Вдали за рядомъ лѣтъ тревоги суетливой,
За длиннымъ строемъ дней стремленья и борьбы,
-- Темнѣетъ новый міръ, теряясь въ перспективѣ,
Таинственный рубежъ моей земной судьбы.
Къ невѣдомымъ звѣздамъ ведущія дороги
Невольно въ этотъ край влекутъ пытливый взоръ,
Но мысль, несясь туда, не бьетъ земной тревоги
И сердцемъ чую тамъ плѣнительный просторъ.
Ее назвали: "Смерть"... Въ скелетѣ обнаженномъ
Весь страхъ небытія познанію открытъ,
И этотъ рабскій страхъ въ умѣ обвороженномъ
Зловѣще надъ землей, какъ зарево, горитъ.
Мерещится въ гробахъ кошмарный ужасъ тлѣнья,
И въ жилахъ у людей невольно стынетъ кровь,
И никнутъ крылья думъ и гордаго стремленья,
И покидаютъ грудь надежда и любовь.
Но мнѣ не снится смерть, и я не знаю страха:
Онъ не держалъ въ плѣну фантазіи моей,
Миражей роковыхъ не создавалъ изъ праха,
На злобу и любовь не надѣвалъ цѣпей.
Есть въ жизни, знаю я, мгновенія такія,
Что чаща бытія полна по самый край,
Мгновенія -- вѣка, мгновенія -- стихія,
Широкія, какъ міръ, и свѣтлыя, какъ рай!
Я знала, знаю ихъ! Какъ маяки во мракѣ,
Онѣ бросаютъ свѣтъ въ пучину бурныхъ водъ
И грѣютъ, какъ огонь въ ночи на бивуакѣ,
Какъ звѣзды на зарѣ, онѣ зовутъ впередъ.
И не грозятъ онѣ мнѣ измѣнить когда-то,
И въ будущемъ онѣ придутъ еще, еще...
Покуда мысль моя дневнымъ свѣтломъ богата,
Покуда сердце есть и бьется горячо.
Я связана съ людьми и горечью, и злобой,
И скорбью, и враждой, и вѣрой, и мечтой,
Наперекоръ судьбѣ я встать могу изъ гроба,
Бороться вновь съ людьми, со зломъ и темнотой.
И часто вижу я, столѣтья обгоняя,
Что все мое: земля и голубая твердь,
И чувствую душой, что міръ я наполняю,
Что нѣчто есть во мнѣ, чего не тронетъ смерть!