"Семейство есть тихое, сокрытое отъ людей поприще,
на которомъ совершаются самые благородные,
а самые безкорыстные подвиги добродѣтели."
Жуковскій.
Елисавета и мужъ ея доѣхали миролюбиво и благополучно домой. Черезъ нѣсколько дней Софья получила отъ сестры письмо; она убѣждала ее пріѣхать къ нимъ, и оканчивала свое посланіе слѣдующими словами: "Любезный супругъ мой, по прибытіи домой, не сходитъ съ гумна, самъ смотритъ, какъ кладутъ скирды, и третьяго дня даже и не приходилъ обѣдать, а весь день провелъ на гумнѣ, дѣлалъ замолоты хлѣба, самъ считалъ снопы, когда ихъ накладывали въ овинъ, для сушки, при себѣ велѣлъ обмолотить, вывѣять и смѣрятъ. Знаешь-ли, какъ я виновата передъ нимъ? Въ то время, когда я жила съ вами, онъ занимался мною, и готовилъ пріятный сюрпризъ. Вообрази: онъ сдѣлалъ въ отсутствіе мое, своими мастеровыми, прекрасный кабріолетъ, точно такой, какой видѣла я и хвалила у Свѣтланиныхъ; кромѣ того объѣздилъ смирную, прекрасную лошадь своего завода. А я, ничего не зная объ этомъ, "такъ дурно приняла его, когда онъ пріѣхалъ въ Пріютово! Самъ виноватъ: "зачѣмъ тотчасъ не сказалъ мнѣ; я совсѣмъ иначе обходилась бы съ нимъ. Однакожъ, онъ точно добръ, и я на"стою на своемъ -- перевоспитаю и по"ставлю его, какъ мнѣ хочется."
Это письмо успокоило нѣсколько мать и сестеръ Елисаветы, хотя конецъ его и не таковъ былъ, какъ-бы онѣ желали.
Между тѣмъ, въ Пріютовѣ вспоминали о Пронскомъ. Внезапный отъѣздъ его казался странною загадкою. Катерина часто обращала разговоръ на этотъ предметъ. Софья молчала, или старалась перемѣнить предметъ разговора, но Холмская и Катерина разсуждали между собою, и не постигали, что все это значитъ. Любовь Пронскаго къ Софьѣ была очевидна; при отъѣздѣ не могъ онъ скрыть горести своей: сердце его не выдержало, и прощаясь онъ почти совсѣмъ проговорился. Знали, что онъ былъ независимъ, и могъ располагать собою. Мачиха, воспитавшая его, жила въ Петербургѣ, и любила его, какъ сына; но она не могла, и даже вѣрно не захотѣла-бы препятствовать соединенію его съ Софьею. Всѣ терялись въ догадкахъ, и не могли придумать, чему все должно было приписать.
Софья чувствовала большую привязанность къ Пронскому; но разсудительность и сила характера помогли ей скрыть свою горесть. Катерина удивлялась ей, нѣсколько разъ упрекала ее, и нешутя сердилась на ея нечувствительность. Но Софья молчала, и не хотѣла выводить сестры изъ заблужденія.
Проживъ въ Пріютовѣ нѣсколько дней послѣ отъѣзда Рамирскихъ, Холмская поѣхала, по обѣщанію, на богомолье. Все приняло прежнее, несносное, скучное еди пообразіе, какъ говорилъ Аглаевъ. Онъ любилъ общество, и пока были гости, привыкъ къ разсѣянію. Пребываніе Княгини Рамирской въ домѣ его, частыя посѣщенія, обѣды въ гостяхъ -- все это, какъ онъ прямо говорилъ, нѣсколько пробудило и оживило его. Теперь снова должно было проводить время такъ-же монотонно, какъ прежде. Катерина преодолѣла страстную любовь свою къ дочери, и была безпрестанно съ мужемъ; но тщетно употребляла она всѣ средства развеселить eгo. Сокровенныя причины задумчивости его были ей неизвѣстны. Онъ получалъ частыя напоминанія объ уплатѣ долговъ, былъ въ самомъ затруднительномъ положеніи, и не зналъ, что предпринять.
Софья видѣла, что ей невозможно было оставить сестры. Катерина часто плакала, и предавалась отчаянію, что всѣ средства къ возстановленію прежней, спокойной и счастливой жизни оставались безуспѣшны. Здоровье ея примѣтнымъ образомъ разстроивалось.
Разсудительная Софья проникла, что какая добудь тайная причина особенно тяготитъ Аглаева; замѣтила, что всякій разъ по полученіи почты онъ становился задумчивѣе и грустнѣе; вспомнила, что пріѣзжалъ Исправникъ, котораго., увидѣвъ издалека, Аглаевъ не допустилъ войдти въ комнату: онъ вышелъ къ нему на встрѣчу, долго ходилъ съ нимъ въ саду, и велѣлъ принесть въ бесѣдку чай, ромъ и трубки. Сообразивъ все это, Софья догадалась, что долги безпокоятъ его, что Аглаевъ точно ведетъ образъ жизни свыше своего состоянія, и, слѣдовательно, что онъ совсѣмъ не такой отличный хозяинъ, какъ думали объ немъ. Послѣ сего рѣшилась она потребовать отъ Аглаева откровеннаго признанія о томъ, въ какомъ положеніи дѣла его, узнать, сколько онъ долженъ, и предложить ему возможное пособіе. Но предметъ сей былъ весьма щекотливый: она знала раздражительное самолюбіе Аглаева, должна была изыскивать время, и дѣйствовать съ большою осторожностію. Предлогомъ къ откровенности были болѣзненные припадки Катерины, при вторичной ея беременности. Однажды она дурно спала, жаловалась на головную боль, и весь день не выходила изъ своей комнаты. Аглаевъ обѣдалъ вдвоемъ съ Софьею.
Послѣ обѣда, Катерина еще не просыпалась, и Софья воспользовалась симъ случаемъ. Издалека завела она разговоръ, что семейство ихъ умножается, что состоянія большаго оставишь дѣтямъ они не могутъ, но должны только дать хорошее воспитаніе, а болѣе всего цѣнить добрую нравственность выше всякаго богатства.
"Дѣти! дѣти! Они не въ утѣшеніе, а въ тягость бѣднымъ людямъ," сказалъ Аглаевъ. "Мнѣ кажется, что съ тѣхъ поръ, какъ родилась Соничка, все пошло у насъ хуже. Она, какъ будто принесла намъ несчастіе своимъ рожденіемъ! "
-- Непріятно мнѣ слышать отъ тебя такой вздоръ -- возразила Софья.-- Ты совсѣмъ иначе говорилъ прежде; ты любилъ Соничку, и ежели сестра замѣтила, что ты иначе думаешь, то я и не удивляюсь ея грусти и унынію, которыя столь вредны въ нынѣшнемъ ея состояніи.
"Я не могу сказать, чтобы не любилъ этого ребенка; но положеніе наше становится часъ отъ часу тягостнѣе. Покамѣстъ у насъ не было дѣтей, я думалъ, что въ двоемъ мы кое-какъ можемъ прожить: теперь совсѣмъ иначе все мнѣ представляется, и, признаюсь, мысль о долгахъ моихъ ужасаетъ меня! "
-- Развѣ ты очень много долженъ? Я думала, что получивъ капиталъ, доставшійся тебѣ въ приданое за Катинькою, ты совсѣмъ расплатился.
"Ахъ, нѣтъ, любезная сестра!" сказалъ Аглаевъ," чистосердечно долженъ я признаться тебѣ, и одной только тебѣ могу открыть то, чего не знаетъ еще самая жена моя. Я прошу тебя и не сказывать ей, потому, что это безполезно огорчитъ ее. Послѣ смерти батюшки, ты сама знаешь, я ѣздилъ въ Москву, для разсѣянія, завлеченъ былъ въ игру, и много, очень много проигралъ. Я боялся признаться во время сватовства, что много долженъ; вѣрно маменька отказала-бы мнѣ, и всѣ вы убѣждали-бы Катиньку не выходить за меня. Притомъ-же я надѣялся, что когда нибудь богатый мой дядюшка скончается, и оставитъ мнѣ наслѣдство. Надежда на это до сихъ поръ удерживаетъ еще моихъ заимодавцевъ. Но между тѣмъ долги мои одними процентами ужасно возрастаютъ; дохода съ имѣнія недостаетъ на прожитокъ; часъ отъ часу болѣе затрудненіе увеличивается, и -- Богъ знаетъ, чѣмъ все это кончится! Теперь, но уже немного поздно, входитъ мнѣ въ голову, что должно-бы совсѣмъ иначе дѣйствовать. Надобно-бы мнѣ было пожить нѣсколько времени съ дядюшкою, приобрѣсть его благосклонность, или хотя, по крайней мѣрѣ, прежде женитьбы ѣхать самому, просишь согласія его, и убѣдить, чтобы онъ обеспечилъ мое состояніе. Но влюбленный человѣкъ тоже, что слѣпой: ничего не видитъ впередъ, и способенъ дѣлать безпрестанныя глупости. Amour, amour! quand tu nous tiens, on peut bien dire: adieu prudence (Любовь, любовь! когда мы попались подъ твою власть -- смѣло можно сказать: прощай благоразуміе)! Какъ справедливо сказалъ это Лафонтенъ."
Софья тяжело вздохнула, и, по нѣкоторомъ молчаніи, начала говорить: "Но, любезный другъ! ежели дѣла твои такъ разстроены, и ты много долженъ, то зачѣмъ-же ты не ограничишь своихъ прихотей? Зачѣмъ не расположить жизни своей по способамъ и состоянію своему? Напримѣръ: на что ты держишь собакъ, и такую кучу лошадей? Тебѣ въ этомъ случаѣ можно взять въ образецъ жену свою. Догадываясь, что ты много долженъ, она рѣшительно во всемъ себѣ отказываетъ, не имѣетъ никакихъ желаній, смотритъ, чтобы никакая бездѣлица не пропадала даромъ -- словомъ -- во всемъ наблюдаетъ порядокъ и бережливость."
-- Какъ? Она уже догадывается, что дѣла наши разстроены, и что я много долженъ? Я никогда не замѣчалъ этого!-- "Ты не замѣчалъ отъ того, что она искусно скрывается отъ тебя. Но, не увеличивай ея грусти: ты убьешь ее, ежели она увидитъ, что ты не такъ уже любишь Соничку, какъ прежде. Постарайся смотрѣть на все въ другомъ видѣ; дочь твоя должна увеличишь привязанность къ домашней жизни; болѣе всего -- не унывай. Отчаяніе ничего не производитъ, кромѣ ослабленія моральныхъ и физическихъ силъ. Придумаемъ вмѣстѣ, какъ помочь тебѣ. Я съ своей стороны готова пожертвовать всѣмъ, что имѣю. Капиталъ мой въ вѣрныхъ рукахъ; я получу его въ срокъ, и отдамъ тебѣ; ежели нужно будетъ, то заложи, или продай мое имѣніе, для заплаты своихъ долговъ. Ты, съ своей стороны, также умѣрь свои расходы, перемѣни образъ жизни, и будь увѣренъ, что за пожертвованія свои будешь ты слишкомъ вознагражденъ спокойствіемъ и счастіемъ, собственно твоимъ и семейства твоего."
Аглаевъ со слезами бросился цѣловать руки Софьи, и отъ души благодарилъ ее. "Я надѣюсь," продолжалъ онъ, "что не буду принужденъ къ необходимости воспользоваться истинно дружескимъ, родственнымъ расположеніемъ твоимъ, и готовностію пожертвовать состояніемъ для устройства нашихъ дѣлъ. Я увѣренъ, что дядюшка, къ которому намѣренъ я скоро ѣхать, и откровенно во всемъ признаться, не оставитъ меня безъ пособія. Но сегодняшній разговоръ нашъ будетъ для меня на вѣкъ незабвеннымъ! "
-- Не позволишь-ли ты мнѣ поговоришь о вашемъ положеніи съ братомъ Алексѣемъ?-- продолжала Софья.-- Онъ богатъ, и можетъ, не разстроивая себя, помочь вамъ. Я хотѣла было говорить ему въ бытность его здѣсь, но не рѣшилась безъ твоего позволенія.
"Отдаю все въ твою волю," отвѣчалъ Аглаевъ. "Ты можешь располагать по произволу ввѣренною мною тебѣ тайною; я увѣренъ, что ты не употребишь ее во зло. Однакожъ, любезная сестра, пособіе, предлагаемое такъ нѣжно, и отъ добраго сердца, можно принять съ истинною благодарностію; но ежели кто вздумаетъ хвастать своими благодѣяніями, разглашать ихъ, и требовать, въ знакъ благодарности, безусловнаго повиновенія, ты сама согласится -- это слишкомъ тяжело! Я готовъ лучше ходить по міру, нежели быть обязаннымъ такому человѣку."
-- О, въ этомъ случаѣ будь увѣренъ -- ежели я хоть нѣсколько замѣчу, что Алексѣй неспособенъ сдѣлать вамъ вспомоществованія такъ, какъ должно брату, то и говорить ему ничего не буду.
Тутъ прервали разговоръ ихъ. Катерина проснулась, и звала ихъ къ себѣ.
Совѣты и великодушіе Софьи сдѣлали сильное впечатлѣніе на Аглаева; онъ былъ очень милъ и внимателенъ къ женѣ, ласкалъ" своего ребенка; казалось, прежній счастливый образъ жизни ихъ возвратился, и это способствовало къ возстановленію здоровья Катерины.
Между тѣмъ Софья сказала Аглаезу, чтобы онъ приготовилъ" жену свою постепенно къ отъѣзду его въ Москву. Онъ объявилъ Катеринѣ, что получилъ письмо отъ дяди, который боленъ, и для этого надобно ему съѣздить въ Москву. Отложили поѣздку до прибытія старой Холмской, которая, на обратномъ пути съ богомолья, получила въ Москвѣ письмо отъ дочери своей Натальи, съ извѣстіемъ о скоромъ пріѣздѣ ея изъ Петербурга. Холмская рѣшилась подождать ее, и съ нею вмѣстѣ возвратиться домой.
Чрезъ нѣсколько дней пріѣхала Холмская съ дочерью. Наталья была, можно сказать, посторонняя въ своемъ семействѣ. Свиданіе съ сестрами было довольно холодно. Вскорѣ послѣ возвращенія Холмской, Аглаевъ отправился въ Москву. Хотя ѣхалъ онъ не надолго, но Катерина проводила его со слезами, и нѣсколько дней чувствовала себя весьма нехорошо.
Мы только упомянули о Натальѣ, въ началѣ сей повѣсти. Она жила до сего времени въ отдаленіи отъ своего семейства. Крестная мать ея, дальняя родственница Холмскихъ, Графиня Вельская, взяла ее къ себѣ еще маленькую, отдала въ Институтъ, и по выпускѣ оттуда Она жила въ домѣ Вельской, вмѣстѣ съ ея дочерью, какъ компаньонка. Смерть старой Графини, и замужство ея дочери съ Княземъ Армидинымъ, который отправился, вскорѣ послѣ свашьбы., въ чужіе края, заставили Наталью возвратиться въ свое семейство. Она привыкла къ роскоши и разсѣянію въ домѣ богатыхъ Вельскихъ. Совершенно противоположная жизнь въ деревнѣ была для нея несносна.
Графиня Вельская оставила ей, по духовному завѣщанію, двадцать тысячъ рублей, и весь свой гардеробъ. Наталья привезла съ собою подарки сестрамъ, и маленькой Соничкѣ, къ которой впрочемъ была весьма равнодушна, откровенно говоря, что не любитъ дѣтей. Вообще она, и самой себѣ, и другимъ въ семействѣ своемъ, была въ тягость какимъ-то церемоніальнымъ и принужденнымъ обращеніемъ. Это обыкновенное слѣдствіе въ жизни того, кто выйдетъ изъ круга, гдѣ по волѣ Провидѣнія родился, и потомъ обязанъ будетъ возвратиться снова въ тотъ-же кругъ. Впрочемъ у Натальи было доброе сердце. Не смотря на свою холодность, она скоро подружилась съ Софьею, которая, сообщивъ ей семейственныя дѣла, коснулась до затруднительнаго положенія Аглаевыхъ. Наталья выслушала ее равнодушно; отвѣчала однакожъ, что ежели братъ Алексѣй не сдѣлаетъ имъ пособія, то она, съ своей стороны, готова помочь, чѣмъ можетъ.
"Только надобно поговорить прежде съ братомъ Алексѣемъ," сказала она. "У него большое состояніе, и онъ можетъ, не разстроивая себя, сдѣлать имъ вспомоществованіе, а у меня, ты сама знаешь, капиталъ незначительный. Признаюсь тебѣ, я привыкла къ нѣкоторой роскоши. Есть такіе предметы, которые сдѣлались мнѣ необходимостію, и я не могу обойдтиться безъ нихъ. Повѣришь-ли, что кромѣ шелковыхъ, я не могу носить другихъ чулковъ? Вообще туалетъ мой требуетъ большихъ издержекъ. Я привыкла къ хорошему столу, люблю нѣкоторыя лакомства, не могу сидѣть, читать, или работать при сальныхъ свѣчкахъ -- у меня тотчасъ заболятъ глаза. А я вижу, что состояніе маменьки очень ограниченно, что вы живете въ нуждѣ, и во многомъ себѣ отказываете; слѣдовательно, ты сама согласится, что мнѣ должно, какъ можно болѣе, беречь мой капиталъ. Однакожъ, за всѣмъ тѣмъ, я готова сдѣлать пособіе по возможности."
Софья была поражена сими словами. Она не могла постигнуть: какъ можно, видя ближняго своего въ крайности, разсуждать хладнокровно о вздорѣ, и почитать необходимостью для жизни предметы роскоши.
Добрая Софья судила по себѣ; она не привыкла къ изнѣженной жизни, и не знала, что иногда вздорныя привычки сильно вкореняются, и невозможность удовлетворить прихотямъ дѣлаетъ человѣка, съ слабымъ характеромъ, точно несчастливымъ.