На горѣ въ лѣсу еще донынѣ
Древній храмъ разрушенный стоитъ.
Изъ него унесена святыня,
Мхомъ обросъ нахмуренный гранитъ.
Темный плющъ обвилъ его колонны,
Въ алтарѣ весной цвѣтетъ сирень
И жасминъ разросся благовонный,
Разбросавъ узорчатую тѣнь.
Темный лѣсъ закрылъ вѣтвями входы,
Слѣдъ тропы давно исчезъ въ пыли,
Изъ оконъ готическихъ подъ своды
Вѣтки пихтъ душистыхъ проросли.
Въ мракъ сырой погружены притворы,
Въ нихъ молитвъ не слышно по утрамъ,
Въ высотѣ еще бѣлѣютъ хоры,
Но органъ давно замолкнулъ тамъ.
Въ темный склепъ сбѣгаютъ внизъ ступени,
Рядъ гробовъ безмолствуетъ въ тѣни,
Прахъ сѣдой забытыхъ поколѣній
Сторожатъ таинственно они.
Башня есть. Въ лазурь надъ деревами
Въ высь ушелъ воздушный силуэтъ,
Мраморъ стѣнъ съ рѣзными кружевами
Бѣлизной сверкающей одѣтъ.
Какъ мечта, окутанный печалью,
Онъ сквозитъ на небѣ голубомъ
И царитъ надъ необъятной далью
Надъ горой и нивами кругомъ.
И окрестъ сквозь стройныя бойницы
Виденъ внизъ зеленый лѣсъ вершинъ...
Смутныхъ грезъ толпятся вереницы
Въ тишинѣ задумчивой руинъ.
Въ нишѣ тамъ изваяно распятье:
До сихъ поръ сіяютъ въ полутьмѣ
Въ даль временъ простертыя объятья
И вѣнокъ терновый на челѣ.
А внизу на самомъ склонѣ ската
Груды стѣнъ -- развалины дворцовъ.
Монастырь святой здѣсь былъ когда-то --
Тихій міръ отшельниковъ-отцовъ.
До сихъ поръ остались корридоры,
Уцѣлѣлъ и келій длинный рядъ.
Ходъ изъ нихъ, ведущій лѣсомъ въ горы,
Подъ землей тамъ вырытъ, говорятъ.
Въ деревняхъ окрестныхъ есть преданье,
Что давно, въ былые времена,
Здѣсь княжна была на покаянье
Въ монастырь отцомъ заключена.
Въ глубинѣ сырого подземелья
Виденъ входъ за толстою стѣной.
Гдѣ была таинственная келья,
Есть окно съ рѣшоткою двойной.
Дикихъ розъ душистые букеты
Въ мирномъ снѣ повисли у окна...
Говорятъ, что три зимы, три лѣта
Подъ землей томилася княжна.
И когда пришелъ конецъ унылый,
Духовникъ допущенъ не былъ къ ней,
Сводъ тюрьмы остался ей могилой
И замковъ не сняли у дверей.
Такъ и спитъ она безъ погребенья
Въ толщѣ стѣнъ, хранящихъ тайну мукъ...
Говорятъ, что утромъ въ воскресенье
Прежде тамъ былъ часто слышенъ стукъ.
То она просила помолиться
Въ Божій часъ за грѣшную княжну,
Но никто не могъ тогда рѣшиться
Подойти къ зловѣщему окну.
Съ той поры не вѣдая покоя,
Чуть луна въ лазурь одѣнетъ ночь,
Бродитъ тамъ съ недремлющей тоскою,
Та -- отцомъ загубленная дочь.
Въ избахъ селъ при огонькѣ лучины
Старики порой ведутъ разсказъ,
Какъ во дни печальной годовщины
Имъ княжна являлася не разъ.
Хороша, какъ лунное сіянье,
Распустивъ каскады черныхъ косъ,
Шла она въ воздушномъ одѣяньѣ
По ковру алмазно-ясныхъ росъ.
Взоръ очей загадочныхъ и черныхъ
Все глядитъ въ нѣмую даль небесъ...
Шла она въ тѣни деревъ нагорныхъ,
Шла туда, гдѣ гуще дикій лѣсъ...
Говорятъ, въ мѣстахъ уединенныхъ
Окликаетъ путниковъ княжна.
Встрѣча съ ней для молодыхъ влюбленныхъ
Роковымъ пророчествомъ полна:
Ихъ любовь -- сильна какъ смерть, какъ злоба
Съ каждымъ днемъ мучительнѣй, больнѣй
Будетъ жечь, томить всю жизнь до гроба --
И во вѣкъ конца не будетъ ей...