Проходятъ рыцари, но -- вѣчны лилипуты!
Тоскуетъ ихъ родившая земля!
Ихъ плоскій міръ накладываетъ путы,
Размахъ шаговъ низводитъ до нуля.
Забившись въ душныя отравленныя норы,
Они боятся безднъ, безбрежности небесъ.
Вся ихъ религія -- запрети и затворы.
Ихъ мудрость лживая чуждается чудесъ.
Одна доступна страсть ихъ жизни полусонной:
Слѣпая ненависть къ новаторству вождей.
Они кидаются толпой объединенной
На молча ищущихъ, тоскующихъ людей.
Милльонно-мелкія, но дружныя усилья
Свергаютъ колоссовъ глядѣвшихъ въ высоту
И руки злобныя -- обрѣзываютъ крылья,--
И -- ноги топчутъ въ грязь безсмертную мечту.
Тѣла истерзанныхъ разбитыхъ идеаловъ
Зарывши наглухо и вровень съ ихъ судьбой,
Пигмеи сходятся на пляску каннибаловъ
И -- горе каждому, кто сталъ самимъ собой.
Я помню рыцаря. Съ родного пепелища
Ушелъ онъ въ міръ бродить во имя красоты
И часто по пути пигмеямъ въ ихъ жилища
Съ улыбкой онъ бросалъ душистые цвѣты.
Настигли соннаго. Со злобой смяли латы
И -- звѣрство темное свершило гнусный пиръ.
Не стало рыцаря. А шлемъ его крылатый
Сталъ кровлей капища, гдѣ главный ихъ кумиръ:
Онъ толстъ уродливо. Онъ воплощенье лѣни,
Безъ глазъ -- и пасть его несытая страшна,
Предъ нимъ становятся пигмеи на колѣни
И -- въ даръ онъ требуетъ -- свинины и вина.