Клянусь, не знаю чище слёзъ,
Какъ въ дѣтскій возрастъ съ колыбели,
Онѣ, что лепестки отъ розъ,
Лишь появились -- облетѣли,
Не такъ скрывается роса
Отъ солнца ласковаго свѣта,
Какъ таетъ дѣтская слеза
Отъ ласкъ любви и словъ привѣта.
И въ первой дѣвственной любви
Порой невольно льются слёзы,
Какъ жизнь ключемъ кипитъ въ крови,
А нашу мысль чаруютъ грёзы.
Тогда вся жизнь -- какой-то сонъ
И безсознательныя дрёмы,
Терзаній тѣла милліонъ
Отъ страстной внутренней истомы.
Но слёзы есть еще святѣй,
Дороже въ счастьи и несчастьи:
То слёзы нашихъ матерей
И слёзы рѣдкаго участья.
Тѣ слёзы жизненный бальзамъ,
Любви источникъ безконечный:
Чрезъ нихъ мы ближе къ небесамъ
Отъ этой жизни безсердечной.
Есть слёзы жгучѣй во сто кратъ,
Вольнѣй для сердца безконечно,
Коль наше "я" въ насъ оскорбятъ,
Задѣнутъ душу безсердечно.
Тогда душа, какъ въ вихрь тростникъ,
Занывъ, приходитъ въ содраганье,--
И какъ тяжелъ тотъ страшный мигъ
Для нашихъ нервовъ и сознанья?
Мы проклянемъ суровый рокъ,
Въ груди сожмется сердце больно
И вдругъ горячихъ слёзъ потокъ
Рѣкой польетъ изъ глазъ невольно.
Да, плакать мы тогда должны,
Иль тяжесть мукъ себѣ умножимъ;
Тѣ слёзы горче полыни,
Которыхъ выплакать не можемъ.