Лирическая поэма.
Какой глупецъ, плывя по морю,
Захочетъ моремъ управлять?
Великій инструментъ -- Природа,
Съ безсчетнымъ рядомъ дивныхъ струнъ,
На немъ играетъ годъ отъ года
Сѣдое Время свой канунъ.
Оно уперлось въ центръ Вселенной,
Простерло руки къ небесамъ
И въ часъ раздумья вдохновенный
Беретъ аккорды тамъ и сямъ.
И чрезъ пространство міровое
Волнами льется рой октавъ
И проникаетъ все живое,
Лѣса, поля и стебли травъ.
Прошли мелодіи, нѣтъ слѣда --
Услышатъ ихъ въ чужихъ краяхъ:
Въ отчизнѣ жаркой Ганимеда
Иль въ знойныхъ Африки степяхъ.
Вотъ Время руку опустило
На дальній сѣверъ и на льды --
Аккордъ раздался съ страшной силой
На всевозможные лады.
Бушуетъ вѣтръ и плачетъ вьюга,
Изъ глазъ роняя съ искрой снѣгъ,
Трепещетъ жалкая лачуга,
Отъ сна проснулся дикій брегъ.
Играя пылью серебристой,
Крутится снѣжный ураганъ;
На горизонтѣ, въ теми мглистой,
Всплываетъ мѣсяцъ-великанъ.
Такъ свистъ вѣтровъ и вьюга-злюка,
И трескъ отъ льдинъ, и водъ бурунъ --
Все полно музыки и звука
Отъ тѣхъ волшебно-чудныхъ струнъ.
Летимъ, летимъ скорѣе, къ югу --
Коснулось Время струнъ и тамъ;
Оставимъ сзади вѣтръ и вьюгу
Гулять по чистымъ звонкимъ льдамъ.
На югѣ мы. Весна въ разгарѣ,
И вышла жизнь изъ береговъ:
Такъ пламя лижетъ на пожарѣ
Домъ -- жертву въ видѣ языковъ.
Здѣсь утро дивное, какъ небо,
Лицо земли -- веселый рай.
Всмотрись во все, служитель Феба,
Учись высокому, внимай:
Концертъ Природы вдохновенной,--
Какъ звонки, чисты голоса!
Въ чудесномъ смыслъ обыкновенный,
Въ реальномъ мірѣ -- чудеса.
Какъ искры, стаи насѣкомыхъ,
Общинныхъ мошекъ, буйныхъ мухъ,
Тепломъ на солнышко влекомы
Согрѣть остывшій жизни духъ.
Несутся съ юга вереницы
Бродячихъ вѣчно журавлей,
Запѣли дружнымъ хоромъ птицы
Въ тѣни лѣсовъ, въ травѣ полей.
Жужжатъ язвительныя пчелы.
Бормочетъ басомъ черный жукъ,--
Весна даетъ концертъ весёлый,
Значенья полонъ каждый звукъ.
Въ Природѣ нѣтъ поддѣльныхъ тоновъ,
Фальшивыхъ пѣсенъ, трелей, нотъ:
Отъ радости любви до стоновъ
Она сердечно пѣснь поётъ.
Я пью ту пѣснь до опьянѣнья
На счетъ и нервовъ и души:
Отъ звуковъ сладкое томленье,
Порывы чувства хороши!
Идётъ по нервамъ замиранье...
Вотъ колетъ иглами извнѣ:
Я слышу самъ души сгоранье:
Въ Природѣ я, она -- во мнѣ.
Журчатъ ручьи.
Вы кто? и чьи?
Мы кудри рѣкъ,
Въ движеньи вѣкъ.
Течетъ рѣка;
Въ ней облака,
Лазурь небесъ,
Прибрежный лѣсъ,
На свой нарядъ
Смѣясь глядятъ.
Чу! пѣсни въ поляхъ...
Откликнись, пѣвцы!
Мы въ здѣшнихъ краяхъ
Веселья жрецы.
Подъ пѣсни ложась,
Веселые спимъ,
Съ природою связь.
Какъ око, хранимъ.
Ты можешь ногой
Сверчка раздавить,
Природы-жъ благой
Не рушится нить:
Одна лишь волна
Ничто въ массѣ водъ,
Одна и струна
Аккорда не льетъ.
Потоки вешняго веселья
Во всей природѣ разлиты
И, обновляя новоселье,
Подъ общій хоръ поютъ цвѣты:
"Мы -- дѣти природы,
"Улыбка небесъ,
"Мы искры свободы
"И центры чудесъ.
"Безъ насъ тяжелѣе
"Земной былъ бы крестъ;
"Такъ небо темнѣе
"Безъ радостныхъ звѣздъ".
Такъ съ пѣсней чудныя созданья
На солнце смотрятся цвѣты;
Имъ вторитъ съ жалобнымъ жужжаньемъ
Рой пчелъ завѣтныя мечты:
"Съ утра до вечера
"Бьемся безъ отдыха,
"Все запасаемся
"Пищею скромною
"На зиму долгую.
"Люди-жъ, какъ хищники,
"Жадно бросаются
"Къ сотамъ узорчатымъ,
"Къ мёду душистому:,
"Намъ же изъ нашего,
"Точно изъ милости,
"Крохи кидаются,
"Чтобъ мы не умерли
"Смертью голодною.
Запасы пчелъ всегда съѣдаетъ
Здоровыхъ трутней шумный рой,
Онъ сытъ и громко напѣваетъ
Другія пѣсенки порой:
"Мы въ жизнь порождаемъ
"Желудки и рты,
"Съѣдать помогаемъ
"Чужіе труды,
"А сами тяжелый
"Не можемъ несть трудъ:
"Рабочія пчелы
"За насъ понесутъ.
"Въ томъ ихъ назначенье
"И выпавшій крестъ.
"Что намъ ихъ мученье?
"Что намъ ихъ протестъ?"
Ту слышатъ пѣснь небезучастно
Въ своей работѣ муравьи:
Они по своему несчастны
И тянутъ пѣсенки свои:
"Пчелы летаютъ на волѣ,
"Дань собираютъ съ цвѣтовъ;
"Мы же, къ намъ выпавшей долѣ,
"Трудимся больше рабовъ.
"Трудъ, какъ даяніе Неба,
"Съ полнымъ терпѣньемъ несемъ,
"Ради насущнаго хлѣба
"Падаемъ, бьемся, встаемъ.
"Пусть намъ труднѣе жить вдвое,
"Пусть упадёмъ мы опять,
"Только-бъ насилье людское
"Намъ не мѣшало вставать!"
Здѣсь холодно еще; южнѣе
Летимъ ласкать усталый слухъ,
Гдѣ звуки легче и нѣжнѣе
И къ небу рвутся точно пухъ.
Тутъ въ пѣсняхъ слышится усталость,
Надъ сластью горечь верхъ берётъ;
Въ природѣ можетъ горя малость
Нарушить пѣснь. И такъ вперёдъ!
Летимъ эфиромъ раскалённымъ --
Кругомъ величье и просторъ;
Крыломъ, полетомъ утомлённымъ,
Спустились мы къ подошвѣ горъ.
Какъ воздухъ чистъ и ароматенъ!
Дыханье чаще и быстрѣй....
Небесный сводъ безъ млечныхъ пятенъ
И даже индиго синѣй.
Тутъ брызжетъ щедрая Природа
Волшебно-чудной красотой:
Вонъ дикій персикъ безъ ухода,
Вотъ и бананъ, какъ плодъ простой.
Какъ нѣжны сизыя оливы,
Пахучъ душистый ананасъ!
Здѣсь что ни шагъ, природы диво
Встрѣчаетъ изумлённый глазъ.
Вонъ, что кораллы, аппельсины
И, какъ янтарь, блеститъ лимонѣ,
Краснѣютъ въ гущѣ мандарины....
Здѣсь красоты всегдашній тронъ!
Глядятъ на солнце пальмы гордо,
Что сторожа храня родникъ....
Здѣсь строй вселеннаго аккорда
Въ жизнь глубже сѣвера проникъ.
Вдругъ странный шумъ коснулся слуха,
Какъ будто съ темени горы;
За нимъ раскатъ громовый глухо
Потрясъ лицо земной коры...
Гора приходитъ въ содроганье
Отъ скрытыхъ гдѣ-то страшныхъ силъ.
Что это значитъ? съ замираньемъ
Себя я мысленно спросилъ.
Здѣсь признаки землятресенья!
Гора та -- огненный вулканъ!
Ищи, живое все, спасенья --
Приходитъ въ ярость великанъ.
Но поздно: горная вершина
Взвилась на воздухъ, трахнулъ громъ,
Открылась пламени пучина,
Надъ нею черный дымъ столбомъ.
Внизъ градомъ сыплются каменья
И тучей пеплъ со всѣхъ сторонъ.
Очей напрасно напряженье --
Міръ плотной тьмою окружонъ.
Бальзамный воздухъ сталъ отравой,
Наполненъ сѣрнымъ веществомъ,
Вулканъ рыгаетъ жидкой лавой
И гонитъ внизъ ее ручьёмъ.
Ручьи огня ползутъ что змѣи,
Повсюду грохотъ, трескъ и шумъ...
Нѣмѣетъ мозгъ: судьба Помпеи
Невольно просится на умъ.
Страхъ обуяетъ и томленье...
Но этотъ страхъ великъ для насъ:
Умъ познаетъ стихій значенье,
Природы ярость видитъ глазъ.
И даже самый клокотъ лавы --
Звукъ мощной музыки земной,
Аккордъ единственной октавы,
Неподражаемой, глухой....
Всѣхъ передать нельзя созвучій:
Они безсчетны, что пески;
Ихъ только слышитъ духъ кипучій,
Да тотъ, въ комъ чувства глубоки.
Чу! воютъ жалобно гіены,
Зачуявъ гдѣ-то трупный смрадъ!
Нѣтъ, это вѣтръ: другія сцены,
Другихъ стихій большой парадъ.
Отъ дикой ярости вулкана,
Отъ колебанія земли,
Смутились бездны океана,
Смотрѣть на зрѣлище пришли.
Вотъ волны пѣнятся, клокочутъ
И алчно лижутъ гладкій брегъ,
Отпрянувъ пляшутъ и хохочутъ.
Чтобъ вновь къ нему направить бѣгъ;
Свирѣпо плещутъ, гнутся, скачутъ,
Гребни сѣдые внизъ крутя,
Безумно воютъ, дико плачутъ,
Какъ мать, погрёбшая дитя.
Имъ съ суши глухо вторитъ эхо,
Внимаетъ робкая земля,
Уноситъ жизнь стихій потѣха --
Плывутъ обломки корабля.
Жмутъ душу страхъ и вѣтра стоны,
И волнъ клокочущихъ прибой...
Но какъ глубоки эти тоны
Великой музыки земной!
Такъ мечетъ страшные перуны
Природа въ ярости своей,
Перстами схватываетъ струны --
И звуки громче и страшнѣй.
Бѣда тому, у кто въ ослѣпленьи
Сокрытыхъ силъ не замѣчалъ:
Пощады нѣтъ при столкновеньи
Злыхъ и божественныхъ началъ.
Мы, люди, жалкіе атомы,
Ничто съ величіемъ стихій:
Нашъ мирный шумъ и пушекъ громы,
И крикъ разгнѣванныхъ витій,
И произволъ, и самовластье,
И месть скрипящаго пера,
И вопли счастья иль несчастья
Въ сравненьи -- дѣтская игра.
Но Духъ разумный всей Вселенной
Съ землей соперничалъ не разъ,
Какъ вмѣсто кротости смиренной
Вздымался гнѣнъ народныхъ массъ.
Не такъ течетъ струями лава,
Не такъ бушуетъ океанъ,
Какъ массы силой ищутъ права,
Стряхая съ плечъ своихъ обманъ.
Тогда могучія октавы
Берутся волею людской
И чрезъ искусныя заставы
Текутъ бурливою рѣкой.
Нашъ умъ внимаетъ тѣмъ аккордамъ,
Великой музыкой плѣнёнъ,
И какъ тогда, въ сознаньи гордомъ,
Величья полонъ вправду онъ!
Хотѣлъ бы чувствовать я тоже,
Когда засну въ землѣ на вѣкъ,
Тѣ-жъ звуки слышать въ мрачномъ дожѣ
И ихъ аккордовъ чудный бѣгъ!
Да, міръ одинъ и тотъ же вѣчно,
И смыслъ его всегда глубокъ;
Въ той глубинѣ и есть конечно
Для мысли геніевъ залогъ.
1882 г.
Виндзоръ.