Вампировъ производилъ вчерашніе маневры. Аглаевъ не помнилъ самъ себя, отъ Шампанскаго, отъ пунша и отъ проигрыша, проклиналъ фортуну, и послѣдній ломбардный билетъ его, на неизвѣстнаго, перешелъ къ Шурке! Осталось y него житья-бытья рублей съ тысячу ассигнаціями и нѣсколько полуимперіаловъ. Онъ самъ пересталъ играть въ дурачки, и предложилъ банкъ, въ намѣреніи поддѣть пріятелей на простую штуку. Весьма неискусно вынулъ онъ изъ кармана приготовленную имъ карту, такъ, что Вампировъ замѣтилъ это, и сдѣлалъ знакъ Шурке, который сначала не соглашался было играть на темныя карты, но по новому знаку сталъ метать. "Чего ты боишься бить темныя? Неужели ты думаешь, что мы играемъ навѣрное? сказалъ Вампировъ.-- Нѣтъ -- отвѣчалъ Шурке, закусывая губы, чтобы не смѣяться -- но я не люблю бить темныхъ. A въ самомъ дѣлъ банкомётъ обязанъ сдѣлать снисхожденіе понтёру! -- Послѣ того началъ онъ метать; но такое было несчастіе Аглаеву, что всѣ четверки и шестерки ложились непремѣнно на правую сторону! Онъ снова проклиналъ судьбу свою, забывшись бросилъ въ сердцахъ приготовленную имъ карту на полъ, взялъ цѣлую колоду -- но ничто ему не помогло: онъ проигралъ послѣднее, все что y него было. Не смотря на это, онъ еще продолжалъ игру, и -- тысячь сорокъ было на немъ записано.... Змѣйкинъ сдѣлалъ тогда знакъ, и Шурке забастовалъ. "Пожалуйте деньги!" сказалъ онъ Аглаеву.-- У меня ничего нѣтъ!-- отвѣчалъ Аглаевъ, съ воплемъ бѣшенства и отчаянія. -- Вы меня совершенно ограбили -- я васъ знаю! Удушьевъ открылъ мнѣ ваше плутовство -- "Какъ? У тебя нѣтъ денегъ? За чѣмъ-же ты игралъ? И въ оправданіе свое осмѣливаешься обвинять насъ, и ссылаться на такого-же мошенника, какъ ты самъ?" вскричалъ Шурке, и тотчасъ за этими словами далъ онъ жестокую оплеуху Аглаеву. "Какъ? Ты самъ, бывши бездѣльникомъ, думая обыграть насъ навѣрное" -- закричалъ Вампировъ, поднявъ съ полу и показывая шестерку съ стертымъ очкомъ -- "осмѣливаешься еще на насъ-же клеветать? -- И отъ него оплеуха по другой щекъ послѣдовала Аглаеву... Сначала, какъ можно себѣ вообразить, Аглаевъ былъ пораженъ, или, лучше сказать, оглушенъ такими разительными доказательствами Шурке и Вампирова. Но безстыдная наглость бездѣльниковъ, которые, ограбивъ его, еще начали бить, привела Аглаева вдругъ въ такое неистовство, что онъ не вспомнилъ самъ себя, бросился на Шурке, человѣка щедушнаго и худощаваго, сбилъ его съ ногъ и схватилъ за горло. Но Вампировъ явился на помощь, взялъ Аглаева за воротъ, стащилъ съ Шурке, и далъ этому мерзавцу поправиться. Вдвоемъ повалили они Аглаева, и, не теряя присутствія духа и времени въ дракъ, Вампировъ держалъ его, a Шурке вынималъ y него изъ кармановъ все, что тамъ было. Но -- не велика была пожива: всѣ деньги поступили уже къ нимъ; оставались только старинные часы покойнаго отца Аглаева и золотая его табакерка. Все это вмѣстѣ не стоило болѣе 500 рублей, однакожъ и этимъ рѣшились воспользоваться. Между тѣмъ Змѣйкинъ, опасаясь, чтобы не случилось смертоубійства y него въ домѣ, вступилъ въ посредничество. "Полно, полно, господа! Какъ вамъ не стыдно! Я отвѣчаю вамъ за Петра Ѳедоровича; онъ человѣкъ благородный, и ежели проигралъ, то заплатитъ: y него есть имѣніе; я вамъ за него отвѣчаю!" -- Какъ пустить такого мошенника? Вздумалъ было обыграть насъ навѣрное!-- сказалъ Вампировъ.-- "Что-жъ тебѣ еще надобно, ежели я ручаюсь за него?" -- Да что много толковать!-- вскричалъ Шурке. Ежели ты отвѣчаешь, то мы можемъ тотчасъ сойдтиться. Отдай намъ чистыя деньги, выигранныя y него; также часы и табакерку; мы раздѣлимъ съ Вампировымъ, a ты возьми на свою часть, пожалуй, хоть съ уступкою, то, что онъ проигралъ въ долгъ, да и раздѣлывайся съ нимъ, какъ хочешь! Согласенъ-ли ты на это?-- "Согласенъ."-- Ежели такъ, то мы его выпустимъ.-- Между тѣмъ, высокій, сильный Вампировъ держалъ за горло Аглаева; жизнь его была въ опасности, и онъ умолялъ Змѣйкина спасти его. "Вотъ, видишь ли, что я для тебя дѣлаю?" сказалъ Змѣйкинъ. "Надѣюсь, что ты не откажешься дать мнѣ вексель въ проигранныхъ тобою деньгахъ?" -- Не откажусь, не откажусь, и сей часъ подпишу -- отвѣчалъ Аглаевъ, оправясь, насилу отдыхая, и опасаясь еще новыхъ побоевъ, въ случаѣ отреченія дать вексель. "Ежели такъ," продолжалъ Змѣйкинъ, "то не надобно откладывать того до завтра, что можно сдѣлать сегодня. Это говорилъ какой-то умный человѣкъ. Вексельная бумага y меня есть, и мы сей часъ окончимъ все дѣло. A вы, господа, полно между собою ссориться; выпьемъ Шампанскаго на мировую. Мальчикъ! подай намъ цѣльную бутылку." Шампанское было принесено; вексель тотчасъ поспѣлъ; Аглаевъ подписалъ безъ сопротивленія, и Змѣйкинъ послалъ привезти Маклера, съ книгою.
"А что, господа" -- сказалъ Змѣйкинъ, сохраняя еще нѣкоторую пріязнь къ старому пансіонскому товарищу -- "мы свое дѣло сдѣлали: обыграли Петра Ѳедоровича. Теперь все рѣшено, и y него ничего не осталось. Не льзя-же такъ его покинуть; возьмемъ его въ часть къ себѣ, и вы увидите, что онъ намъ пригодится." -- Пожалуй!-- отвѣчалъ Шурке. -- Онъ, въ самомъ дѣлѣ, можетъ быть намъ полезенъ. Еще никто не знаетъ, что y него ничего уже нѣтъ, и онъ можетъ служить намъ приманкою. Притомъ-же y него такое благообразное лицо, такое простосердечіе -- и ни кому въ голову не придетъ, что онъ съ нами за одно!-- И я согласенъ," прибавилъ Вампировъ, "только надобно его поучить", какъ быть попроворнѣе и поискуснѣе вынимать изъ кармана поддѣланныя карты. Давича, онъ такъ неловко вытащилъ свою шестерку и четверку, что я насилу могъ удержаться отъ смѣха!" Всѣ вспомнили этотъ случай, и захохотали. Вампировъ передражнивалъ Аглаева, долго смѣялись, пили Шампанское, и послѣ отъѣзда маклера съ книгою, въ которой Аглаевъ расписался, еще нѣсколько времени просидѣли. Тутъ открыты были новому товарищу нѣкоторыя тайны искусства; дружески разсуждали о предстоящихъ ему подвигахъ, и сулили ему золотыя горы. Шурке разсказалъ, что онъ самъ былъ почти въ такомъ-же положеніи, a теперь очень поправился, и доволенъ. Слѣдовательно, и Аглаеву того-же можно надѣяться. Кончилось тѣмъ, что Аглаевъ, при слабомъ своемъ характеръ, съ помощію Шампанскаго и пунша, развеселился, забылъ всѣ правила нравственности, забылъ, что безчестіе его распространится на все невинное его семейство, и охотно вступилъ въ сословіе разбойниковъ! По возвращеніи домой, нашелъ онъ всѣхъ въ смятеніи. Дядюшку его, Аристофанова, привезли безъ чувствъ и безъ языка, съ большаго бала. Послѣ продолжительнаго вальса въ котильонѣ, утомясь и распотѣвши, онъ напился холоднаго, и съ нимъ тутъ-же сдѣлался ударъ. Въ такомъ положеніи старикъ былъ доставленъ домой. Аглаевъ поспѣшилъ къ нему въ комнату, но не было уже никакой надежды спасти жизнь дяди. Черезъ нѣсколько минутъ, Аристофановъ окончилъ свое достославное поприще.
Аглаеву извѣстно было, что y покойнаго больше долговъ, чѣмъ имѣнія. Онъ поспѣшилъ дать знать Полиціи, чтобы запечатали все оставшееся послѣ его дяди. Нашлось нѣсколько сотенъ рублей, которые были истрачены на похороны. Совершивъ послѣдній долгъ, и не имѣя ни угла, гдѣ жить, и ни копѣйки денегъ, не только, чтобы возвратиться домой въ деревню, но даже, чтобы какъ нибудь прокормиться, Аглаевъ рѣшился откровенно сказать Змѣйкину о бѣдственномъ своемъ положеніи. Великодушный другъ его тотчасъ далъ ему тысячу рублей, на вексель, для уплаты мѣлочныхъ долговъ, и отвелъ ему, для житья, въ домѣ своемъ особую комнату.
Такимъ образомъ, несчастный Аглаевъ поступилъ совершенно подъ покровительство Змѣйкина, и тотъ началъ съ нѣкоторою пользою употреблять его таланты. Змѣйкинъ увѣрялъ, что Аглаевъ большой богачъ, что ему досталось наслѣдство, и что около его можно потрудиться. Подъ этимъ предлогомъ завлекалъ онъ многихъ къ себѣ, и начисто обыгрывалъ. Подсылали также Аглаева развѣдывать, кто изъ знакомыхъ его получаетъ, подъ залогъ, или за проданное имѣніе, деньги, поручали ему дружиться съ такими людьми и звать ихъ къ себѣ. Въ такихъ случаяхъ, Аглаевъ представлялъ роль хозяина, a Змѣйкинъ гостя его, и на эту штуку удалось имъ обыграть многихъ. Нечувствительно привыкъ Аглаевъ къ такому честному ремеслу. При томъ-же, онъ ѣлъ вкусно, и всякій день къ вечеру былъ пьянъ. Ему нѣкогда было одуматься и вспомнить о несчастномъ своемъ семействѣ. Наконецъ сдѣлала эта шайка какое-то, уже слишкомъ гласное плутовство, и всѣхъ друзей -- Змѣйкина, Шурке, Вампирова и Аглаева, выслали изъ Москвы, взявъ съ нихъ подписки -- никогда не возвращаться.
Все пребываніе Аглаева въ Москвѣ продолжалось не болѣе полугода, и въ теченіи такого краткаго времени успѣлъ онъ надѣлать столько хорошихъ и похвальныхъ дѣлъ! Послѣднія чувства нравственности въ немъ истребились. Онъ сдѣлался совсѣмъ уже образованнымъ мошенникомъ и пьяницею. Сначала писалъ онъ всякую почту къ женъ своей, и обѣщалъ ей скоро возвратиться. Но, постепенно, часъ отъ часу сталъ писать рѣже, и послѣднія три, или четыре письма ея оставилъ вовсе безъ отвѣта. Между тѣмъ несчастная жена его плакала, худѣла, и здоровье ея совершенно растроивалось. Послѣ высылки изъ Москвы, Аглаевъ, по необходимости, долженъ былъ возвратиться домой. Онъ выѣхалъ вмѣстѣ съ Змѣйкинымъ, который расположился поселиться въ деревнѣ, по сосѣдству съ Аглаевымъ. Этотъ покровитель Аглаева сдѣлалъ планъ, по которому положено было подвизаться въ искусствѣ ихъ на ярмаркахъ и въ губернскихъ городахъ. Аглаевъ, по векселю своему, былъ въ полной зависимости y Змѣйкина, и согласился вездѣ ему сопутствовать.
Возвращеніе Аглаева домой было прискорбно и ужасно. Жена его, отъ слезъ и отъ горя, потеряла всю прежнюю красоту свою. Блѣдная, худая, желтая, слабая встрѣтила она его на крыльцѣ, и отъ разстройства нервъ упала въ обморокъ. Дѣти не узнали своего отца, и, когда онъ хотѣлъ приласкать и поцѣловать ихъ, они заревѣли и прижались къ нянямъ. Старая Холмская не дѣлала никакихъ упрековъ, но лицо ея показывало явное негодованіе и презрѣніе къ Аглаеву. Въ домѣ нашелъ онъ совершенный безпорядокъ и большую часть строеній въ упадкѣ. Все это совокупно навело на него такое уныніе и такую тоску, что онъ кое-какъ пробылъ дома однѣ сутки и ускакалъ къ Змѣйкину.
Тамъ ожидало его совсѣмъ противное -- вкусный и роскошный столъ, веселое общество (Шурке и Вампировъ вскорѣ туда пріѣхали), шутки, разнаго рода распутныя увеселенія, и все, что только развращеніе и безнравственность представляютъ привлекательнаго. Аглаевъ проводилъ большую часть времени y Змѣйкина; домой ѣздилъ изрѣдка; бранился на жену, которую всегда заставалъ въ слезахъ, и съ мрачнымъ лицомъ возвращался опять къ Змѣйкину. Это бывало поводомъ къ остроумнымъ шуткамъ и насмѣшкамъ друзей. Они успѣли уже совершить нѣсколько удачныхъ путешествій, на ярмарки, въ близь лежащіе города, работали тамъ со славою и успѣхомъ, пили, ѣли, веселились, и не видали, какъ летѣло время.
Въ такомъ положеніи былъ Аглаева, когда Свіяжская и Софья пріѣхали въ Пріютово. Въ этотъ день было рожденіе Змѣйкина. Посланный, съ запискою о пріѣздѣ ихъ, нашелъ Аглаева въ пьяномъ видѣ. Онъ только что передъ тѣмъ окончилъ разсказъ о наставленіяхъ, которыя дѣлала ему Софья, при первомъ отъѣздѣ его въ Москву, и передражнивалъ обѣихъ старухъ, Свіяжскую и тещу свою Холмскую, какъ они ходятъ, говорятъ и изъясняются въ дружбѣ. Всѣ помирали со смѣху, и Аглаевъ еще болѣе отличался послѣ такого одобренія, лгалъ, выдумывалъ то, чего никогда не бывало. Въ это время подали ему записку отъ жены.
"Вотъ, что называется, сонъ въ руку!" сказалъ онъ. "Вообразите: сама Минерва и фрейлина Екатерины первой, тетушка Свіяжская, и Профессоръ премудрости Софья, воспитанница ея, пріѣхали къ намъ!-- Хорошъ я буду, когда покажусь имъ въ теперешнемъ моемъ видѣ!" прибавилъ онъ, допивая свой стаканъ пуншу!-- Нѣтъ! мы тебя не пустимъ; тебѣ надобно протрезвиться; не прежде, какъ послѣ ужина, ночью, поѣзжай домой. Ты найдешь всѣхъ спящими, a къ утру успѣешь совсѣмъ поправиться -- сказалъ Змѣйкинъ.-- Тогда начинай свою ролю раскаявающагося грѣшника, Да, смотри: вели вычистить свой фракъ и расчеши волосы. Ты такой сталъ неряха, что ни на что не похоже! Смотри-же: не ударь лицомъ въ грязь, разжалобь старуху и вымани y нея побольше денегъ! Пора, братъ, и давно пора расплатиться тебѣ со мною по твоему векселю!
Однакожъ, весь вечеръ Аглаевъ продолжалъ пить. Въ самое короткое время, онъ до такой степени перемѣнился и унизился, что не стыдился уже, особенно въ пьяномъ видѣ, представлять роль шута и забавника въ домѣ Змѣйкина. Онъ пѣлъ и плясалъ съ крестьянскими бабами, которыя были въ тотъ вечеръ собраны y добраго своего помѣщика. Къ довершенію всего, Аглаевъ, уже мертвецки пьяный, вздумалъ позабавить все почтенное общество, и сдѣлать имъ сюрпризъ, нарядившись въ крестьянское платье. Его дурачили, смѣялись надъ нимъ, подносили ему безпрестанно пуншъ. Вечеръ кончился тѣмъ, что онъ упалъ безъ чувствъ на полъ, и его отнесли въ постелю....