Въ ресторанѣ С--ча всѣ офиціанты солидные, пожилые: есть совсѣмъ бѣлые, какъ лунь, старики. Держутся съ достоинствомъ, безъ подобострастія. Но видъ у нихъ такой, будто не спали цѣлую недѣлю: идутъ -- шатаются, продираютъ сонныя глаза, прячутъ зѣвокъ въ пушистыхъ сѣдыхъ усахъ. Это заинтересовало меня, и я спросилъ прислуживавшаго мнѣ офиціанта, Станислава, почему онъ выглядитъ такимъ усталымъ и соннымъ.
-- Безпрерывное дежурство въ продолженіе двадцати одного часа. Присѣсть некогда, ну и измаялись.
-- Двадцать одинъ часъ?!
Я пришелъ въ ужасъ. Это неслыханная эксплоатація труда!
-- Да какъ же это можно?-- обратился я вновь къ офиціанту, какъ согласились вы на это? Неужели у васъ нѣтъ профессіональныхъ обществъ, которыя вступились бы за васъ?
-- Общества-то есть,-- сипло проговорилъ мой собесѣдникъ.-- Мы и есть общество. Артель мы. Сами содержимъ ресторанъ, сами и работаемъ!
Такъ вотъ оно что? Вотъ почему этотъ солидный подборъ служащихъ: сами "хозяева", вотъ откуда переутомленность: "сами и работаемъ чтобы не расходоваться на наемныхъ офиціантовъ". И жаловаться на эксплоатацію некому, потому сами себя эксплоатируемъ.
Случай, надъ которымъ слѣдуетъ задуматься. Ретрограды, конечно, по своему истолкуютъ его, вотъ молъ, и слушайте, жалобы рабочихъ. Ворчать на десятичасовой рабочій день, и сдѣлались предпринимателями -- и сами же себя измываютъ чуть не круглыя сутки. Отсюда уже недалеко до вывода: стоить ли нормировать рабочее время и вообще заботиться объ охранѣ здоровья рабочихъ, если сами они не охраняютъ его и устанавливаютъ для себя такую каторгу которая не существуетъ и въ подневольномъ трудѣ.
Однако, такой выводъ основывается на явномъ недоразумѣніи, происходящемъ оттого, что, въ данномъ случаѣ, въ одномъ лицѣ слились предприниматель и рабочій, не говоря о "самоэксплоатаціи" рабочаго, забываютъ о немъ же, какъ о предпринимателѣ. А въ этомъ-то весь центръ тяжести.
Рабочій вопросъ обычно разсматривается подъ угломъ зрѣнія классовыхъ интересовъ. Въ данномъ случаѣ этотъ вопросъ освѣщается, такъ сказать, съ психологической стороны, показывая силу капитализма надъ человѣческой природой вообще. Вся борьба между трудомъ и капиталомъ сосредоточилась въ душѣ одного Станислава. Въ немъ слились предприниматель и рабочій, какъ орудія производства. Между тѣмъ и другимъ нѣтъ никакихъ посредниковъ ни забастовать, ни пожаловаться. Это уже борьба не классовъ, а капитализма съ современнымъ человѣкомъ, борьба въ свободныхъ условіяхъ. Не сдерживаемая никакими внѣшними вліяніями государства. Къ чему же привела эта борьба? Станиславъ офиціантъ совершенно изнемогъ подъ игомъ Станислава предпринимателя.
Если бы вопросъ шелъ объ одномъ Станиславѣ, можно было бы предположить, что все объясняется его личными качествами: обуялъ его духъ своекорыстія, вотъ и мается.
Но вѣдь такъ мается вся артель. Никто изъ нихъ не можетъ противостоять силѣ "господина капитала", даже инстинктъ самосохраненія не охраняетъ ихъ отъ него, потому что тотъ же инстинктъ подсказываетъ имъ, что въ нашей жизни капиталъ -- главное орудіе въ борьбѣ. За существованіе, что на биржѣ современныхъ цѣнностей онъ котируется выше здоровья. Безъ капитала можно погибнуть въ борьбѣ, обладая крѣпкими, молодыми мускулами, съ нимъ -- не странны даже потери трудоспособности. И люди рискуютъ послѣднимъ, только бы заручиться волшебнымъ талисманомъ. Таково его всемогущество. И если Станиславъ не можетъ или не умѣетъ себя самого, своего здоровья уберечь отъ засилья капитала, то убережетъ ли онъ здоровье чужого, наемнаго человѣка?
Ясно, что сдѣлать это можетъ только государство, которое должно стать посредникомъ въ этой борьбѣ. Не только наемный, зависимый рабочій нуждается въ этой помощи государства, но и самого Станислава не мѣшало бы оградить отъ преждевременнаго истощенія. Потому что здоровье гражданъ -- здоровье государства, здоровье арміи, отражающей удары международныхъ враговъ.
Къ сожалѣнію, вопросъ объ охранѣ труда рабочихъ -- у насъ далекъ отъ удовлетворительнаго разрѣшенія.
Еще въ концѣ пятидесятыхъ годовъ прошлаго столѣтія при министерствѣ финансовъ была образована комиссія для составленія новаго устава о промышленности. Прошло болѣе полувѣка, "а возъ и нынѣ тамъ". Пока охрана здоровья рабочихъ происходитъ у насъ въ порядкѣ "обязательныхъ постановленій" издаваемыхъ фабричной инспекціей, кстати сказать, значительно зависимой отъ мѣстной администраціи.
На послѣднемъ Пироговскомъ съѣздѣ, между прочимъ, былъ поднятъ вопросъ о неотложности изданія закона объ охранѣ здоровья рабочихъ.
Читая газетные отчеты объ этомъ мнѣ вспомнился засыпающій на-ходу Станиславъ. Ему все-таки повезло. Онъ отдалъ всѣ свои силы на служеніе капиталу, но и капиталъ ему послужитъ, когда онъ окончательно потеряетъ трудоспособность.
Что то будетъ съ тѣми, которыхъ найметъ Станиславъ работать за себя?
Скоро ли придетъ законъ, чтобъ защитить ихъ отъ Станислава, который не хотѣлъ или не умѣлъ оградить отъ "засилья" капитала даже своего собственнаго здоровья?
Петроградъ.
"Приазовскій край". 1916. No 116. 3 мая. С. 2.