Так называется повѣсть Н. Лѣскова написаннaя болѣе полувѣка тому назад. А вспоминается теперь эта повѣсть вот почему.
Говорят, что в наши дни обыватель все ждет чего то необычайнаго, каких то непріятных сюрпризов. И, дѣйствительно, никогда еще эти сюрпризы же сыпалась на голову обыватели с таким обиліем и разнообразіем. Будто кто то гдѣ то видит и изобрѣтает, чѣм бы еще удивить, огорошить, ошарашить бѣднаго обывателя? Какія придумать еще казни египетскія? Какія излить чаши гнѣва Господня?
Однако непріятные сюрпризы не составляют только печальную особенность нашего времени. Нѣт, они всегда составляли самую характерную черту русской жизни. В наши бурные дни эти характерныя черты только рѣзче обнаружились, поднялись на поверхность, как крупныя горошины во встряхнутой лукошкѣ.
Весь "смѣх-и-горе" нашей жизни уже имѣлся в наличности давно, давно.
Полвѣка тому назад, в одном петербургском домѣ, зашел разговор о подаркѣ для дѣтей, о всѣх этих "вербных купидонов", которые оставляют у дѣтей такія пріятныя воспоминанія. По поводу этих разговоров, герой повѣсти Лѣскова, Ватажков, замѣтил, что "всѣ сюрпризы вредны и не должны имѣть мѣста при воспитаніи нигдѣ, а тѣм паче в Россіи. Потому, что здѣсь что ни шаг, то сюрприз, и при том самый скверный. Надо приготовлять дѣтей к жизни сообразно ожидающе и их условіям, а так как жизнь на Руси чаще всего самых лучших людей ни за что, ни про что бьет, то в видѣ сюрприза, можно только развѣ бить и наилучших дѣтей и то преимущественно в тѣ дни, когда они заслуживают особой похвалы".
И далѣе Ватажков разсказал печальную исторію жизни своей, наполненной самыми неожиданными и непріятными сюрпризами.
В дѣтствѣ первый сюрприз доставил ему оригинал дядюшка, подвѣсившій под крылышко сдѣланнаго матерью вербнаго херувима розгу с запиской: "Кто ждет себѣ ни за что, ни про что радостей, тот дождется за то всяких гадостей". И дядюшка, для начала, больно высѣк своего племярника ни за что и ни про что.
Мы не будем описывать всѣх не пріятных сюрпризов, постригших героя повѣсти. Скажем лишь, что заключительный сюрприз был похож на первый. Когда Ватажков, измученный всѣми россійскими сюрпризами, рѣшил бросить Россію и уѣхать за границу, (вот когда это еще водилось!) то в одном южном портовом городѣ, во время уличных безпорядков, какой то армейскій капитан случайно высѣк и его. "Ватажков столь удивился этой странной неожиданности, что возвратясь выпоротый к себѣ в номер, благополучно скончался "естественной смертью", оставив на столѣ билет на пароход, с который должен был уѣхать за границу вечером того самаго дня, когда пѣхотный капитан высѣк его на тротуарѣ, неподалеку от зданія "новой судебной палаты". Отошел он от сего міра, однако, исполненный горячей любви к родинѣ. И в посмертном письмѣ писал племяннику: "Извини, любезный друг и племянник, что пишу тебѣ весьма плохо, ибо пишу лежа на животѣ, так как другой позиціи в ожиданіи смерти приспособить себѣ не могу, благодаря скорострѣльному капитану, который жестоко зарядил меня с казенной части. Но находясь в сем положеніи... я утѣшаюсь хоть тѣм, что умираю выпоротый все таки самими моими соотчичами". Эго, конечно, большое утѣшеніе...
Как видим, непріятные сюрпризы давным давно преслѣдуют русскаго обывателя от колыбели до могилы.
Но сравнивая "вѣк нынѣшній и вѣк минувшій" находишь гораздо больше сходства, чѣм различій. И сходство это не только в изобиліи в русской жизни непріятных сюрпризов.
Взять хотя бы нашу политическую и общественную несговорчивость, неуживчивость, наши ссоры, споры, конфликты. Многим кажется, что все это зло новое и принесено исключительно "политикой". Увы, и это наш старый порок. Послушаем, что разскажет на эту тему злосчастный Ватажков. Не забудем, что самого автора повѣсти "Смѣх и горе" нельзя упрекнуть в отсутствіи любви к родному и національному, что в свое время даже недолюбливали его за "правизну направленія". И вот как безпристрастно описывает он, словами Ватажова, жизнь губернскаго города. Губернатор ссорится с предводителей дворянства.
Предводитель с предсѣдателем земской управы. Предсѣдатель с губернатором и предводителем и т. д. Эго на верхах. Не лучше и ниже. "Судьи праведные считают своим призваніем строить рожны полиціи, а полиція платит тѣм же судьям; всѣ друг другу "доказывают", и случаев "доказывать" им цѣлая бездна..." Губернаторы даже с архіереем ссорились за то, что тот не разрѣшая "церквей под утиное яйцо подводить" (перекрашивать церкви, как и весь город, в какой-то дикій цвѣт, который назывался в городѣ "под утиное яйцо").
Так обстояли дѣла... "Губернатор не хочет, предводитель хочет, дворянство не хочет потому, что предводитель хочет, а предводитель хочет по тому, что губернатор не хочет"...
И "в доброе старое время" мы были нисколько не сговорчивѣе.
И так же, как теперь, существовало нѣсколько типов "примирителей".
-- Мир, мир и мир и на всѣ стороны мир, говорит губернатор, и даже пишет сочиненіе "Ряд мыслей о возможности возмѣщенія мнимо несовмѣстимых начал управленія посредством примиренія идей".
В противоположность этой административной маниловщинѣ, не потерявшей своих сторонников и в ваши дни, нѣкій "кровожадный генерал" Перлов знает только один рецепт "совмѣщенія не совмѣстимых начал": пороть и вѣшать.
Пороть он собирается не только всѣх русских, но и всю Европу. Дипломатію он отрицает.
-- "Если ее (Европу) дипломатическим путей к тому приглашать (пороть), она не дастся, а клич по землѣ русской кликнуть... как Бирнамскій лѣс, с прутьями пойдем и всѣх перепорем, и славян освободим, и Константинополь возьмем, и Парижскую губернію учредим"...
К чести этого "кровожаднаго генерала" надо сказать, что он, при всей его строгости, цѣнил человѣческую жизнь, и даже серьезно был занят проектом о том, чтобы в Англіи, или Америкѣ "заказать гуттаперчеваго человѣка", возить его по городам и от времени до времени вѣшать эго чучело. Таким путем можно было бы и страху нагнать, "и капли крови не было пролито". Какой укоризной нашему жестокому времени является этот перловскій "гуттаперчевый человѣк"!
Среднее положеніе между губернаторской маниловщиной и геверальской скорострѣльностью занимает помѣщик Готовцев (тоже не исчезнувшій тип). Когда ему говорят, что геяерал Перлов, если б его воля, "всю Европу бы перепорол, а всѣх нас перевѣшал бы", Готовцев воскликнул: "Ни вѣдь между нами с Перловым лежит бездна: им всѣх хочет перевѣшать, а я вѣдь против смертной казни и, в случаѣ чего-нибудь, я бы первых таких господ самих перевѣшал!"..
Больше полувѣка прошло с тѣх пор, как были написаны эти строки. Но развѣ в наши дни мы не видим то же изобиліе сюрпризов, тѣ же настроенія? Развѣ не видим тѣх же лиц, не слышим и не читаем тѣх же слов, иногда даже буквально повторяемых? Тот же "смѣх" и то же "горе"...
И невольно вспоминается из этой повѣсти Лескова слова одного человѣка, что "пока в лежащих над Невою каменных "свинтусах" (сфинксах) живое сердце не встрепенется, до тѣх пор все будет только для одного вида".
Очевидно, не встрепенулось еще живое сердце в каменных "свинтусах"...
И не в тѣх только сфинксах должно встрепенуться оно, что лежали и лежат над Невой.
Не в революціи, не в нѣмцах, большевиках, инородцах, союзники и про чем главная причина тѣх непріятных сюрпризов, которыми угощаот нас судьба, а в "сердцѣ", в сути, в натурѣ нашей, которая так во многом роднит губернатора с "революціонером" и революціонера с губернатором, и которая все превращала в одну "видимость", и даже вербному купидону подсовывала под крылышко розгу...
"Ялтинскій голос". 1920. No 674.