Джеймс проснулся в прекрасном настроении. Было половина пятого. В это время обычно являлся старик-слуга с горячей водой и бритвенными принадлежностями. Но сегодня он что-то запоздал.
-- Джон! -- крикнул Джеймс. Он называл своих слуг английскими именами.
Никто не являлся.
-- Куда они все запропастидись? -- проворчал он. Звать слуг он больше не решался, чтобы не разбудить жену. Вскочил с кровати, надев туфли на босу ногу, прошел в комнату, где помещались лакеи. Комната была пуста. Уже с некоторым беспокойством заглянул на кухню. Опять никого. Вышел во двор, но и там не встретил ни души. Полицейских на веранде не оказалось. Площадка на веранде пуста. Совершенно непонятно! Ведь сегодня последний день платежа налога.
Джеймса вдруг охватил страх. Ему пришла в голову нелепая мысль, что все люди погибли от какой-то катастрофы, и в живых остался только он один. Джеймс поспешно подошел к спальне жены, открыл дверь, и в полумраке комнаты ему удалось рассмотреть фигуру спавшей жены.
-- Слава богу, хоть она цела! -- прошептал он и начал будить ее.
Мистрис Джеймс пришла в ярость, узнав об исчезновении слуг, потом бурно расплакалась и устроила мужу сцену за то, что он завез ее в такую дыру, вместо того, чтобы жить в европейском квартале Бомбея или Калькутты.
-- Я пройду в деревню, -- сказал Джеймс, -- и, может быть мне удастся узнать, куда подевались наши слуги.
Подойдя к околице, Джеймс увидел своего слугу -- старика-туземца. Джон рассказывал что-то райотам, а те весело смеялись, невдалеке от них прыгал козликом Джим в своей курточке с металлическими пуговицами.
Вдруг он перестал скакать, подбежал к Джону и тронул его за руку. Все повернули голову в сторону Джеймса и не спеша начали от него удаляться.
-- Эй, вы! Стойте! -- крикнул Джеймс.
Не было случая, чтобы его приказания не выполнялись. На этот раз окрик не произвел ни малейшего впечатления.
-- Стойте, дьявол вас возьми! -- заревел Джеймс. -- Джон! Джимми!
Двое его слуг исчезли в толпе.
-- Стойте! -- хриплым голосом крикнул он, подбегая к толпе. -- Где мои слуги?
Райоты продолжали идти, не обращая на него внимание и непринужденно разговаривая, как будто он, Джеймс, превратился в призрак. Джеймс схватил за руку ближайшего райота и проревел ему в ухо:
-- Кому я говорю ?!
Райот чуть-чуть побледнел, повернулся к соседу и начал говорить о каких-то пустяках.
Что это? Бунт? Революция?.. У Джеймса руки похолодели, несмотря на палящие лучи солнца. Он чувствовал, что если сейчас не поставит на своем, то его авторитет будет потерян навсегда. Власть перестанет быть властью. И Джеймс дернул райота за руку с такой силой, что тот отлетел от толпы, и, вынимая револьвер, крикнул:
-- Я заставлю тебя отвечать мне, мерзавец!
Райот упал под ноги Джеймсу, но тут же поднялся и стремительно побежал. Так же стремительно, точно сговорившись, разбежались остальные. Джеймс остался один. Нетвердой походкой пошел он по деревне.
На дворе Ашоке он увидел старика, который толок что-то в деревянной ступе. Рядом с ним сидел на земле Нанде. На этот раз Джеймс решил действовать иначе. Подойдя к райотам, довольно ласково заговорил с Ашокой:
-- Здравствуй, старина. Почему же это ты не явился платить налог?
Ашока посмотрел на своего приятеля Нанде и ничего не ответил.
-- Что же ты молчишь?
-- Мы не будем больше платить налогов, -- ответил Нанде.
-- То-есть как это не будем? -- отчеканил Джеймс. -- Это бунт! Вы знаете, что за это сажают в тюрьму?
-- Хуже в тюрьме не будет. Да всех в тюрьму не посадишь, -- вдруг услышал Джеймс у самого уха грубый голос, оглянулся и увидал лицо Бандусара с широко раздувшимися ноздрями.
Наступила пауза. Стараясь казаться как можно равнодушнее, Джеймс сказал:
-- Я вам дружески советую оставить эти глупости, вы пожалеете, и очень пожалеете!
Джеймс круто повернулся и пошел дальше. Он направился к лавке Саида Махмуда.
Саид объяснил Джеймсу, что вчера ночью у костра односельчане постановили не платить налога и не покупать больше английских тканей.
-- Полный бойкот! -- меланхолично закончил он.