Он подошел ко мне учтиво

С лицом, серьезным ненамеренно,

С улыбкой тонкой на губах.

Сказавши: "будьте терпеливы,

Не всем дано судить уверенно

О чуждых разуму вещах,

Но на земле, как в небесах.

Душа не может быть потеряна".

Сквозь приотворенные ставни

Весна дышала ароматами,

Виднелся звездный небосклон.

В раздумий следил наставник

За неподвижными вожатыми...

"Познайте, друг мой, -- молвил он, --

Как прост любви благой закон,

Единый, сущий в каждом атоме".

Ницше -- Шпенглер -- Федоров

Как прогоняемый сквозь строй

Метафизических фрагментов

И посвященный Заратустрой

Непонятый, но дельный ментор!

Всечеловеческая боль

Пронизывает тонкий скепсис,

А дух, блуждающий в неволе

Волит любить, незримо теплясь.

Байрейт и Альпы и Пиррон

И вечный круг миров за ними,

Но всех обиженных не тронет

Он, возвращающийся мимо.

-- Закат Европ! Европ закат!..

Все радио разносит зычно.

Да, Ницше знал пути возврата,

-- Последний эллин и язычник!

Релятивизм пустых шеренг

В победоносных прусских касках.

Сумбурный предзакатный Шпенглер,

Распоряжающийся наспех.

Вовеки не святой Руси-ль

Неподражаемо смиренье?

Не там ли первое усилье

Для дела братства -- воскрешенья?

Не надо слугам Феба крыл

Вожди-политики виновней

С тех пор, как Федоров открыл

Цель христианства, долг сыновний!

Март-Апрель 1922