Он подошел ко мне учтиво
С лицом, серьезным ненамеренно,
С улыбкой тонкой на губах.
Сказавши: "будьте терпеливы,
Не всем дано судить уверенно
О чуждых разуму вещах,
Но на земле, как в небесах.
Душа не может быть потеряна".
Сквозь приотворенные ставни
Весна дышала ароматами,
Виднелся звездный небосклон.
В раздумий следил наставник
За неподвижными вожатыми...
"Познайте, друг мой, -- молвил он, --
Как прост любви благой закон,
Единый, сущий в каждом атоме".
Ницше -- Шпенглер -- Федоров
Как прогоняемый сквозь строй
Метафизических фрагментов
И посвященный Заратустрой
Непонятый, но дельный ментор!
Всечеловеческая боль
Пронизывает тонкий скепсис,
А дух, блуждающий в неволе
Волит любить, незримо теплясь.
Байрейт и Альпы и Пиррон
И вечный круг миров за ними,
Но всех обиженных не тронет
Он, возвращающийся мимо.
-- Закат Европ! Европ закат!..
Все радио разносит зычно.
Да, Ницше знал пути возврата,
-- Последний эллин и язычник!
Релятивизм пустых шеренг
В победоносных прусских касках.
Сумбурный предзакатный Шпенглер,
Распоряжающийся наспех.
Вовеки не святой Руси-ль
Неподражаемо смиренье?
Не там ли первое усилье
Для дела братства -- воскрешенья?
Не надо слугам Феба крыл
Вожди-политики виновней
С тех пор, как Федоров открыл
Цель христианства, долг сыновний!
Март-Апрель 1922