То не тюрьма еще была когда-то:
Звучала жизнь ростущая вокругъ,
Сквозь толщу стѣнъ былъ слышенъ голосъ брата
И чуялось пожатье братскихъ рукъ.
Сквозь щель окна врывался міръ широкій
И камни стѣнъ твердили свой завѣтъ,
И тѣни прошлаго на подвигъ одинокій
Шептали издали привѣтъ.
Тамъ тайныхъ мукъ подвигнутое бремя
Несли, какъ крестъ, подвижники тюрьмы...
То не тюрьма еще была въ то время,
То былъ алтарь, сіявшій въ морѣ тьмы.
Но грянулъ громъ и опалилъ твердыни...
Глядитъ заря сквозь трещины стѣны...
Толпы враговъ вошли подъ сводъ святыни,
Смутили храмъ священной тишины.
Разгулъ толпы спугнулъ благоговѣнье,
Огни лампадъ дымятся въ темнотѣ,
Минувшихъ лѣтъ восторгъ и вдохновенье
Изчезло въ смутной суетѣ.
И жизнь ушла, изчезнулъ ключъ подземный...
Подъ сводъ небесъ перенесенъ алтарь,
Борьба ушла за грань стѣны тюремной...
Тюрьма стоитъ чернѣя, какъ кошмаръ.
Безликъ и хмуръ холодный камень свода,
Молитвъ и тайнъ истерся свѣтлый слѣдъ...
Ни братьевъ нѣтъ, ни смысла, ни исхода,
Ни подвига, ни вдохновенья нѣтъ.
Въ холодный сонъ тупой и безпросвѣтный
Погружены тюремные жильцы,
Ихъ не зовутъ на подвигъ беззавѣтный
Изъ нѣдръ могилъ погибшіе борцы.
Влачатся дни по будничному скучно,
Дымится жизнь, какъ черная свѣча
И въ корридорахъ гулко, многозвучно
Звучатъ въ ночи рыданья палача.
Подъ пьяный бредъ несчастнаго калѣки
Молчитъ тюрьма могильной тишиной...
Свинцовый сонъ, какъ смерть, смежаетъ вѣки,
Свинцовый сонъ кошмарный и больной.