Милый "журналъ для всѣхъ", мы лая страничка прошлаго, пожелтѣвшій листокъ нашихъ "весеннихъ" дней...
Какъ сейчасъ помню уютную, чистенькую комнату сельскаго учителя. На стѣнахъ открытки, у стѣны маленькая фисгармонія, кровать, умывальникъ и на простенькомъ столѣ стопка любовно сложенныхъ номеровъ "Журнала для всѣхъ". Среди этой обстановки -- гостепріимный хозяинъ,-- учитель съ русой бородкой и такими вдумчивыми, серьезными и чуть-чуть грустными глазами. Обликъ этого скромнаго русскаго интеллигента остался у меня неразрывно связаннымъ съ старымъ "Журналомъ для всѣхъ".
Сколько лѣтъ прошло съ тѣхъ поръ? Постарѣть читатель, постарѣть и журналъ, хотя и сталъ называться "Новымъ журналомъ для всѣхъ".
На-дняхъ третье (если не четвертое) издательство взяло на себя за дачу поддержать изданіе "дешеваго по цѣнѣ ежемѣсячника, обслуживающаго широкіе демократическіе круги читателей". No 4-6 (соединенный), вышедшій при новомъ издательствѣ, производитъ вполнѣ благопріятное впечатлѣніе.
Подборъ литературнаго матеріала, какъ и "въ лучшія времена своего прошлаго", "проблемный", хотя общее направленіе не выдержано вполнѣ. Почтенное мѣсто, напр., въ отдѣлѣ библіографіи отведено теософской литературѣ, да и въ литературномъ отдѣлѣ чувствуется "теософскій" налетъ. Разсказы "Тришна", Антона Амнуэля, посвященъ теософскому вопросу о борьбѣ "Тришны" (буддійская безличная "воля къ жизни") съ Нирваной въ душѣ стараго Хаббы, разсказъ "Грѣхъ Пуръ-Саида", А. Боане, написанъ на тему о грѣхѣ ради спасенія ближняго, -- моральная проблема, также близкая теософіи.
Изъ другихъ разсказовъ въ журналѣ помѣщенъ разсказъ Юрія Слезкина, "Пламя", не лучшее, но вполнѣ литературное произведеніе этого автора.
Маркъ Криницкій далъ разсказъ ("Вагонное приключеніе"), въ которомъ трактуетъ все ту же тему о лжи во спасеніе.
Мужъ измѣнилъ женѣ и признался ей въ этомъ. Признаніе оказалось "непоправимой ошибкой". Жизнь супруговъ разбита.
-- Что изъ того,-- говорить жена мужу,-- что люди говорятъ правду? Даже довольно глупо. Вѣдь мы, все равно, жили бы другъ съ другомъ, и ты не ушелъ бы отъ меня, а я отъ тебя. Вѣдь, если люди живутъ другъ съ другомъ, старательно скрываютъ что то другъ отъ друга, это и есть настоящая духовная любовь. Потому, что скрываютъ, боятся, дрожать. Значить, любятъ. Если бы не любили, не стали бы этого дѣлать, приходили бы и говорили откровенно: я молъ сдѣлалъ то-то. И вѣдь это же такъ понятно и просто. И зачѣмъ только люди дѣлаютъ все наоборотъ?
Если люди все-таки дѣлаютъ "на оборотъ", это, очевидно, не такъ понятно и просто, какъ кажется автору и героинѣ его разсказа.
Я отнюдь не дѣлаю изъ правды какого то фетиша. Но защищать полезность лжи вообще, хотя бы и изъ лучшихъ побужденій (а разсказъ построенъ именно такъ), столь же рисковано, какъ и защищать правду во что бы то ни стало. Едва ли кто будетъ спорить о ненужности худшей изъ видовъ правды,-- "правды-матки", которую любятъ "рѣзать" люди черствые сердцемъ или ограниченные. "Рѣзать" эту правду иногда равносильно тому же, что рѣзать людей.
Но не въ одной "правдѣ-маткѣ" вопросъ. Не всегда въ жизни легко разобраться, въ чемъ правда, "что есть истина"? Не даромъ этотъ вопросъ остался безъ отвѣта предъ лицомъ Богочеловѣка.
Не разрѣшаетъ вопроса и обоснованіе лжи любовью къ ближнему, желаніемъ ему добра. Принесетъ ли ближнему ложь добро и счастье? Вѣдь, для счастья нужна гармонія души, а возможна ли она при наличности лжи и въ человѣческихъ отношеніяхъ? Сомнѣнія въ этомъ и заставили героя разсказа открыться женѣ въ своемъ случайномъ грѣхопаденіи.
Наконецъ, авторъ не затрагиваетъ чрезвычайно важный вопросъ о томъ, легко ли лгать любимому, всѣмъ ли подъ силу эта жертва? Однажды нѣкій Ивановъ поселился у старушки Петровой, единственнаго сына которой убили на войнѣ. Родные старушки предупредили Иванова, что отъ нея скрывать смерть сына. Она неизлечимо больна, скоро умретъ и докторъ сказалъ, что печальная вѣсть убьетъ ее. И вотъ, Ивановъ невольно долженъ былъ принимать участіе "во лжи во спасеніе". Старушка дѣлилась съ нимъ своимъ безпокойствомъ о томъ, что такъ долго не получаетъ отъ сына писемъ. Ивановъ долженъ былъ придумывать тысячи объясненій, почему не доходятъ до нея письма съ фронта. Это было такъ тягостно, что Ивановъ въ концѣ-концовъ не выдержалъ и переѣхалъ на другую квартиру. А вѣдь она была для Иванова совершенно постороннимъ человѣкомъ и Ивановъ не чувствовалъ никакой личной вины передъ нею. Наоборотъ, будь на ея мѣстѣ молодая вдова, полная этой самой буддійской "Тришны",-- воли къ жизни,-- можетъ быть Ивановъ первый взялъ бы на себя тяжелую роль открыть ей печальную дѣйствительность.
".... утѣшится жена
И друга лучшій другъ забудетъ".
И чѣмъ это будетъ скорѣе тѣмъ меньше искалѣчится, измучится душа, тѣмъ будетъ лучше. Но, разумѣется, и здѣсь можетъ быть роковая ошибка. Бываетъ и такъ, что любящая жена, внезапно узнавъ о смерти мужа, кончаетъ съ собой, тогда какъ этого, можетъ быть, и не случилось бы, если бы ея душа была готова къ воспріятію удара предшествующими страданіями,-- когда предположенія объ ужасной дѣйствительности постепенно переходятъ въ увѣренность. Итакъ, пусть "во спасеніе" будетъ не только ложь, но и правда, только бы это диктовалось любовью къ ближнему. Будемъ пользоваться тѣмъ и другимъ "по силѣ нашего разумѣнія". Ошибки неизбѣжны, но ихъ будетъ все-таки меньше, если мы будемъ каждый разъ взвѣшивать всѣ обстоятельства, а "не танцевать отъ печки" только лжи или только правды.
Безхитростны и искренны "Осиротѣлыя страницы" Я. Л. Тейтеля о печальной жизни еврейства въ "чертѣ".
Литературно-критическій отдѣлъ представленъ статьей И. А. Левидова о творчествѣ И. А. Бунина. Выборъ темы слѣдуетъ признать болѣе чѣмъ удачными творчество нашего классика и академика заслуживаетъ гораздо большаго вниманія широкой публики, чѣмъ онъ пользуется,-- въ особенности его трактовка народной психологіи, столь отличающаяся отъ обычной.
Въ литературно-историческомъ очеркѣ Н. П. Привалова о скоморохахъ авторъ подходить къ вопросу, исключительно съ точки зрѣнія исторія русскаго искусства.
Для него скоморохи -- лишь предвѣстники Островскихъ и Шатилиныхъ. Однако, не этимъ однимъ опредѣляется удѣльный вѣсъ скоморошества. Скоморохи были не только плясуны и забавники. Въ этой роли выступали преимущественно придворные скоморохи. Народные-же "трубадуры", разсѣянные по лицу древней Руси, были не только провозвѣстники современныхъ служителей музъ, но и современной прессы, современныхъ сатириковъ, публицистовъ. При почти полномъ отсутствіи путей сообщенія, быстроногіе скоморохи, колесившіе Русь, были первыми освѣдомительными органами о томъ, гдѣ какъ живется, гдѣ какіе порядки, въ ихъ пѣсняхъ, на которыя еще не наложила печать цензура, суммировалось общественное мнѣніе, звучали ѣдкія сатиры на порядки и именитыхъ людей.
И если князья, несмотря на большую любовь къ потѣхамъ, такъ легко подчинились требованіямъ духовенства объ истребленіи скоморошества, съ этомъ сказалось не только религіозность князей, но и желаніе покончить съ "безпокойнымъ" для нихъ элементомъ, будящимъ критическую народную мысль, а, подчасъ и народное недовольство.
Къ сожалѣнію, эту соціальную сторону скоморошества авторъ оставилъ совершенно въ тѣни.
Имѣются въ журналѣ и стихотворенія, хотя они не останавливаютъ о на себѣ вниманія.
Научный отдѣлъ обнимаетъ интересную статью Я. Перельмана о живой природѣ на Уралѣ и Нептунѣ и небольшой очеркъ С. Яковлева о Мечниковѣ
Небольшая статья Н. Накатова, посвященная внутренней жизни, не представляетъ особой цѣнности.
Въ общемъ, повторяю, ежемѣсячникъ составленъ удачно. Можно пожелать новому издательству полнаго успѣха въ средѣ тѣхъ круговъ; которымъ оно желаетъ дать за недорогую цѣпу вполнѣ культурный журналъ. Идея эта цѣнна особенно въ наши дни, когда читательскій рынокъ наполняется грубо-сенсаціонной литературой, уже значительно испортившей вкусы массоваго читателя.
"Приазовскій край". 1916. No 250. 22 сентября. С. 5.